Сергей Извольский - Врата Тартара [СИ litres]

– Бородач в фокусе. Зашел по следу в арку, двигается ко входу в отель, – в этот же миг напомнил о себе Элимелех. Говорил он по-английски, и «бородач» в его интерпретации почему-то прозвучало как «beaver», бобер.

«Придумай паузу», – обращаясь к княжне, только и смог я мысленно произнести первое, что пришло в голову. Я сейчас не знал, что делать, и мне нужно хотя бы несколько секунд, чтобы подумать и осмыслить происходящее. Одновременно с обращением к княжне я коснулся подушечкой большого пальца ключ-карты и в появившемся перед глазами меню управления увеличил громкость музыки.

– У меня это первый раз, и я… немного волнуюсь, – княжна на удивление прекрасно поняла мою косноязычную просьбу.

Однако голос ее дрогнул. И только сейчас, впервые чутко прислушавшись к ее эмоциям, я обратил внимание, что Анастасия едва сдерживается, из последних сил сохраняя спокойствие. По моему взгляду княжна осознала, что я только сейчас полностью оценил ее состояние, и в очередной раз за сегодня густо покраснела. Причем это ее смущение помогло девушке найти дополнительные силы, чтобы сохранить спокойствие и даже немного прийти в себя.

– Что-нибудь выпьем? – задал я вопрос, который может выручить в любой ситуации.

– Да, я сделаю по коктейлю, – кивнула княжна и направилась к бару. Глянув ей в спину, оценив осанку, я отчетливо прочувствовал ее колоссальное напряжение.

Неожиданной догадкой пришло озарение, что Анастасия сейчас с трудом удерживается от истерики. И следом, все еще держа взглядом ее горделиво выпрямленную спину, я вдруг понял несколько важных вещей.

Мы с ней, как с человеком, принадлежащим к аристократии этого мира, очень похожи, но при этом абсолютно по-разному воспринимаем происходящее. Для местной аристократии вся жизнь – игра. Вся, кроме смерти, к которой они относятся серьезно. А для меня физическая смерть – пройденный этап, с нее начался мой путь в этом мире. Да и буквально вчера я шагнул с открытой рампы в небо, чтобы упасть с высоты в несколько километров и сразу погибнуть. И даже в случае окончательной смерти здесь, если проломится тонкий лед, по которому я иду, это ведь будет еще не конец. Даже в этом случае снизу меня будет ждать Астерот.

Неожиданно мне пришел на ум пример – когда в фильме Спасти рядового Райана поисковый отряд, как карты, перебирает именные жетоны под пристальными взглядами проходящей мимо колонны солдат. Я сейчас испытал схожее чувство – когда группа замечает, как именно на них смотрят, наконец осознавая, что каждый брошенный со смехом на стол жетон – это ведь погибший солдат, а не просто расходный материал их поиска.

Анастасия, как и многие аристократы ее возраста, не боится умереть – делая это, образно шагая навстречу врагу в атакующей цепи гвардии с флагом наперевес. Но именно в тот момент, когда княжна увидела моими глазами свою гибель, мне кажется, она с отчетливой пронзительностью поняла, что человек не только смертен, а что он – что самое обидное, внезапно смертен. И не всегда смерть почетна, а бывает она вот такой – бессмысленно внезапной и беспощадно глупой.

Но было и еще кое-что. Благодаря тому, что мы сейчас оба полностью друг другу открыты для ментальной связи, я понял еще одну важную вещь. То, что для меня сейчас является незначительным моментом, для юной княжны имеет огромное значение – все же возраст сказывается. Это для меня сейчас сопутствующие общению с княжной события все абсолютно проходные, не требующие сильного внимания, – ну женихом назвала, потом попросила покинуть поместье; ну поцеловались сегодня, бывает. Дело житейское.

Для Анастасии все происходящее в подобном плане отношений имеет гораздо более серьезную личную значимость. Для нее это, может, вообще был первый серьезный поцелуй – судя по неопытности. И, общаясь с ней, пусть даже делая скидку на ее иезуитскую холодную расчетливость, я совсем не держал в уме, что в тридцать пять иногда даже не замечаешь какие-то моменты, из-за которых в семнадцать можно страдать месяцами. Думая, что жизнь кончена насовсем, и впереди только бессмысленная серая безнадега без любви, но с тоской и жалостью.

И все эти события сейчас ведь происходят в растянутый момент времени, когда княжна неожиданно оказалась в столь желаемом кресле главы рода, а в результате поместье частично лежит в руинах, половина слуг погибла, активы – по моей оценке, в шаге от катастрофы, а вокруг концентрируется опасное внимание. Даже ненависть – вспомнил я дуэль с Разумовской. Такое ведь не прощается, это уже личное.

Неожиданно Анастасия повернулась от бара, замерев и глядя на меня в смешанных чувствах, держа бутылку в руке. Ну да – я отчетливо прочувствовал ее эмоции, а она не менее хорошо, если не более, ощутила мои. По отношению к себе. И княжна сейчас так пронзительно на меня посмотрела, что я вновь ощутил ее беззащитность.

– Бобер изменил имидж, снял десятый номер, следующий по коридору, – прозвучал в ухе голос Элимелеха, прерывая нашу ставшую необычно яркой эмоциональную связь с княжной.

«Бородач снял десятый номер», – мысленно продублировал я для нее. Ремарку с изменением имиджа упоминать не стал, но понял – убийца теперь выглядит совершенно иначе. Что, учитывая бороду и цилиндр, неудивительно – ему сними что первое, что второе, сбрось фанатский шарф, и превратишься в респектабельного господина, решившего снять номер в центре города.

Значит, нас отслеживают не только по камерам, но и в системе – если убийца снял номер за стенкой. Остается вопрос – нас сейчас отслеживают акустикой или по электронному следу? Если так быстро убийца свернул в отель, скорее всего системно, а не акустические приборы. А значит, можно рискнуть и попробовать – принял я решение.

– Коридор просматривается, – моментально произнес Эль, даже опережая мои мысли. Потому что в тот момент, когда он это сказал, я только подумал о том, что можно попросить танцора открыть дверь соседнего номера.

Разумным сейчас было бы убегать, но неясное чувство не давало мне сделать это сразу. Убийство Анастасии, пусть и состоявшееся в «никогде», произошло на моих глазах. Из-за этого мне просто жизненно необходимо было сейчас закрыть этот вопрос. К тому же информация о том, кто послал убийцу, лишней точно не будет.

Каким образом я получу это знание, пока не думал, уже начиная действовать. Распахнул дверь ванной и включил душ на полную, направив воду на стык створок, так чтобы шумело сильнее. Пробежав к окну, чуть отдернул плотную штору, осматриваясь. Стены здания в художественной лепнине, понизу над окном идет карниз. Неширокий, сантиметров пять, не больше, но мне достаточно.

– Окно открыто, – проинформировал меня танцор, а в дополненной реальности появилась просвечиваемая через стену зеленая рамка окна соседнего номера.