Энди Вейр - Вперед [сборник litres]

Ты ненадолго забываешься и представляешь себе ярко освещенную комнату с белым потолком, деревянным полом и желтыми стенами; такую окраску имеет какой-то цветок, однако ты пока не можешь думать о каких-то конкретных цветках. Ты прогоняешь случайные образы и вместо этого сосредоточиваешься на своей необъяснимой сонливости. В то же время есть ощущение пропущенного времени, из чего следует, что твое сознание в достаточной степени бодрствовало в этот промежуток и посему отдает отчет в том, что пропущенное время было. Ты был собой, и сейчас ты – это ты.

Ты пытаешься сесть, напрягаешь мышцы живота и отрываешься от кровати, поддерживая вес своего тела локтями и руками. Острая боль электрическим разрядом разливается по спине и уходит в дрожащие конечности. Ты вскрикиваешь. Боль невыносимая, всепоглощающая, она порождает ослепительные белые вспышки перед глазами, после чего крепко поселяется у тебя в голове. Боль подобна гигантской волне, грозящей смыть тебя прочь. Ты знаешь, что такое волна, но не можешь вспомнить, приходилось ли тебе когда-нибудь с ней сталкиваться.

Ты боишься повернуть голову, боишься пошевелиться. Ты боишься темноты, полного отсутствия света. Ты боишься погаснуть, сжаться, превратившись в ничто, вернуться туда, где ты был прежде. Ты боишься того, что движешься по кругу: ты уходишь только для того, чтобы затем снова очнуться в слепой агонии, после чего вернуться в бессознательное состояние, и потом снова очнуться в агонии, снова и снова.

Звучит электрический писк, затем жужжание и гудение каких-то механизмов. Тепло разливается по твоей левой руке, начиная от кисти и до самого плеча. Твое сознание сжимается до одной точки, и это тебя бесконечно пугает.

Ты ускользаешь прочь, и в твоей нарождающейся вселенной звучит эхо голоса, не принадлежащего тебе.

– Тебе станет лучше, – говорит женщина. – Боль утихнет. Я позабочусь о тебе. Мы начнем с завтрашнего дня. Отдохни немного.

– Доброе утро, _____.

– Доброе утро, доктор Кюн. Вы сегодня в комнате вместе со мной?

– Нет, меня там нет.

– О, я расстроен.

– Сожалею. Изоляция является необходимой мерой предосторожности, учитывая твою поврежденную иммунную систему, но эта мера временная.

– Ясно. Я хочу сказать, я понял.

– Да, конечно, _____. По десятибалльной шкале, один – боли нет, десять – боль худшая из всех мыслимых, оцени боль, которую ты испытываешь сегодня утром.

– Один.

– Ты уверен? Абсолютно никакой боли нет?

– Да.

– Спасибо, _____. Пожалуйста, расслабь руки, ноги, плечи. Хорошо. Пожалуйста, согни тело в пояснице. Спасибо. Боль какую-либо почувствовал? Если почувствовал, пожалуйста, оцени ее по той же самой десятибалльной шкале, что и прежде.

– По-прежнему единица. Если вы меня видите, я сейчас проверяю мышцы лица широкой улыбкой.

– Я очень рада, что боли больше нет.

– Когда я только очнулся, боль… ну описать боль трудно, правда? Боль – это очень субъективное ощущение, но та боль навеяла мысли, что я один или даже, быть может, что я – это не я.

– Я сожалею, что тебе пришлось через это пройти.

– Я так думаю, по вашей шкале это была десятка. Это было ужасно.

– У тебя замечательный прогресс. Свои мысли ты формулируешь значительно лучше, чем прежде.

– Кажется, я забыл, что значит «формулируешь».

– Ты отчетливо выговариваешь все слова, правильно произносишь взрывные и твердые согласные. Твоя речь стала более связной и понятной.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Можно задать вопрос?

– Да.

– Я слепой или в комнате темно?

– Ты помнишь, что спрашивал у меня это накануне и позавчера?

– Помню.

– Пока что ответ прежний: и то, и другое.

– И то, и другое?

– В комнате темно. Твои глаза еще должны полностью откликнуться на лечение.

– А со временем я смогу видеть?

– Да.

– Я помню, что раньше мог видеть.

– Что еще ты помнишь?

– Я помню океан. Помню желтую комнату.

– Что еще, _____? Это все? Вчера ты смог вспомнить гораздо больше.

– Мне бы хотелось, чтобы вы спрашивали у меня, что я помню о конкретных событиях или образах, вместо общего «что еще ты помнишь?». Отвечать на такой расплывчатый вопрос очень трудно.

– Я понимаю твое огорчение, но наши разговоры являются частью твоего лечения. Они должны тебе помочь.

– Вижу. То есть я понимаю.

– Что еще ты помнишь, _____?

– Я помню, что у денег очень характерный запах, но я не помню этот запах. Я помню дождь. Помню, что жил в маленьком коричневом доме с деревом во дворе.

– Как только зрение к тебе вернется, я покажу тебе картинку этого коричневого дома.

– На картинке будет дерево? Я не помню, что это было за дерево. Мне известны многие виды деревьев, например, береза и ель, но не все.

– Это была дикая яблоня. Ты помнишь еще что-нибудь?

– Кажется, я помню вас. По прошлому. Да, я помню вас по прошлому. Это так, доктор Кюн?

– Доктор Кюн, вы поставите мне еще раз музыку? А потом я, пожалуй, хотел бы снова послушать «звуки океана».

– Да, я поставлю музыку, но после нее будут «звуки леса». Однако сначала мы сыграем в слова-ассоциации. Я буду называть какое-нибудь слово, а ты должен будешь говорить первое слово, какое пришло тебе в голову. Это понятно?

– Да, думаю, понятно.

– Птица.

– Это теплокровное животное, откладывающее яйца, которое…

– Нет, _____. Тебе не нужно перечислять факты или определять данное слово. Твои темпы усвоения информации впечатляют, но я хочу, чтобы ты просто говорил первое слово, которое придет тебе на ум, или описывал образы, которые увидишь у себя в голове. Это понятно?

– Увижу в голове?

– Да. Попробуем еще раз. Если ты ничего не увидишь, тогда не надо ничего говорить.

– Я попробую.

– Вода.

– Влажный.

– Дом.

– Дикая яблоня.

– Птица.

– Я уже отвечал на этот…

– Я хочу, чтобы ты попробовал еще раз.

– Яйцекладущее… животное. Правильно?

У тебя чешутся глаза, и тебе сказали, это означает, что они выздоравливают и скоро ты снова сможешь видеть.

Последние три дня ты вставал с кровати и обходил по периметру свою комнату. Ты попеременно прикасался к стенам левой или правой рукой, в зависимости от того, в каком направлении двигался.

Тебе объяснили, что тренировки в темноте – это не идеальный выход, но они необходимы для предотвращения атрофии мышц, для их разработки. Ты проспал очень долго, и теперь после пробуждения следует ожидать проблем с физическим состоянием.

Сегодня в углу твоей комнаты тебя ждет беговая дорожка. Ты перебиваешь доктора Кюн, перечисляющую характеристики модели, установленной у тебя в комнате, и говоришь ей, что первая беговая дорожка была изобретена в конце девятнадцатого века в Англии. Она предназначалась для того, чтобы наказывать заключенных, ломать их психику. Ты процитировал некоего тюремного охранника по имени Джеймс Харди, написавшего о беговой дорожке: «ужас ее заключается не в жестокости, а в монотонном однообразии».