Артем Каменистый - Чужая территория [litres]

И вот я оказался в тысяче шагов даже не от намека, а от реально действующего прохода. Ведь не верить мастеру Тао нет ни малейших оснований. Все его поведение доказывает, что он знает, с чем имеет дело, прекрасно понимает, как важно хранить такую тайну.

Нет – это никакая не удача. Это нечто невероятное. Даже роялем в кустах не назовешь. Я ведь в Жизни не особо-то и нуждаюсь, меня куда больше Стихия интересует. То есть мне выпал шанс приобщиться к тому, к чему я целенаправленно не стремился. И уж это точно не вопрос жизни и смерти.

Просто бонус. Чертовски полезный бонус. Доставшийся мне ни с того ни с сего. Приятнейшая неожиданность.

Хотя радоваться рановато, надо еще как-то к нему приобщиться.

Не факт, что получится. Вопрос сложный.

Что мне известно про миры Жизни? Да почти ничего. Ни в одной книге не нашлось детального описания. Не представляю, с чем столкнусь на той стороне.

Но мастер Тао там бывал, причем неоднократно. И судя по тому, что он до сих пор жив, знает больше, чем я. Одно то, что сумел как-то в одиночку разыскать столь надежно сокрытое место и сохранить это в тайне, много о чем говорит.

Серьезный человек.

Одно так и не могу понять. Раз он такой серьезный, на кой ему я понадобился?

Следующую остановку сделали перед завесой. Она походила на ту, которую маг наемников устраивал перед Черным колодцем, дабы стриги не пробирались к складу. Что-то наподобие переливающейся всеми цветами мыльной пленки, полностью перекрывающей проход.

На этот раз не садились. Да и сесть тут особо не на что. Красная поросль затянула абсолютно все толстенным слоем. Камень даже на своде не проглядывал, багровые отростки в несколько слоев друг на дружку накладывались. Я уже знал, что если сильно надавить на такое «щупальце», оно брызнет алым, будто кровь, соком. Раз попробовал это сделать и не смог до конца оттереть – будто краска въедчивая.

В общем, садиться на такую поверхность желания нет.

– Ли, что ты знаешь про Жизнь?

– Жизнь – это один из кирпичиков фундамента нашего мира. Растратив себя всю без остатка во имя ПОРЯДКА, она дала возможность существовать всем нормальным обителям Рока и…

– Я не о том, – перебил мастер. – Миры Жизни. Что тебе о них известно?

– Ничего, – ответил я, почти не покривив душой.

– Неужели в твоих книгах ни слова не упоминалось?

– Конечно, упоминалось. Но эти тексты не выглядели правдивыми. Я не поверил ни единому слову.

– Читаешь, не забывая про критическое мышление? Похвально. Это может упростить нашу задачу. Все, что можно найти в доступных книгах, действительно собачья чушь. Попади ты под влияние этой лжи, мне бы пришлось тебя разубеждать. А это займет время, которое терять не стоит. Тут нельзя долго находиться. Даже здесь воздух не слишком хорош. На другой стороне он станет гораздо хуже. Зелья помогают плохо, долго на них не продержимся. И воздух – не единственная наша проблема. И далеко не главная. Жизнь в чистом или почти чистом виде – это своего рода Хаос. Но только Хаос живой, в чем-то для нас привычный. Все, что становится доступным, Жизнь пытается сделать частью себя. На другой стороне мы не еда, мы материал, который можно погрузить в водоворот бесконечных перерождений разных форм, подчиняющихся Жизни. Понимаешь, о чем я?

– Простите, учитель, но нет, не понимаю.

– Гм… Это трудно объяснить словами. Там, за пеленой, существует лишь одно: пища. Те, кто ее поглощает, сами же ею и являются. Кто-то кого-то пожирает и тут же становится жертвой кого-то еще, а тот, в свою очередь, тоже превращается в еду. Даже самые могучие создания могут погибать от самых мелких, иногда даже невидимых, коварно пробирающихся в их организмы, разлагающие их изнутри. Сумасшедшее кипение жизни в каждой капле. Погибшие тут же исчезают, не оставляя для Смерти ни минуты. Все происходит очень быстро, и как-то замедлиться, остановиться нельзя. Сам воздух пропитан жизненной энергией. Потоки ее такие мощные, что забивают все прочее. Там даже трудно работать с ци. Вот возьми. Эта маска даст дополнительную защиту от дурного воздуха. Но не жди от нее многого. Даже в сочетании с эликсирами надолго она не спасет. Прежде чем тебя начнут пожирать заживо, надо успеть вернуться.

– А здесь воздух не такой хищный? – проникшись, уточнил я.

– Нет. Он пахнет Жизнью, но относительно безобиден. В чистом виде она сюда не проникает. Никто не знает, как древние делали такие кессоны, но работают они надежно. Ничто не может попасть сюда с другой стороны.

– Понятно.

– Чушь собачья. Не говори так, Ли, ведь ничего тебе не понятно. Наша задача – зайти туда и принести оттуда кое-что. В одиночку у меня не получилось, а брать с собой кого попало нельзя, сам понимаешь. Тебе я могу доверять не во всем, но, как видишь, открыть эту тайну согласен. Однако у меня нет уверенности в том, что от тебя будет толк. Жизнь – это непредсказуемая сила, никогда не знаешь, как она себя поведет с тобой. Если действительно хочешь мне помочь, нужна проверка. Тебе придется пойти на ту сторону в одиночку.

– Конечно же хочу помочь. Только объясните, что надо сделать на той стороне.

– Ничего. Тебе просто надо в одиночку прожить тысячу ударов сердца. Я имею в виду ту скорость, с которой оно у тебя работает в данный момент. По ту сторону оно застучит гораздо быстрее, не сомневайся.

– Учитель, и это все? А в чем подвох?

– Подвох в том, что Жизнь злопамятна. Она помнит меня. Да она помнит даже тех древних, которые заходили туда в незапамятные времена. Жизнь знает, что с этой стороны в любой момент может появиться пища. Эту пищу она желает включить в свой круговорот. На тебя могут напасть сразу, как только ты шагнешь за грань. И я не знаю, кто это будет. Готовься к чему угодно. Помни, что у тебя есть возможность отступить. Один шаг назад за барьер, и ты спасен. Опасные создания за него забраться не могут, только эта красная поросль. Да и та далеко не разрастается, чахнет, не дотянувшись до морской воды.

– Что мне еще надо знать?

– Главное, что тебе надо знать: через тысячу ударов сердца я приду за тобой. Если ты погибнешь, все понятно, говорить тут нечего. Если продержишься достойно, мы отправимся дальше, чтобы сделать то, что должны сделать. Если же вернешься, это конец, нам придется пойти назад. Раз ты не смог продержаться там столь короткий срок, вряд ли мне полезна твоя помощь. Ты позабудешь путь к осколку. Это не твое.

– У меня еще один вопрос. Я слышал, что такие проходы быстро закрываются. Не хотелось бы оказаться на той стороне, когда это случится.

– За такое не переживай. Закрываются они не мгновенно, это видно заранее с обеих сторон. Пока что опасаться нечего. К тому же я верю тем, кто считает, что мы своими действиями ускоряем разрушение кессонов. Есть намеки на то, что проходы особо остро реагируют на появление людей с низкими наполнениями атрибутов. Или на большие группы. Но почти не замечают сильных и при этом не забывших искусство прямого обращения к ци. Ведь древние были именно такими и могли поддерживать кессоны долго. Мы с тобой не слабые и помним старое искусство; если действовать в одиночку или вдвоем, острую реакцию вряд ли вызовем. Только при этом нельзя увлекаться. Одно проникновение, после чего месяцы и месяцы спокойствия. Что-то мы все равно делаем не так, кессон должен успокоиться после наших действий, и на это требуется время. Поэтому, если ты сейчас вернешься, это плохо. Это будет означать потерю очередной попытки. Ждать следующей придется долго. Я не могу рисковать, у меня нет другого кессона.