Хэйлоу Саммер - Принцесса пепла и золы [litres]

– Принц предпочтет умного и интересного собеседника, не лишенного остроумия, – объясняет Этци в этот душный жаркий полдень. – Он сможет купить мне множество самых красивых платьев, когда возьмет замуж, так что это и в самом деле не имеет значения. Сущность – вот что важно, вот на что он обратит внимание. Он заглянет в мои глаза и увидит в них то, чего нет ни у кого другого. Красоту души нельзя недооценивать! Когда понимаешь, что встретил родственную душу, о которой мечтал всю жизнь, платье уже не имеет значения!

О боже, почему я схожу с ума, когда она все это говорит? Я не хочу воспринимать всерьез то, что выскакивает из дерзкого рта Этци, но мне действительно хочется, чтобы она оказалась права. Хуже всего то, что каждое слово, секунду назад сказанное моей сводной сестрой, я отношу к себе и своему камердинеру!

– Как мудро с твоей стороны, – говорит Каникла, которая теперь стала гораздо веселее, поскольку отказалась от своей диеты, и стало невозможным застать ее без сладкого пирожка с вишневой начинкой в руках. – Но в одном мне придется возразить. Ибо глаза, в которых он утонет, будут моими. А еще у меня на подбородке есть симпатичные ямочки, которые нравятся каждому мужчине.

– А на каком из твоих подбородков ямочки, о которых ты говоришь?

– Я говорю, что ты – подлая корова!

– Всяко лучше, чем марципановая свинка, – отвечает Этци. – Ладно, не дуйся, я пошутила. Если он не влюбится в меня, то непременно полюбит тебя. Честное слово! Ведь есть же мужчины, которые любят помягче и попухлее. А твоя поросячья мордашка – самая симпатичная из всех, что я когда-либо видела!

Каникла умилостивилась лишь наполовину. Она яростно обмахивается веером, пока окончательно не изнемогает, а потом запихивает в свой широко раскрытый рот еще одну булочку с вишневым кремом. Пирожок легко влезает туда целиком. Иногда я думаю, что Каникле стоило бы стать оперной певицей. Это ведь они чаще всего имеют такое крупное телосложение и могут так же широко открывать рот.

Я немного задерживаюсь, обметая камин от пыли, и слушаю замечания Этци о поверхностности общества в целом и моды в частности, которая по сути своей непостоянна и порочна, при этом искусственная скоротечность, которую она инспирирует (Бог мой, откуда она только взяла это слово?), имитирует ужасающий естественный процесс созревания и гниения. Что, в свою очередь, если смотреть с позиции нейтралитета, не столь предосудительно, поскольку представляет из себя зеркало для людей, соблазненных модой.

– Зеркало? – чавкая, переспрашивает Каникла.

– Да, – глубокомысленно изрекает Этци. – Подобно тому, как яблоневый цветок сначала превращается в яблоко, а потом сгнивает, самая остромодная одежда через сезон уже становится самой старомодной, какую только можно представить. Мы можем гнаться за модой, а можем просто забыть о ней. Я предпочитаю быть выше этого.

– Яблочный пирог! – с тоской тянет Каникла. – Свежий, с пылу с жару! Золушка, как думаешь, когда созреют первые яблоки?

– Скоро, – отвечаю я. – Может, недели через две.

– М-м-м-м, – с закрытыми глазами восторженно мычит Каникла. – И ты мне сразу же его испечешь!

Мой взгляд отвлекается на мечущееся голубое свечение за окном. Там! Вон оно, снова. Остроконечная светящаяся шляпа появляется в поле зрения на долю секунды, а затем снова исчезает. Видимо, моя фея сидит в розовых кустах под окном и пытается дать о себе знать. Интересно, что ей от меня надо? Разве бал состоится не через три дня?

– Пойду посмотрю, как там яблоки, – говорю я. – Может, пара-тройка плодов созреют раньше.

– Ты – сокровище! – радостно восклицает Каникла, хлопая в ладоши. – А знаешь что? Ты могла бы испечь пирог, пока мы будем на балу! Я, наверное, буду голодна, когда мы вернемся.

– Прекрасная идея, – говорю я, отодвигая ногой в сторону хорька Наташу, лежащую у двери, что ведет в сад. – Это утешит тебя, если наследный принц окажется настолько глуп, что предпочтет внутренние ценности Этци твоим.

– Не надо дерзить! – говорит Этци. – Мне прекрасно известно, что ты издеваешься надо мной. А тебе известно, что ни одно яблоко до бала не созреет!

– Правда? – разочарованно спрашивает Каникла. – Хочешь сказать, она только притворяется милой?

Я решаю, что эта дискуссия не приведет ни к какому плодотворному результату, и молча исчезаю за дверью следом за Наташей, которая обожает прыгать на плечо моей доброй феи, бесцеремонно выпуская когти, в особенности со шкафа или с какой-нибудь ветки. Фея-крестная каждый раз визжит, как свинья на вертеле, и никак не возьмет в толк, что именно эти вопли прельщают Наташу снова и снова повторять эту дерзость.

За розовыми кустами моей феи уже нет, поэтому нам с Наташей для начала приходится отправиться на ее поиски. Наконец мы ее находим: в душном, жарком сарае, с гордым, самодовольным выражением лица.

– Ну? – восторженно восклицает она. – И как тебе?

Я смотрю в том направлении, куда она указывает, и вижу позапрошлогодний костюм пугала. Или подождите-ка – это и есть платье? Я медленно качаю головой, не зная, как объяснить моей фее, что это платье – не бальное платье. Оно слишком широкое, слишком зеленое и слишком… хм… похоже на занавеску.

Я настолько озадачена, что не замечаю, как Наташа совершает прыжок с потолочной балки. Внезапно раздается совершенно ожидаемый визг моей доброй феи, настолько пронзительный, что мои глаза наполняются слезами. А может, это слезы разочарования. Как я могла положиться только на свою фею? Знаю же, что у нее нет ни вкуса, ни мастерства!

– Я сама его сшила, – объясняет она, стряхивая Наташу и восстанавливая самообладание. – Представляла себе нечто воздушное, что обволакивает твое тело.

– Скорее, оно будет раздуваться вокруг моего тела. Как большой воздушный шар!

– Рада, что тебе нравится!

И что мне теперь делать? Я не хочу ее ранить. Если смотреть на это недоразумение, как на ткань – может, из него и получится сшить что-нибудь поменьше? Не то чтобы этот ядовито-зеленый цвет был мне по вкусу, но это все же лучше, чем ничего.

– Большое спасибо, фея-крестная, ты действительно самая лучшая! – бурно радуюсь я, надеясь, что мой голос не звучит подозрительно милым.

Не повезло, она понимает, что что-то не так.

– Что тебе не нравится в этом платье? Я так старалась!

– Для начала оно слишком широкое.

– Оно воздушное!

– Это так называемое платье соскользнет с моих плеч, и мне придется тащить его за собой, потому что оно не только слишком свободное, но еще и слишком длинное.

– Это можно изменить.

– Да, я тоже так думаю. Я подгоню платье по размеру. Так что большое тебе за него спасибо!

– Только не испорти его этими своими изменениями-улучшениями!