Мэгги Стивотер - Синяя лилия, лилия Блу

– Я просто хочу вернуть мать. И, пожалуйста, перестань называть меня так. Мое имя Блу.

– Лилия, – возразила Гвенллиан.

– Пожалуйста…

– Лилия.

– …хватит.

– Синяя, – торжествующе договорила Гвенллиан.

И доела то, что лежало в ложке. Возможно, это был шампунь.

– Пойдем ко мне, и я докажу, что мы с тобой – одно и то же, ты и я, я и ты.

Блу со вздохом выбралась из постели и поднялась вслед за Гвенллиан на тусклый чердак. Даже сейчас, после того как солнце село, наверху было на несколько градусов теплее, чем в доме, поэтому чердак казался маленьким и тесным, как пиджак.

Блу убрала почти все следы пребывания Нив, а Персефона и Калла подчистили остатки. Единственными заметными свидетельствами ее присутствия были два больших зеркала, которые стояли у окна, друг напротив друга.

Гвенллиан подвела Блу прямо к ним, стараясь не оказаться между зеркалами. Она пригладила волосы девушки обеими руками, словно поправляла парик, а потом повернула голову Блу к левому зеркалу.

– Вот я, – сказала она. И повернула лицо Блу направо: – Это vous .

– Объясни.

– Была я мечом, была я ударом молнии, была я сгоревшей кометой, была я словом, была я зер-р-р-ркалом!

Блу подождала, пока та не перестала распевать.

– Ты хочешь сказать, что ты – зеркало.

– Самого темно-синего оттенка, – шепнула Гвенллиан ей на ухо.

Она откинулась назад и обвела пальцами в воздухе силуэт Блу.

– Блу, Блу, Блу, Блу. Вот так. И я тоже. Вот что мы делаем…

– О. Наша аура? Да. Конечно. Но Персефона говорит, что ты ясновидящая. А я – точно нет.

Гвенллиан, со скучающим видом, драматически вытянула руки. Обе они указывали на зеркала.

– Зеркала! Вот что мы делаем, говорю тебе.

Блу почувствовала, как ее что-то неприятно кольнуло. Она посмотрела на зеркала. Нив, по словам Каллы, использовала их для прорицания. Она становилась между ними и видела бесчисленные варианты самой себя, которые тянулись по обе стороны…

Мора всегда доставала из колоды пажа кубков и показывала Блу: «Это ты. Посмотри, какой потенциал!»

– Да, – пронзительным голосом сказала Гвенллиан. – Ты понимаешь. Они используют тебя, синяя лилия? Просят держать их за руки, чтобы яснее видеть будущее? Ты помогаешь им говорить с мертвыми? И уходишь из комнаты, когда голоса становятся слишком громкими для них?

Блу ошалело кивнула.

– Зеркала… – напевно произнесла Гвенллиан. – Вот кто мы такие. Если поднести свечку к стеклу, разве в комнате не станет вдвое светлее? Вот так и мы, синяя лилия, лилия синяя.

Она прыгнула на матрас.

– Как удобно! Прекрасное дополнение к конюшне. Как конь Гвитира, Гвардура, Кунина и Лье… – она прервала песню, покачала головой и произнесла нормальным голосом: – Нет, не Лье. Но все остальные.

Блу поверить не могла, что наконец встретила человека, похожего на себя. Она и не думала, что это возможно.

– А что такое синяя лилия? Откуда это название?

Гвенллиан бросилась к зеркалам и замерла, чуть-чуть не влетев между ними. Затем она развернулась и остановилась в нескольких сантиметрах от Блу.

– Ведьмы, моя маленькая цветастая подушечка. Вот кто мы такие.

Восхитительный темный трепет охватил Блу при этом слове. Не то чтобы она мечтала стать ведьмой; но она так долго пробыла безымянным инструментом, что восхитительной казалась сама идея о том, что можно обрести имя, стать кем-то.

Восхитительной и ошибочной.

– Ты – возможно, – сказала Блу. – Но лучшее, что могу делать я, – это не помогать людям. Иногда.

Она вспомнила, как отключила Ноя на Монмутской фабрике, но не смогла этого сделать на ферме Джесса Диттли. Блу поняла: потому что там была Гвенллиан.

– Люди! – Гвенллиан торжествующе засмеялась. – Люди! Мужчины? С чего ты взяла, что ты друг мужчинам?

Блу подумала, что с этим можно и поспорить – она была им не только другом, но решила не углубляться в опасную тему.

– Кому надо говорить с людьми! – Гвенллиан широким жестом указала на зеркала. – Иди! Встань здесь! Встань!

Калла в свое время дала ясно понять, что не желает вставать между зеркалами. Она намекнула, что это действие, возможно, как-то связано с исчезновением Нив.

Блу тоже не хотела вставать между зеркалами.

Тогда Гвенллиан толкнула ее.

И Блу полетела к ним, размахивая руками. Она увидела вспыхивающий на поверхности зеркал свет. Девушка запнулась. И остановилась, чуть-чуть не дойдя.

– Так. Я… – начала она.

Гвенллиан пихнула ее еще раз.

Блу подвинулась всего на шаг, но этого было достаточно, чтобы оказаться точно между зеркалами.

Она ожидала, что сейчас превратится в пар.

Что появятся чудовища.

Но ничего не произошло.

Блу медленно перевела взгляд налево, потом направо, затем посмотрела на собственные руки. Они по-прежнему были материальны – и это было любопытно, поскольку Блу не отражалась ни в одном из зеркал. Зеркала отражали только друг друга, снова и снова. Выглядело это мрачно и слегка зловеще, но не более.

– Где я? – спросила Блу.

Гвенллиан рассмеялась и запрыгала вокруг, с восторгом хлопая в ладоши.

– Не сожалей о своей глупости! Магия зеркал не вредит зеркалам.

Блу воспользовалась этой возможностью, чтобы поскорее шагнуть в сторону. Она отошла подальше.

– Не понимаю.

– Я тоже, – беззаботно отозвалась Гвенллиан. – И от этой пустой болтовни я страшно проголодалась.

Она зашагала вниз по лестнице.

– Подожди! – крикнула вдогонку Блу. – Ты расскажешь мне про моего отца?

– Нет, – ответила Гвенллиан. – Я пошла за майонезом.

Первым сверхъестественным артефактом, который приобрел Гринмантл, была одушевленная кукла. Он купил ее на «eBay» за пятьсот долларов (включая стоимость двухдневной перевозки морем). В описании говорилось, что последние две недели эта кукла пролежала в подвале у прежнего хозяина, рыча и закатывая глаза. Иногда – гласило описание – из ее ушей выползали скорпионы. Хозяин предупреждал, что это не детская игрушка – и предлагалась она только для сатанистских и тому подобных нетривиальных ритуалов.

Покупая ее, Гринмантл был в равной мере полон сомнения и надежды. К его досаде – но не к удивлению, – кукла по прибытии оказалась ничем не примечательна. Она не рычала. Глаза у нее открывались, только когда куклу наклоняли. Никаких насекомых тоже не обнаружилось.

Пайпер – в те времена его девушка – и Гринмантл провели целый вечер, поедая суши и бросая соевые бобы в куклу в попытке вызвать хоть какую-то демоническую активность.

Потом Пайпер сказала:

– Если бы у нас был щенок, он бы подобрал бобы.

Гринмантл ответил:

– А потом мы бы принесли его в жертву и использовали кровь, чтобы оживить куклу.

– Ты женишься на мне? – спросила она.