Мэгги Стивотер - Похитители снов

– Как еда?

– Отлично, – с энтузиазмом отозвался Мэтью.

Не то что он специально ободрял брата. Мэтью Линч был золотой ямой, совершенно неразборчивой, куда мир складывал еду.

– Очень вкусно. Я не поверил, когда ты позвонил. Когда увидел твой номер, чуть не обосрался. Телефон у тебя, наверно, совсем как новенький!

– Блин, не ругайся, – сказал Ронан.

Пункт 2

Конкретные категории

Я передаю сумму в двадцать три миллиона долларов ($23 000 000) в особый фонд, из которого будут оплачиваться расходы на поддержание в порядке собственности, именуемой «Амбары» (см. пункт Б), а также на содержание, образование и обеспечение жильем моих выживших детей. Этим фондом будет распоряжаться Диклан Т. Линч, до тех пор пока все мои сыновья не достигнут восемнадцати лет.

Я отдаю сумму в три миллиона долларов ($3 000 000) моему сыну Диклану Т. Линчу, как только он достигнет восемнадцати лет.

Я отдаю сумму в три миллиона долларов ($3 000 000) моему сыну Ронану Н. Линчу, как только он достигнет восемнадцати лет.

Я отдаю сумму в три миллиона долларов ($3 000 000) моему сыну Мэтью Э. Линчу, как только он достигнет восемнадцати лет.

Ронан взял кусочек картошки и сунул Бензопиле, которая принялась уродовать его, скорее, из развлечения, чем от голода. Женщина, катившая по тротуару детскую коляску, неодобрительно взглянула на Ронана, то ли за то, что он сидел на столе, то ли за то, что выглядел весьма сомнительно и вдобавок возился с «помоечной птицей». Ронан ответил ей точно таким же взглядом, добавив в него побольше яда.

– Послушай, Диклан по-прежнему лезет в бутылку и требует, чтоб мы не ездили в Амбары?

Мэтью, с удовольствием жевавший, помахал содержимому детской коляски. Содержимое помахало в ответ. Затем Мэтью, с полным ртом, ответил:

– Он всегда так. Лезет в бутылку, я имею в виду. Из-за этого. Из-за тебя. Мы правда потеряем деньги, если поедем домой? Папа действительно такой жестокий, как говорит Диклан?

Пункт 7

Дальнейшие условия

После моей смерти никому из моих детей не позволяется переступать фактическую границу «Амбаров» и прикасаться к их содержимому, живому или неподвижному, иначе имущество и активы, о которых идет речь в данном завещании, будут переданы фонду «Нью-Йорк – Роскоммон», не считая денег, предназначенных для оплаты ухода за Авророй Линч.

– Что? – спросил Ронан, отложив сэндвич.

Бензопила устремилась к нему.

– Что он говорит про папу?

Младший брат пожал плечами.

– Не знаю – ну, что он проводил с нами мало времени. Сам знаешь. Слушай, Диклан не такой уж плохой. Я не понимаю, почему вы не ладите.

«Просто мама и папа больше не любят друг друга», – подумал Ронан. Но он не мог сказать это Мэтью, который смотрел на него точно такими же доверчивыми глазами, как мышонок.

Сэндвича с тунцом было недостаточно, чтобы восстановить баланс. Незаконный визит в Амбары, откровение насчет матери, мнение Каллы… всё это потрясло его. Вдруг он оказался перед выбором: воскрешать Аврору Линч или нет. Если бы он сумел ее вернуть, ему, разумеется, полегчало бы, даже если бы матери пришлось жить в Кабесуотере. Жизнь лучше смерти. Бодрствовать лучше, чем спать.

Но слова Диклана уязвили его: «Без папы она ничто».

Похоже, он всё знал. Ронан отчаянно хотел выяснить, насколько Диклан в курсе. Но задать ему вопрос он не мог.

– Диклан начал ненавидеть меня первым, – сказал он. – Это так, к сведению. Так что проблема не во мне.

Мэтью выдохнул. У него было блаженное, оптимистичное лицо монахини – или наркомана.

– Просто он расстроился из-за того, что папа любил тебя больше. А мне было всё равно. Каждый вправе выбирать, что любить. И вообще, мама больше всех любила меня.

Пункт 2а

Дальнейшие распоряжения

Я передаю право собственности на недвижимое имущество, которое служило мне местом обитания на момент моей смерти («Амбары»), заодно со всеми страховыми договорами на упомянутую недвижимость, моему среднему сыну.

Братья молча жевали сэндвичи. Ронан подумал: оба, возможно, размышляли над тем, что Диклан оказался никому не нужен.

«Если я был твоим любимцем, – спросил Ронан у мертвого отца, – почему ты оставил мне дом, в который я не могу вернуться?»

Осторожно – и не без труда, поскольку Ронан никогда не был склонен к осторожности, – он поинтересовался:

– Диклан когда-нибудь говорит о снах?

Ему пришлось повторить вопрос. Мэтью и Бензопила были в равной мере увлечены парой кружащихся бабочек.

– О своих? – уточнил Мэтью и затейливо пожал плечами. – Сомневаюсь, что Диклан видит сны. Ты знаешь, что он принимает снотворное?

Нет, Ронан этого не знал.

– Какое?

– Понятия не имею. Я, впрочем, посмотрел на пузырек. Таблетки ему дал Док Мак.

– Док кто, блин?

– Ну, доктор из Агленби.

Ронан фыркнул.

– Он не доктор, чувак. Просто медбрат на практике или типа того. Сомневаюсь, что он имеет право выдавать лекарства. Почему Диклан пьет снотворное?

Мэтью сунул в рот оставшуюся четверть сэндвича.

– Он говорит, от тебя у него язва.

– Язва – это не проблема со сном. Это когда кислота проедает дырку у тебя в желудке.

– Он говорит, что ты и папа видели сны, – продолжал Мэтью, – и что из-за тебя мы всё потеряем.

Ронан сидел очень спокойно. Так спокойно, что Бензопила тоже застыла, позабыв об украденном сэндвиче и склонив голову в сторону младшего Линча.

Диклан знал про отца. Знал про мать. Знал про Ронана.

Что это меняло? Наверное, ничего.

– Он держит пистолет под сиденьем машины, – сказал Мэтью. – Я увидел его, когда уронил телефон между креслами.

Ронан понял, что Мэтью перестал жевать и двигаться; он изогнулся на скамье, неуверенно устремив текучий взгляд на старшего брата.

– Только не говори про грабителей, – наконец произнес Мэтью.

– И не собирался, – ответил Ронан. – Ты же знаешь, я не лгу.

Брат быстро кивнул и прикусил губу. Глаза у него беззастенчиво увлажнились.

– Послушай, – сказал Ронан. И повторил: – Послушай. Кажется, я знаю, как вылечить маму. Она не сможет оставаться в Амбарах… и, в любом случае, нам туда нельзя… но, кажется, я знаю, как ей помочь. По крайней мере, мы вернем ее себе.

Составляя данное завещание, Ниалл Линч находился в здравом уме и твердой памяти, не действовал под принуждением и не был в каком-либо отношении недееспособен. Данное завещание остается основным документом, если только не будет создан новый.

Подписано сего дня: T’Libre vero-e ber nivo libre n’acrea

Вот почему Ронан позвонил Мэтью. Возможно, он с самого начала хотел посулить ему эту невероятную надежду. Возможно, Ронан просто был должен сказать это вслух, чтобы сократить непрерывно растущую брешь в душе.

Младший брат с подозрением взглянул на него: