Мэгги Стивотер - Похитители снов

И все-таки нужно было стереть с трупов отпечатки пальцев, а затем отвезти их в какое-то другое место, более подходящее для того, чтобы умереть. В багажнике «Кремовой Мерзости» у Серого Человека лежали канистры и два перуанских горшка – продавать их, из соображений безопасности, еще не стоило, поэтому они были завернуты в одеяла с изображением Путешественницы Доры. Серый Человек устроил тела на заднем сиденье, пристегнув их, чтобы они не мотались по салону. К сожалению, он рисковал оставить изобличающие пятна в еще одной чужой машине. Отец был прав – предыдущий опыт действительно служит внятным указанием на будущий.

По пути Серый Человек позвонил в ресторан «Веранда» и отменил заказ.

– Хотите перенести на более позднее время? – спросила хостес.

Серому Человеку понравилось, как она выговорила «позднее». Прозвучало это как «поззьнее», с обилием гласных.

– Боюсь, сегодня никак. Могу я заказать столик… на четверг?

Он свернул на бульвар Блу-Ридж. От резкого поворота голова одного из громил стукнулась о стекло. Впрочем, громиле было всё равно.

– Столик на одного?

Серый Человек подумал про Мору Сарджент и ее изящные обнаженные лодыжки.

– На двоих.

Он отложил телефон, включил «Кинкс» и покатил по бульвару. Он сворачивал и сворачивал, пока навигатор не запутался безнадежно. С помощью машины он проложил собственную тропинку в зарослях, миновав кучу табличек, гласивших «Частная собственность» (Серый Человек никогда не жалел, что платил за дополнительную страховку, когда брал машину напрокат). Он остановился на маленькой идиллической полянке, опустил окно и включил музыку погромче. Вытащил из салона Ракету и Поло и развязал им шнурки.

Он едва успел обуться в ботинки Поло, когда телефон зазвонил.

Серый Человек взял мобильник.

– Вы знаете, кто эти люди? – спросил он вместо приветствия.

Гринмантл был в бешенстве.

– А я говорил. Говорил, что есть и другие.

– Да, – согласился Серый Человек.

Он как следует потоптался по славной вирджинской глине.

– Будут еще?

– Конечно, – трагическим тоном ответил Гринмантл.

Серый Человек принялся за ботинки Ракеты. Теперь поляна была покрыта их следами.

– Откуда они берутся?

– Приборы! Цифры! Каждый дурак может последовать за показаниями приборов, – ответил Гринмантл. – Мы не единственные обладатели геофонов.

На заднем плане ревела песня про дьявольский виски.

– Напомните, как вы узнали, что эта штука существует?

– Так же, как узнал всё остальное. Слухи. Старинные книги. Жадные старики. Что это там за шум?

– «Кинкс».

– Не знал, что вы любите рок. На самом деле, трудно представить, что вы вообще слушаете музыку. Хм. Не знаю, почему я это сказал. Извините, это было грубо.

Серый Человек не обиделся. Это значило, что Гринмантл думал о нем как о вещи, а не о человеке. Он не возражал. Несколько секунд они оба слушали, как «Кинкс» поют про портвейн, перно и текилу. Каждый раз, послушав «Кинкс», Серый Человек задумывался, не вернуться ли в науку. Двое из состава группы были братьями. «Братство в рок-музыке шестидесятых и семидесятых». Неплохое название для книги. «Кинкс» интриговали Серого Человека; они постоянно ссорились (один, как известно, плюнул в другого, а потом пинком опрокинул барабан и в гневе убежал со сцены), но десятилетиями оставались вместе. Серый Человек думал: это и есть братство.

– Вы сможете работать, учитывая этих двоих? – спросил Гринмантл. – Они не будут представлять для вас проблему?

Серый Человек не сразу понял, что речь о Ракете и Поло.

– Нет, – ответил он. – Не будут.

– Вы профессионал, – признал Гринмантл. – Вот почему вы единственный в своем роде.

– Да, – согласился Серый Человек. – Несомненно. Кстати, вы бы рискнули сказать, что эта штука представляет собой коробку?

– Нет, не рискнул бы, потому что не знаю. А вы?

– Нет. Наверное, нет.

– Тогда почему вы спрашиваете?

– Будь это коробка, я бы не стал тратить время на то, что НЕ является коробками.

– Если бы я полагал, что это коробка, я бы с самого начала велел вам искать коробку! «Вы бы рискнули…» Почему вы, черт возьми, всегда так загадочны? Вам нравятся тайны? Вы хотите, чтобы теперь я думал про коробки? Ну, спасибо. В общем, я постараюсь узнать. Посмотрим, что тут можно сделать.

Отложив мобильник, Серый Человек окинул взглядом поляну. При определенной доле везения два трупа могли пролежать ненайденными много лет. Их пожирали бы звери и точила погода. Но в мире, где влюбленным парочкам кажется, что они чуют какой-то странный запах, где браконьеры наступают на берцовые кости, а канюки неуместно кружат по несколько дней на одном месте, эта сцена должна была выглядеть следующим образом: двое мужчин в облепленной грязью обуви и с ДНК друг друга под ногтями. В чем-то с двумя трупами проще, чем с одним. Два человека забрались на частную территорию, не имея в виду ничего хорошего. Они поссорились. Драка вышла из-под контроля.

Один – это одиночество. Два – битва.

Серый Человек нахмурился и посмотрел на часы. Он надеялся, что больше ему никого не придется хоронить в этом городе. Но лучше не зарекаться.

Когда Блу, насквозь мокрая, вернулась домой, в крошечном дворике перед домом номер 300 на Фокс-Вэй на коленях стоял Ной. Орла пронеслась мимо, не поздоровавшись с ним. Будучи экстрасенсом, она, вероятно, видела его, но, будучи Орлой, осталась совершенно равнодушна. А Блу остановилась. Ей было приятно, что Ной здесь. Она поудобнее перехватила колесо от «Камаро» под мышкой и убрала влажные волосы со лба.

– Привет, Ной.

Но он был слишком занят своими призрачными делами, чтобы обратить на нее внимание.

Прямо сейчас он занимался кое-чем весьма жутким – заново проигрывал сцену собственной гибели. Ной обвел взглядом крохотный дворик, как будто оглядывал лесную лощину, где были только он сам и его друг Баррингтон Пуп. Затем он испустил жуткий, мучительный крик, когда получил сзади удар невидимым скейтбордом. Когда его ударили вторично, Ной не издал ни единого звука, но его тело убедительно дернулось. Блу старалась не смотреть, как он содрогнулся еще несколько раз, прежде чем упасть. Голова Ноя елозила по земле, ноги сгибались и выпрямлялись.

Блу глубоко и прерывисто вздохнула. Хотя она видела эту сцену уже неоднократно, ей всегда становилось не по себе. Одиннадцать минут. Вот сколько длилась эта история убийства: чтобы загубить человека, понадобилось меньше времени, чем для того, чтобы приготовить гамбургер. Последние шесть минут – после того как Ной упал, но до того как он умер, – были особенно мучительными. Блу считала себя достаточно твердой и благоразумной, но, сколько бы раз она ни слышала рваное дыхание Ноя, замиравшее в горле, ей неизменно хотелось плакать.