Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

Слаба. Слишком слаба.

«Возьми, – подумал Адолин. – Возьми немного моей силы».

Она посмотрела прямо на него – и, несмотря на выцарапанные глаза, увидела. Адолин почувствовал что-то, некую теплоту глубоко внутри. Майя втянула воздух, наполняя легкие. Ее лицо побагровело, когда она собрала все силы, приготовилась снова закричать. Адолин ожидал услышать визг. Она открыла рот.

И заговорила.

– Мы! Вы-бра-ли!

Эти два слова разнеслись по Форуму, заставив взволнованных спренов чести замолчать. Секейр, стоявший к ней спиной, обомлел. Он обернулся, чтобы посмотреть, кто прервал его эффектную речь.

Тяжело дыша, сгорбившись в объятиях своих тюремщиков, Майя сумела повторить свои слова.

– Мы… Мы выбрали…

Секейр отшатнулся. Руки, державшие Адолина, обмякли – спрены чести потрясенно уставились на мертвоглазую.

Адолин высвободился и пересек помост. Он оттолкнул испуганную Амуну и поддержал Майю, закинув ее руку себе на плечо, как будто она была раненым солдатом. Она вцепилась в него, пытаясь удержаться на подгибающихся ногах.

Но одновременно с этим она не переставала шептать.

– Мы выбрали, – сказала она сорванным голосом, словно кричала уже несколько часов. – Адолин, мы выбрали!

– Кровь предков… – проговорил Адолин.

– В чем дело? – сказал Секейр. – Что ты с ней сделал? От твоего вида она начала бредить, она обезумела и…

Он замолчал, когда Майя ткнула в его сторону пальцем и издала ужасающий визг, ее челюсть при этом опустилась ниже положенного. Секейр прижал руку к груди, вытаращив глаза. Ее крик превратился в слова.

– Ты. Не отнимешь. Мою. Жертву! – крикнула она. – Моя. Моя жертва. Не твоя. – Она указала на толпу. – Не их. – Она указала на Адолина. – Не его. Моя. Моя жертва.

– Вы знали, что произойдет, когда Сияющие нарушат свои клятвы, – сказал Адолин. – Они вас не убивали. Вы все решили сообща.

Она энергично закивала.

– Все это время, – сказал Адолин громче, для публики. – Все считали вас жертвами. Мы не признавали, что вы были соратниками Сияющих.

– Мы выбрали, – прошипела она. Затем выпалила, как бравурный припев: – Выбрали сами!

Адолин помог ей подойти к первому ряду скамеек, и спрен чести, сидевший там, отполз в сторону. Она села, дрожа, но продолжала крепко держать его за руку. Он не отстранился; она, казалось, нуждалась в утешении.

Он оглядел толпу. Затем повернулся к Секейру и другим старшим спренам чести, сидящим возле судейского трона.

Адолин молчал, но своим видом бросал им вызов: пусть попробуют его осудить. Пусть попробуют проигнорировать показания обличителя, которого сами же и выбрали и якобы наделили правом вынести вердикт. Он позволил им все осознать. Он дал им возможность подумать.

Затем они начали удаляться. Спрены чести уходили – затравленные, сбитые с толку. Старейшины собрались вокруг Секейра, который остался стоять, ошеломленно глядя на Майю. Они оттащили его, разговаривая приглушенными, озабоченными голосами.

Адолина не тронули. Все держались подальше от него и от Майи. Пока наконец на трибунах не остался один спрен. Одетая в черное женщина, чья кожа радужно переливалась. Купаж встала и начала спускаться по ступенькам.

– Я хотела бы претендовать на толику этой победы, – сказала она, – ведь вы одержали верх в том, что все считали непреодолимым испытанием. Но сегодня победили не моя опека и не ваша смелость.

Майя наконец отпустила руку Адолина. Она казалась сильнее, чем раньше, хотя ее глаза все еще были выцарапаны. Он чувствовал ее любопытство, ее… осознанность. Она посмотрела на него и кивнула.

Он кивнул в ответ:

– Спасибо.

– Сссила, – прошептала мертвоглазая. – Ссила. Прж…

– Сила прежде слабости.

Она снова кивнула и уставилась в землю выцарапанными глазами, охваченная изнеможением.

– Я не намерен забывать, что вы свидетельствовали против меня, – сказал Адолин, обращаясь к спрену чернил. – В этом представлении вы играли за обе стороны.

– Для меня таков был лучший способ победить, – сказала Купаж, разглядывая Майю. – Но знайте, что это я предложила старейшинам использовать вашу мертвоглазую в качестве обличителя. Они не знали о правовом положении, которое позволяло говорить за нее.

– Значит, ее боль – ваша вина?

– Я не предполагала, что они обойдутся с ней так бессердечно. Их поступок только на их совести, как и позор. Но, надо признать, я понимала, что они на многое способны. Я хотела проверить, существует ли истина – та, про которую вы мне сказали.

Адолин нахмурился, пытаясь вспомнить.

– Что она может говорить, – напомнила Купаж. – С вами. Что между вами дружба. Я искала доказательства и обнаружила, что ее имя, записанное в старых спренских договорах, именно такое, как вы сказали. Любопытный факт. Действительно любопытный.

Купаж обошла вокруг Адолина и внимательно изучила лицо Майи.

– Все еще выцарапаны… – сказала она. – Хотя связь между вами быть.

– Я… не Сияющий, – проговорил Адолин.

– Нет. Это точно. – Взгляды Купаж и Майи встретились. – Но что-то происходит. Я должна наконец покинуть это место и вернуться к соплеменникам. Если слова, которые произнесла эта мертвоглазая…

– Если то, что она сказала, правда, – проговорил Адолин, – тогда у вас нет больше основания отказывать человечеству в узах, в которых оно нуждается.

– Верно, да? – ответила Купаж. – Веками мой народ повторял легкую ложь. Что люди эгоистичны. Что люди убивают. Но простые ответы частыми быть, так что наша ошибка простительна. Эта истина, однако, означает, что существует проблема серьезнее. Тысячи спренов предпочли смерть, лишь бы прекратить существование Сияющих орденов. Разве это вас не беспокоит? Они верили, что связывание потоков уничтожит мир. Что с Сияющими рыцарями надо покончить, и таково решение. Внезапное решение, стоившее многих жизней.

– Ты знала полную цену, Майя? – спросил Адолин, повинуясь спонтанному желанию. – Вы и ваши Сияющие – вы знали, что станете мертвоглазыми?

Адолин чувствовал, как Майя, превозмогая усталость, копается глубоко внутри себя в поисках… воспоминаний, к которым было трудно получить доступ. В конце концов она покачала головой и прошептала:

– Боль. Да. Смерть? Нет. Возможно.

Адолин сел рядом, позволив ей прислониться к нему.

– Почему, Майя? Почему вы хотели это сделать?

– Чтобы спасти… спасти… – Она осеклась и покачала головой.

– Чтобы спасти нас от чего-то худшего, – сказал Адолин и посмотрел на Купаж. – Что это значит?

– Это значит, что мы уже очень давно все делаем неправильно, великий князь Адолин, – ответила спрен чернил. – И я тоже глупа быть. Я всегда считала себя умной. – Она покачала головой, стоя перед ними, скрестив руки на груди. – Какое эффективное испытание. Очень эффективное.