Роберт Силверберг - Валентин Понтифик [litres]

– Брат! Услышь меня! Помоги мне!

И из безбрежных просторов и неизмеримых глубин пришло видение громадных темных крыльев, медленно раскрывающихся и складывающихся над титаническими телами. А потом раздался голос, звучащий, как сотня колоколов:

– Я слышу тебя, маленький сухопутный брат.

Это был водяной король Маазмоорн. Фараатаа различал всех их по звучанию разумов: Маазмоорн – колокола, Гироуз – певучий гром, Шейтоон – медленные, печальные барабаны. Великих королей были десятки, и голос каждого из них можно было безошибочно опознать.

– Поддержи меня, о король Маазмоорн!

– Держись за меня, маленький сухопутный брат.

Фараатаа почувствовал, как его дернуло. Он потянулся туда, и его подняло и вынесло из тела, оставшегося в предутреннем лесу. Через миг он оказался над морем, еще через миг погрузился в него, а потом стал одним целым с Маазмоорном. Его захлестнул экстаз – это слияние, это единение было столь мощным, что легко могло бы стать самоцелью, этот восторг мог бы удовлетворить все его стремления, если бы он допустил это. Но он никогда этого не допустит.

Вместилище колоссального разума водяного короля само было сходно с океаном – беспредельное, всеохватное, бесконечно глубокое. Фараатаа тонул все глубже и глубже, терялся в нем. И все же он ни на миг не забывал о своей цели. Посредством силы водяного короля он сумеет сделать то, с чем не справился бы без помощи. Сосредоточившись, он собрал ставший невиданно могучим разум в точнейший фокус и из сердцевины теплой, баюкающей беспредельности, в которой покоился, отправил те послания, ради которых и оказался здесь.

– Саареккин?

– Здесь.

– Докладывай.

– Лусавендра полностью уничтожена по всей восточной части Разлома. Территория, охваченная грибком, так велика, что ему уже нельзя воспрепятствовать, и теперь он распространяется сам собой.

– Какие меры принимают власти?

– Сжигают зараженные посевы. Но это ничего не даст.

– Победа близка, Саареккин!

– Победа близка, Фараатаа!

– Тии-хаанимак?

– Слушаю тебя, Фараатаа.

– Какие новости?

– Яд успешно распространился с дождем, и нийковые деревья погибли по всему Дюлорну. Впитавшись в землю, он уничтожит глейн и стаджу. Мы готовим следующую диверсию. Победа близка, Фараатаа!

– Победа близка! Инириис?

– Я. Корневой долгоносик успешно распространился и процветает на полях Зимроэля. Он уничтожит рикку и милиале.

– Когда станет виден эффект?

– Он уже виден. Победа близка, Фараатаа!

– На Зимроэле мы уже победили. Теперь, Инириис, нужно нанести удар по Алханроэлю. Приступай к переправе долгоносика через Внутреннее море.

– Будет сделано!

– Победа близка, Инриис! Й-Уулисаан?

– Здесь, Фараатаа.

– Ты все еще при коронале?

– Да. Он покинул Эберсинул и направляется в Тремойн.

– Ему известно, что происходит в Зимроэле?

– Он ничего не знает. Великое паломничество полностью поглощает энергию.

– В таком случае поставь его в известность. Сообщи ему о долгоносике в долине Зимра, о лусавендровой саже в Разломе и вымирании нийков, глейнов и стаджи к западу от Дюлорна.

– Фараатаа, зачем?

– Необходимо максимально втереться к нему в доверие. Рано или поздно новости дойдут до него по официальным каналам. Так пусть он узнает все от нас. Это будет замечательным предлогом приблизиться к нему. Ты, Й-Уулисаан, станешь его советником по болезням растений. Сообщай ему новости и подсказывай действия. Мы должны знать, какие контрмеры он планирует. Победа близка, Й-Уулисаан!

Верховный глашатай Хорнкаст, отдыхавший в своем личном убежище, находившемся поодаль от нижнего уровня, возле Сферы Тройных теней, получил записку через час с лишним после того, как она была отправлена.

«Нужно немедленно встретиться в тронном зале.

Верховный глашатай уставился на гонцов. Они отлично знали, что здесь его можно беспокоить лишь в случае крайней необходимости.

– В чем дело? Он умирает? Уже умер?

– Нам ничего не сказали, сэр.

– Сепултров сильно встревожен?

– Да, сэр, но я даже не представляю…

– Ладно. Впрочем, вас это все равно не касается. Подождите минутку, я пойду с вами.

Хорнкаст поспешно умылся и оделся. Если это все-таки случилось, мрачно думал он, более неподходящего момента просто быть не могло. Тиверас ждал смерти по меньшей мере сто лет; неужели не мог потерпеть еще часок-другой? Если действительно случилось то, что могло случиться.

Златовласая женщина, находившаяся у него в гостях, поинтересовалась:

– Мне подождать вашего возвращения?

Он мотнул головой.

– Не берусь даже загадывать, когда мне удастся вернуться. Если понтифик умер…

Женщина сделала знак Лабиринта.

– Упаси нас Божество от этого!

– Воистину, – сухо отозвался Хорнкаст.

Он вышел. Пребывавшая в самой яркой своей фазе Сфера Тройных теней, высоко возносившаяся над блестящими обсидиановыми стенами площади, заливала все зловещим бело-голубым светом, который полностью стирал все ощущения размерности или глубины; прохожие в этом освещении походили на бумажных кукол, гонимых легким ветерком. Сопровождаемый гонцами, не без труда подстраивавшимися под его шаг, Хорнкаст, двигаясь, как всегда, с прыткостью, какую трудно было бы ожидать от восьмидесятилетнего старика, устремился через площадь к личному лифту.

Спуск в обитель императора показался ему невыносимо долгим.

Умер? Умирает? Быть того не может! Хорнкаст поймал себя на том, что никогда всерьез не принимал в расчет возможности неожиданной естественной смерти Тивераса. Сепултров уверял его, что техника не может подвести, что в понтифике можно поддерживать жизнь, сколько потребуется – хоть двадцать, хоть тридцать, а то и все пятьдесят лет. И верховный представитель предполагал, что смерть правителя будет следствием тщательно продуманного политического решения, а не какой-то неприятной неожиданности, свершившейся без предупреждения среди обычного утра.

А если и впрямь? Нужно будет немедленно отозвать лорда Валентина с запада. Ах, в каком же гневе он будет, если придется отправиться в Лабиринт, даже не начав толком своего паломничества! Мне, конечно, нужно будет подать в отставку, рассуждал Хорнкаст. Валентин захочет назначить собственного глашатая; вероятно, того малорослого человечка со шрамом, Слита, или даже врууна. Хорнкаст задумался о том, каково будет обучать кого-то из этой парочки тем обязанностям, которые он так долго исполнял. Слит – воплощенное высокомерие и демонстративная снисходительность, а крошка-волшебник вруун с огромными сверкающими глазами, клювом, щупальцами…