Роберт Силверберг - Валентин Понтифик [litres]

И ее изобрели. Понтифик и корональ стояли бок о бок. Справа от короналя лорда Хиссуна, чуть поодаль, стояла его мать Эльсинома, Владычица Острова. Слева от понтифика Валентина стоял Минакс Барджазид, Король снов. И замыкала эту изогнутую цепочку, стоя лицом к остальным четырем, Данипьюр Пьюрифайнская, пятая, только что присоединенная Власть Маджипура.

По бокам и чуть сзади расположились ближайшие советники и помощники: рядом с понтификом стояли Верховный глашатай Слит и леди Карабелла, короналя сопровождали Алсимир и Стимион, с Владычицей явилась группа иерархов – Лоривейд, Талинот Эсюлде и еще несколько, Король снов взял с собою братьев Кристофа и Доминина, а Данипьюр окружало с дюжину пьюриваров в сияющих шелковых мантиях; они сбились в кучку и, похоже, до сих пор не верили, что являются почетными гостями важнейшей церемонии на вершине Замковой горы.

Чуть поодаль расположились принцы и герцоги: Тунигорн, Стазилейн, Диввис, Миригант, Элзандир и прочие, а также делегаты из дальних земель – Алаизора, Стойена, Пилиплока, Ни-мойи и Пидруида – и почетные гости – Нитиккимал из Престимионовой долины, Миллилейн из Кинтора и еще несколько человек, которых судьба свела с понтификом во время его странствий по миру, и даже багроволицый коротышка Семпетурн, искупивший свою измену более чем достойным поведением во время Пьюрифайнской кампании, находился здесь. Он с благоговейным ужасом смотрел по сторонам и то и дело изображал руками то знак пылающей звезды, адресуясь к лорду Хиссуну, то знак понтифика – Валентину, и судя по тому, насколько часто он повторял эти символы преданности, они получались у него непроизвольно. Было тут и несколько человек из Лабиринта, друзья детства нового короналя – Ванимун, бывший в то время ему чуть ли не братом, и тоненькая, с миндалевидными глазами сестра Ванимуна Шулейра, и Хойлан, и трое братьев Хойлана, и еще несколько человек, и все они тоже стояли с широко раскрытыми глазами и ртами, боясь лишний раз пошевелиться.

Как обычно, было море разливанное вина. Как обычно, все молились. Как обычно, звучали гимны. Говорились традиционные речи. Но не успела еще церемония дойти до середины, как понтифик Валентин поднял руку, изъявив желание говорить.

– Друзья мои… – начал он.

И сразу присутствующие принялись взволнованно перешептываться. Понтифик обращается к другим – даже к Властям, даже к принцам! – «Друзья!» Как необычно… только Валентин так может…

– Друзья мои, – повторил он. – Позвольте мне сказать несколько слов, ибо вряд ли вам в будущем доведется часто слышать меня. Как-никак пришло время лорда Хиссуна, мы находимся в Замке лорда Хиссуна, и мне тут уже не место. Я лишь хочу поблагодарить вас за то, что вы оказали нам честь прийти сюда сегодня… – Снова шепот: понтифик благодарит, понтифик говорит, что ему оказали честь! – …и призвать вас радоваться не только сегодня, но и впредь, поскольку мы вступаем в эпоху примирения. В этот день мы утвердим в должности короналя, который будет еще много лет мудро и милосердно править вами и направлять начавшееся восстановления этого мира. Мы приветствуем сегодня в качестве новой Власти Маджипура другого монарха, бывшего до последнего времени нашим врагом и, волею Божества, больше не являющегося им, ибо теперь Данипьюр и ее народ влились в течение жизни Маджипура как равные среди равных. И если будет на то добрая воля со всех сторон, то можно будет искупить древние обиды и перейти к примирению.

Он сделал паузу, взял у слуги бокал с искрящимся вином и высоко поднял его.

– Я почти закончил. Осталось лишь испросить для этого праздника благословения у Божества… а также у наших великих братьев морских, с которыми мы делим этот мир… чья снисходительность, возможно, позволяет нам населять малую часть этого огромного мира… и с которыми мы наконец вступили в общение. Им мы обязаны спасением в дни установления мира и перевязывания ран; будем надеяться, что они не откажутся указать нам путь и в грядущем.

А теперь, друзья, приближается главный миг церемонии коронации – новый корональ примет корону пылающей звезды и взойдет на трон Конфалюма. Правда, мы сейчас находимся не в тронном зале. По моей просьбе; ладно, что греха таить – по моему приказу. Мне хотелось сегодня в последний раз подышать вольным воздухом Замковой горы, ощутить на своей коже теплое солнце. Я уеду отсюда нынче же вечером, а со мною возлюбленная супруга Карабелла и все мои добрые товарищи, которые много лет пребывали рядом со мною и пережили вместе со мною множество удивительных приключений. Мы отправляемся в Лабиринт, где будет отныне мой дом. Когда я был очень далеко отсюда, в местности, именуемой Престимионова долина, одна мудрая старуха, уже завершившая ныне свой земной путь, сказала мне, что для всеобщего спасения я должен сделать то, что считаю невозможным – и я совершил невозможное, потому что это было необходимо, – а затем то, чего хочу меньше всего на свете. А чего же мне настолько не хочется? Полагаю, покинуть любимую Гору и спуститься в Лабиринт, где должен жить понтифик. И я это сделаю. Сделаю без горечи и гнева. Я делаю то, что положено, и радуюсь этому, ибо я понтифик и этот Замок теперь не мой, я же буду двигаться дальше, как было задумано Божеством.

Понтифик улыбнулся и указал бокалом, по очереди, на короналя, на Владычицу, на Короля снов и на Данипьюр. А затем пригубил вино и передал его леди Карабелле, чтобы та тоже сделала глоток. И закончил речь:

– Перед нами Девяносто девять ступеней. За ними лежит главная святыня Замка, где и завершится сегодняшняя церемония. Затем предстоит торжественный обед, сразу после которого я и мои спутники двинемся в путь, потому что дорога до Лабиринта неблизкая, а мне не терпится наконец попасть домой. Лорд Хиссун, не проводите ли вы нас в зал? Будьте любезны, лорд Хиссун!

Перевод С. А. Ошерова.

Перевод – М. Н. Коркин.