Роберт Силверберг - Валентин Понтифик [litres]

Аарисиим исчез в сумраке под деревьями. Фараатаа, терзаемый волнением, хмурый, принялся в очередной раз чертить карту.

На западе стоит армия, бесчисленные миллионы неменяющихся, и их возглавляет лорд с заросшим волосами лицом, которого зовут Диввис, и он сын прежнего короналя лорда Вориакса. Мы убили твоего отца, когда он охотился в лесу. Знал ли ты об этом, Диввис? Охотник, выпустивший смертоносную стрелу, был пьюриваром, но тогда у него было лицо лорда из Замка. Вот видишь – жалкие метаморфы могут убить короналя! Мы и тебя можем убить, Диввис. Мы убьем тебя, если ты столь же опрометчив, как и твой отец.

Но Диввиса который наверняка не знает о том, какой на самом деле была причина гибели его отца – народ пьюриваров охранял эту тайну, как ни одну другую, – вовсе нельзя отнести к числу опрометчивых, мрачно размышлял Фараатаа. Его штаб-квартиру бдительно охраняли посвященные рыцари, и сквозь эту охрану убийца никак не смог бы проникнуть, чью внешность ни надень. С силой втыкая в землю любовно сохраняемый деревянный кинжал, Фараатаа все глубже и глубже прочерчивал на берегу линии, изображавшие продвижение войск Диввиса. Они шли от Кинтора вдоль внутренней стены великих западных гор, прорубая дороги в девственных лесах, где никто не ходил с начала времен, сметая все перед собой, заполняя Пьюрифайн бесчисленными воинами, преграждая путь к сельскохозяйственным угодьям, оскверняя священные ручьи, вытаптывая священные рощи…

Фараатаа был вынужден выпустить против этих орд захватчиков свою армию пиллигригормов. К сожалению, самое мощное биологическое оружие, имевшееся в его распоряжении – странствующих сухопутных рачков размером с ноготь, с панцирем, не поддающимся ударам молотка, и множеством ножек, которые, стараниями его искусников-генетиков резали, как пилы, – пришлось пустить в дело досрочно; он намеревался на заключительном этапе войны выпустить их в Ни-мойю или Кинтор. Пиллигригормы были ненасытны – ежедневно съедали в пятьдесят раз больше собственного веса, – и удовлетворяли свои аппетиты, набрасываясь на любых представителей теплокровных форм жизни, попадающихся на пути, и сжирая их изнутри.

Пятьдесят тысяч таких пауков, по расчетам Фараатаа, за пять дней полностью парализовали бы жизнь столь крупного города, как Кинтор. Но теперь, из-за того, что неменяющиеся решили вторгнуться в Пьюрифайн, ему пришлось выпустить пиллигригормов не в городе, а на своей собственной земле и надеяться, что они смогут привести армию Диввиса в расстройство и заставить отступить. Но донесений о том, насколько успешной оказалась эта тактика, пока не поступало.

На другой стороне джунглей, где корональ лорд Хиссун вел на юг вторую армию по единственному пути – реке Стейч, – Фараатаа намеревался выставить непроницаемые сети из неописуемо липких птицеядных лиан, растянуть эти сети на сотни миль, преграждая неизменяющимся дорогу, чтобы вынудить захватчиков забирать все дальше и дальше в обход, пока они не отклонятся так далеко, что утратят ориентировку. Главный недостаток этой стратагемы состоял в том, что управиться с лианами могли только лесные братья, поганые обезьяны, выделяющие с потом вещество, растворяющее клей лиан. Но у лесных братьев нет причин любить пьюриваров, которые веками охотятся на них из-за очень вкусного мяса, так что добиться их содействия в осуществлении этого плана было весьма непросто.

Фараатаа почувствовал, что в нем все сильнее и сильнее разгорается гнев.

Все начиналось так хорошо. На сельскохозяйственные районы обрушились болезни и вредители растений, сельское хозяйство практически уничтожено на обширной территории, голод, паника, массовые переселения – все шло по плану. И специально выведенные животные внесли хороший, пусть и не столь масштабный, вклад – добавили страхов населению и сильно осложнили жизнь в городах…

Но враги понесли от этих действий не столь сильный урон, как предполагалось. Он рассчитывал, что кровожадные гигантские милуфты ввергнут Ни-мойю, уже и без того близкую к хаосу, в настоящую панику, но никак не ожидал, что к тому времени в городе окажется армия лорда Хиссуна, и птицы, предназначенные для охоты на неизменяемых, сами станут легкой добычей лучников. И вот у Фараатаа не осталось милуфт, и вырастить их удастся лет через пять, не раньше…

Зато остались пиллигригормы. Остались миллионы ганнигогов в переносных баках – только выпускай. Остались квексы, остались вригсы, замбинаксы, маламоласы. В его распоряжении имелись разные другие средства: красная пыль, туча которой, выпущенная ночью на город, способна отравить всю воду на несколько недель, пурпурные споры, из которых выводятся черви, поражающие любых травоядных животных, и даже кое-что похуже. Фараатаа пока не решался пустить в дело эти свои резервы, так как ученые предупреждали, что их не удастся легко обуздать после того, как с неизменяющимися будет покончено. Но теперь, когда нападению подвергся его народ, Фараатаа без колебаний использует все, что может причинить вред врагу.

Вернулся Аарисиим, робко подошел.

– Имеются новости, о Явленный король.

– С какого из фронтов?

– С обоих, о король.

Фараатаа поднял на него взгляд.

– И насколько же они плохи?

Аарисиим замялся с ответом.

– На западе враги уничтожают пиллигригормов. У них есть металлические трубки, извергающие огонь, от которого их панцири плавятся. И враги быстро преодолевают район, где мы выпустили пиллигригормов.

– А на востоке? – холодно спросил Фараатаа.

– Мы не успели вовремя развернуть лианы, и они прорвались через лес. Разведчики докладывают, что они ищут Илиривойн.

– Им нужна Данипьюр. Они хотят заключить с нею союз против меня. – Глаза Фараатаа сверкнули. – Да, Аарисиим, все это плохо, но мы исправим положение! Вызови сюда Бенууиаба, и Сиимии, и еще кое-кого. Мы сами отправимся в Илиривойн и захватим Данипьюр, прежде чем они до нее доберутся. И покончим с нею, если понадобится, – с кем тогда они будут вступать в союз? Они ищут пьюривара, обладающего властью, но смогут найти лишь Фараатаа, а Фараатаа не станет заключать договоры с неменяющимся.

– Захватим Данипьюр? – не веря своим ушам, повторил Аарисиим. – Покончим с Данипьюр?

– Если будет нужно, – сказал Фараатаа, – я покончу со всем миром, но не отдам его им!

Вскоре после полудня они добрались до Престимионовой долины, области в восточной части Разлома, которая, как сообщили Валентину, в недавнем прошлом была крупным центром сельского хозяйства. Путешествуя по разоренному Зимроэлю, он сплошь и рядом видел удручающие картины – заброшенные фермы, обезлюдевшие города, следы самой отчаянной борьбы за выживание – но Престимионова долина, несомненно, производила чуть ли не самое тяжелое впечатление.