Роберт Силверберг - Валентин Понтифик [litres]

Диввис обвел рукой расстилавшийся за его спиной речной простор:

– Ну что, мой повелитель, неплохое войско я привел вам?

– Да, Диввис, огромная сила. Собрать такую громадную армию – это поистине блестящее достижение. Но кто знает, что вообще может потребоваться в борьбе с армией фантомов… У меняющих облик может найтись еще немало мерзких сюрпризов для нас.

– Да, мой повелитель, я уже слышал о птицах, которые напали на вас нынче утром, – ответил Диввис с легким смешком.

– Нет, господин мой Диввис, это было совсем не смешно. Это были настоящие чудовища; они с налету убивали народ на улицах и тут же пожирали еще трепещущие тела. Я своими глазами видел из окна спальни, как эта ужасная участь постигла ребенка. Но мы, кажется, перебили их, если не всех, то почти всех. И в свое время перебьем и их создателей.

– Странно слышать от вас столь мстительные речи, мой повелитель.

– Разве это мстительность? – возразил Хиссун. – Впрочем, если вы так считаете, то, наверное, так оно и есть. Прожив несколько недель в этом разоренном городе, поневоле станешь мстительным. Глядя на чудовищ, которых наши враги натравливают на ни в чем не повинных граждан, станешь мстительным. Пьюрифайн похож на какой-то отвратительный нарыв, из которого по цивилизованным землям разливается ядовитый гной. Я собираюсь вскрыть этот нарыв и тщательно продезинфицировать его. И, уверяю вас, Диввис: с вашей помощью я жестоко отомщу тем, кто развязал эту войну против нас.

– Вы, мой повелитель, рассуждаете совсем не так, как лорд Валентин. От него я, пожалуй, никогда не слышал ни слова о мести кому бы то ни было.

– Помилуйте, Диввис, с чего бы мне рассуждать так же, как лорд Валентин? Я Хиссун.

– Он решил сделать вас своим преемником.

– Да, и тем же решением Валентин передал мне исполнительную власть. Так что с врагами буду разбираться я – и вряд ли так, как делал бы это лорд Валентин.

– В таком случае, хотелось бы узнать, что вы планируете делать.

– Думаю, вы уже это знаете. Я намерен войти в Пьюрифайн по Стейчу, вы в это время обойдете провинцию с запада. Мы зажмем мятежников в клещи, захватим Фараатаа и положим конец нашествиям чудовищ, вредителей и болезней. А затем понтифик соберет уцелевших мятежников и в своем милосердном духе отыщет решение проблемы той заслуженной ненависти, которую питают к нам меняющие облик. Но я уверен, что прежде мы должны продемонстрировать силу. И если придется пролить кровь тех, кто проливал нашу, – что ж, мы не остановимся перед этим. Что скажете, Диввис?

– Скажу, что не слышал более здравых рассуждений от короналя с тех пор, как трон принадлежал моему отцу. Но, полагаю, понтифик отреагировал бы на ваши воинственные речи по-другому. Он в курсе ваших планов?

– В подробностях мы их пока не обсуждали.

– А будете?

– Понтифик сейчас находится в Кинторе или еще западнее, – ответил Хиссун. – Дела задержат его там довольно долго, а потом ему придется так же долго возвращаться на восток. К тому времени, думаю, я уйду глубоко в Пьюрифайн, и у нас вряд ли найдется возможность для консультаций.

Диввис с хитрецой взглянул на него.

– Ах, теперь понимаю, мой повелитель, как вы собираетесь решать вашу проблему.

– Какую проблему вы имеете в виду?

– Исполнение обязанностей короналя, при том, что понтифик разъезжает по миру, вместо того чтобы, как положено, прятаться от мира в Лабиринте. Думаю, что для нового, начинающего короналя такое положение крайне затруднительно, и мне бы это весьма не понравилось, окажись я в такой ситуации. Но если вам удастся постоянно сохранять большое расстояние между собой и понтификом и списывать на это расстояние расхождения между своей и его политикой, то вы и впрямь сможете действовать почти так же, как если бы у вас были полностью свободные руки. Верно, мой повелитель?

– Диввис, мне кажется, что мы вступаем на опасную почву.

– Разве?

– Несомненно. К тому же вы преувеличиваете ту разницу мировоззрений, что существует у нас с Валентином. Действительно, он вовсе не воинственный человек, и это всем хорошо известно, и ему самому, в первую очередь. Я думаю, именно поэтому он передал трон Конфалюма мне. Я убежден, что мы с понтификом понимаем друг друга, и мне не хотелось бы дальше обсуждать затронутую вами тему. А сейчас, Диввис, думаю, самое время вам пригласить меня в каюту, где мы с вами выпьем по бокалу-другому вина. Потом отправимся в Ниссиморнский окоем, где выпьем еще. И после обеда подробно обсудим план военных действий. Что вы на это скажете, господин мой Диввис, а?

Возобновившийся дождь быстро смывал карту, которую Фараатаа начертил на глинистом речном берегу. Но это ничего не значило. Он весь день снова и снова рисовал этот чертеж, хотя ему это уже не требовалось – все его мельчайшие детали накрепко отпечатались в сознании. Илиривойн – здесь, Авендройн – там, новый Велализир – там. Реки, горы. Позиции двух наступающих армий…

Позиции двух наступающих армий…

Этого Фараатаа не предвидел. В своих планах он не учел возможности вторжения неменяющихся в Пьюрифайн, и это было грандиозным просчетом. Слабый и трусливый лорд Валентин никогда не решился бы на такое. Валентин, скорее, приполз бы к Данипьюр и елозил бы носом в грязи, униженно умоляя ее заключить мирный договор. Но Валентин уже не был короналем, вернее, он стал другим королем, высшего ранга, но с меньшими полномочиями – разве поймешь безумное устройство общества у этих неменяющихся! – и теперь у них новый корональ, какой-то лорд Хиссун, оказавшийся, как неожиданно выяснилось, человеком совсем иного сорта…

– Аарисиим! – позвал Фараатаа. – Есть какие-нибудь новости?

– Очень мало, о Явленный король. Ждем донесений с западного фронта, но они поступят еще не скоро.

– А с фронта по Стейчу?

– Мне сообщили, что лесные братья все еще не желают поддерживать нас, но мы все-таки добились от них помощи в разворачивании птицеядных лиан.

– Уже неплохо. Но успеем ли мы разложить их вовремя, чтобы остановить продвижение лорда Хиссуна?

– Наверняка успеем, о Явленный король.

– Сознайся, – потребовал Фараатаа, – ты говоришь так, потому что это правда, или потому что считаешь, будто мне приятно будет это услышать?

Аарисиим уставился на него, раскрыв рот, и так растерялся, что начал стремительно менять облик, сделавшись сначала хрупкой занавеской из колеблющихся на сквозняке веревок, затем кучей переплетенных длинных жестких палок с утолщениями на концах. Вернувшись после этого в собственный облик, он негромко сказал:

– Ты очень несправедлив ко мне, о Фараатаа!

– Возможно.

– Я не сказал тебе ни слова лжи.

– Если это правда, то правда и все остальное, и я буду считать это правдой, – мрачно проговорил Фараатаа. Дождь усилился и уже вовсю гремел над головой по смыкающимся в крышу кронам деревьев. – Иди и возвращайся, когда получишь новости с запада.