Клиффорд Саймак - Братство талисмана [сборник litres]

– По-моему, все в полном порядке, – восхищенно проговорил Джиб. – А всякую мелочь я и сам поправлю. – Он потер пальцем сверкающую поверхность лезвия. – Прекрасно. Просто прекрасно. Если заботиться о нем, он прослужит мне всю жизнь.

– Тебе нравится? – спросил довольный Плакси.

– Не то слово! – воскликнул Джиб. – Я знал, что могу на вас положиться.

– Острие у него не затупится, если ты, конечно, не станешь рубить камни. Против камней не устоит никакой топор.

– Я буду осторожен. Он слишком хорош, чтобы плохо с ним обращаться.

– А теперь, – сказал гном, – посмотри-ка сюда.

Он сел и положил себе на колено какой-то предмет, завернутый в овечью шкуру. Движения его были исполнены чуть ли не благоговения. Когда с предмета сняли шкуру, он ярко засверкал. Джиб подался вперед:

– Меч!

– Человеческий меч, – сказал Плакси. – Для нас с тобой он чересчур длинный и тяжелый. Меч бойца. Видишь, ни тебе камней, ни других украшений. Честный клинок, такой же, как твой топор. За все то время, что я провел здесь, мы почти не ковали мечей. А среди тех, которые выковали, этот – лучший.

– Он особенный, – произнес Джиб, притрагиваясь к клинку, – из тех, которым дают имена. Знаешь, в старину люди часто называли свои клинки по именам, как лошадей.

– Мы нашли гнездо богатой руды, – продолжал Плакси, – извлекли его и припрятали для особых случаев. Такую руду на пустяки не пускают. Она для специальных заказов, вроде этого клинка и твоего топора.

– Ты хочешь сказать, что мой топор…

– Они с мечом братья.

– Будем надеяться, – проговорил Джиб, – что меч попадет в достойные руки.

– Мы позаботимся, чтобы так оно и случилось, – отозвался Плакси.

– Я принес тебе старый топор, – сказал Джиб. – Он вполне надежен, но вот острие затупилось настолько, что его уже не наточить. Видишь, на нем нет и следа ржавчины. Я подумал, что он, может быть, вам пригодится. Мне за него ничего не нужно. – Он протянул топор гному.

– Хороший топор, – одобрил Плакси. – Твоего отца?

– Он отдал его мне, когда я строил свой плот, – сказал Джиб.

– Тоже наша работа. Хороший топор, но не такой хороший, как новый.

– Мой отец передает вам пожелания доброго здоровья. И мать тоже. Я сказал им, что собираюсь к вам.

– А вы неплохо живете у себя на болоте. Много лет. Если я не ошибаюсь, записей вы не ведете? Значит, ты не можешь подсчитать, сколько именно.

– Мы не умеем писать, – объяснил Джиб. – У нас бытуют только предания, что передаются от отца к сыну. Они, может, и правдивы – но насколько?

– Твой народ жил на болоте еще до того, как мы, гномы, заселили эти холмы. У нас тоже существуют предания, но, к сожалению, не о вас, а о тех, кто первым открыл здесь руду и построил рудник.

– Мне пора, – сказал Джиб, вскидывая на плечо узелок. – До пещеры отшельника путь неблизкий, а я хочу вернуться домой до темноты.

– Правильно, – кивнул Плакси. – В этом году что-то много развелось волков, никогда такого не было. Если припозднишься и решишь переночевать у нас, мы с радостью тебя примем.

Поначалу Джиб подумал, что отшельник куда-то ушел, что само по себе было бы достаточно странно. В последние годы, совсем одряхлев, отшельник покидал свою пещеру лишь затем, чтобы набрать кореньев, трав, листьев и коры, из которых приготовлял потом лекарства. Огонь в пещере не горел, и даже дымом не пахло; костер не разжигали уже давно. На грубом трехногом столике возле очага стояла тарелка с высохшим яичным желтком. Джиб вгляделся во мрак.

– Отшельник, – позвал он. Ему вдруг стало страшно, хотя он и сам не мог понять отчего. – Отшельник, ты тут?

Из угла донесся слабый звук, как будто пискнула мышь.

– Отшельник? – повторил Джиб.

Звук послышался снова. Джиб на цыпочках двинулся в угол.

– Я здесь, – пробормотал отшельник.

Его голос был тих, словно шелест листвы. Глаза Джиба привыкли к темноте, и он различил скорчившуюся в углу пещеры фигуру и бледное лицо.

– Отшельник, что случилось?

Джиб нагнулся над человеком. Отшельник лежал, закутавшись до подбородка в одеяло.

– Нагнись пониже, – попросил он. – Мне трудно говорить.

– Ты заболел? – спросил Джиб.

– Я умираю, – произнес отшельник, едва шевельнув губами. – Слава Богу, что ты пришел.

– Тебе что-нибудь нужно? Вода? Суп? Я могу приготовить суп.

– Слушай, – выдавил человек, – молчи и слушай.

– Я слушаю.

– У стены стоит шкаф…

– Вижу.

– Ключ висит у меня на шее. На шнурке.

Джиб послушно протянул руку.

– Нет, подожди.

– Что?

– В шкафу… в шкафу… – Отшельник говорил с трудом. – Книга в кожаном переплете… И топорик… каменный топорик… Отнеси их епископу…

– Какому епископу?

– Епископу Башни. Вверх по реке на север, потом на запад. Спроси… Тебе покажут дорогу…

Джиб терпеливо ждал, но отшельник молчал и даже не пытался что-либо произнести. Джиб протянул руку, нащупал на шее отшельника шнурок, приподнял его голову и снял ключ. Потом опустил голову человека на подушку.

Он подождал, но отшельник не шевелился. Тогда Джиб встал, пересек пещеру, подошел к шкафу и отпер его. Книга в кожаном переплете лежала на полке, а рядом с ней находился топорик, подобного которому Джибу еще не доводилось видеть, – каменный, заостренный на одном конце и гладкий, как будто из металла. Лишь приглядевшись, можно было заметить следы зубила. Кроме того, в шкафу хранились бритва, ножницы, гребень и маленький фиал с голубоватой жидкостью, наполовину пустой. Джиб взял топорик с книгой и закрыл шкаф.

– Ты взял их? – проговорил отшельник, глядя на него затуманенным взором. – Хорошо.

– Я отнесу их епископу.

– Ты Джиб. Ты бывал у меня раньше.

Джиб кивнул.

– Ты подождешь?

– Подожду. Что я могу сделать? Может, воды?

– Нет. – Отшельник едва заметно покачал головой.

Джиб встал на колени возле убогого ложа. Дыхание отшельника было таким слабым, что грудь его почти не поднималась, а промежутки между вздохами тянулись мучительно долго. Но все же время от времени воздух вырывался из ноздрей человека, и тогда волоски над верхней губой легонько вздрагивали.

– Я стар, – проговорил отшельник, вынырнув из забытья. – Я пережил себя.

Он снова погрузился в молчание. Дыхание его было по-прежнему слабым и неровным. Дважды Джибу казалось, что оно пресеклось окончательно, но оба раза он убеждался, что ошибся.

– Джиб?

– Да?

– Оставь меня здесь. Когда я умру, оставь меня здесь.

Джиб промолчал. В пещере вновь установилась тишина, нарушаемая лишь редким, прерывистым дыханием умирающего.

– Завали вход. Сделаешь?

– Да, сделаю.

– Я не хочу, чтобы волки… – Он не докончил фразу.

Джиб молча стоял на коленях у ложа. Какое-то время спустя он поднялся, подошел к выходу и выглянул наружу. Солнце миновало зенит и клонилось к западу. Пещера располагалась достаточно высоко, и из нее видна была та часть болота, которую он покинул сегодня утром. Еще бы чуть-чуть повыше, и он разглядел бы реку.