Дмитрий Колодан - Дом Ночи [litres]

Он видит много всего. Лису, удирающую в кусты – рыжий хвост мелькает в зарослях, как язычок пламени. Видит лесное озеро с блестящей черной водой. Роган-Броган подходит к самому краю и касается черной глади концом посоха. По воде идут круги. Колючий пастух слышит всплеск: у самой поверхности бьет хвостом диковинная рыбина с человеческим лицом… С ужасом в глазах рыба уходит на глубину.

Из леса он смотрит на выжженный холм, усеянный белыми костями. На вершине холма скрючилось обугленное дерево. Какое-то существо, вроде бы человек, но не совсем, сидит на ветке и рвет на части птичье крыло. Существо слышит вой Ушедших Зверей, вытягивает шею, принюхивается, но в итоге лишь мотает головой и остается на своем насесте.

Колючий пастух видит маленького человеческого детеныша. Тот смотрит на него вытаращенными глазами. Колючий пастух приветствует его на своем языке. Но от страха детеныш не может произнести ни звука. Откуда он здесь? Заблудился? Может, ему нужна помощь и его нужно вывести из леса?

Но затем Роган-Броган решает, что дела людей его не касаются. Они принадлежат разным мирам, и им не по пути.

Он уже собирается уходить, но вдруг замечает на шее у детеныша нечто необычное. То, что не может ему принадлежать. Колючий пастух удивлен, взгляд его затуманивается. Он стоит не шелохнувшись. Думает, оценивает, ищет решение… А туман вокруг тает под яркими лучами утреннего солнца. Белую пелену уносит в глубь леса.

И тогда Роган-Броган поднимает детеныша на руки. Легко, точно пушинку. Взваливает на плечо и уходит вслед за катящейся туманной волной. Вслед за Ушедшими Зверями… Детеныш кричит и колотит его по спине, но колючий пастух его не понимает. Он должен идти.

Хлесткая ветка ударила ее по щеке, и Ива открыла глаза. Внизу покачивалась земля – крутой склон холма, заросший мхом и кустиками кукушкиной травы. Ива летела над ней вниз головой, а вернее, сообразила она мгновение спустя, ее несли на руках. Потребовалось время, чтобы вспомнить, как она здесь очутилась.

Наверное, она потеряла сознание. Последнее, что она помнила: огромное чудовище, с желтыми глазами и торчащими иглами, набросилось на нее и схватило сильной лапой. Все прочие воспоминания словно залили густыми чернилами. Что с ней случилось и как давно, оставалось только гадать, но от мыслей об этом раскалывалась голова. Ясно было лишь одно – ее похитили.

Вокруг клубился густой туман, сквозь который едва просвечивало солнце. Ива лежала на плече колючего пастуха, и тот поддерживал ее одной лапой. Другой лапой он опирался на корявый посох – перья на лентах развевались, будто знамя. Роган-Броган шел через лес, не разбирая дороги. Ломился сквозь кусты и заросли папоротника, будто тропинок для него не существовало. Вброд переходил неглубокие ручьи с красно-коричневой водой и карабкался по огромным валунам. Несмотря на все препятствия, шел он быстро. Иву мотало и трясло так, что ей казалось, еще немного и у нее отвалится голова. Плечо у Рогана-Брогана было жестким; острые иглы царапали кожу.

Она не пыталась вырваться, это было бессмысленно. Если у нее и получится сбежать – в чем Ива сильно сомневалась, – что ей делать одной в Большом Лесу? Найти обратную дорогу она не сможет. Оставалось лишь надеяться на то, что очень скоро ее найдет Охотник. Нет такого зверя, который мог бы уйти от Охотника, главное, чтобы крестный не пришел слишком поздно.

Ива понятия не имела, зачем ее похитил колючий пастух. Не собирается же он ее съесть? От этой мысли девочке стало дурно. Желудок сжался, и ее вырвало остатками вчерашнего ужина на широкую спину, покрытую коричневым мехом и длинными иглами. Во рту остался горький привкус желчи. Однако Роган-Броган не замедлил движения, будто не заметил.

Они спустились с холма и сквозь осинник вышли на лесное болотце. Под ногами у чудища замелькали кустики брусники. Вялые прошлогодние ягоды выглядывали из темно-зеленого мха, точно маленькие злые глазки. Повсюду торчали тощие сосны, покрытые хлопьями серо-голубого лишайника. Роган-Броган пошел медленнее. При каждом шаге ноги его проваливались по щиколотку, оставляя ямы с рыжей водой и бледными ошметками мха, плавающими на поверхности. Длинный толстый хвост пропахал темную дорожку.

Ива чуть повернулась, и тут же острая иголка впилась ей в руку. Девочка заплакала; услышав ее, Роган-Броган остановился. Воткнул посох в мох, затем перехватил Иву двумя руками и поставил на кочку перед собой. Кочка мягко просела, но, к счастью, девочка не провалилась.

Голова кружилась так, что Ива едва держалась на ногах. Тем не менее она заставила себя выпрямиться и посмотрела в круглые глаза колючего пастуха.

– Зачем? – проговорила Ива, шмыгая носом и размазывая слезы по щекам. – Зачем вы меня забрали? Охотник меня найдет и тогда… Тогда он вам такое покажет, всю жизнь жалеть будете!

Даже ей самой угроза показалось смешной, но Роган-Броган не рассмеялся.

– Оом… – прогудел он, указывая куда-то в центр болота.

– Чего вы от меня хотите?

Колючий пастух толкнул ее в плечо. Ива упала на колени, руками – по локоть в холодную воду. Над головой гудел гнус. Подняв взгляд, она увидела, что на веке Рогана-Брогана сидит большой комар – жирное брюшко раздулось от крови.

«Черная… – подумала Ива. – У него черная кровь… Точь-в-точь как у угольной девочки…»

Тут же вспомнился гадкий вкус этой крови, и Ива судорожно сглотнула.

– Оом…

Схватив Иву за ворот платья, колючий пастух поставил ее на ноги. Девочка пошатнулась, но Роган-Броган не дал ей упасть.

– Я должна идти туда?

Ива подняла руку. Что-то темнело сквозь туман – вроде бы островок на болоте, но на секунду ей показалось, что островок движется. Не ответив, колючий пастух зашагал дальше. Ива замешкалась: можно попытаться сбежать, но она нутром чуяла, что делать этого не стоит. С пастухом было страшно, но оставаться одной – еще страшнее. А если она в тумане забредет в трясину? Кто тогда ее вытащит?

– Эй! Погодите! – Прыгая с кочки на кочку, Ива поспешила за Роганом-Броганом, на ходу отмахиваясь от комаров.

Мох прогибался под ногами и не хотел отпускать, и от этого Ива быстро устала. Ноги она промочила, не прошли они и половины пути. В сапогах отвратительно хлюпало, к тому же у нее сползли носки, и Ива шагала босиком, в своей собственной личной луже.

– Я устала… – захныкала она.

– Оом! – отозвался колючий пастух. Ждать ее он не собирался.

– У меня болят ноги! – сказала девочка еще более плаксивым тоном. – Куда мы идем? Зачем?

– Оом!

Поняв, что большего от него она не добьется, Ива выругалась. Но ничего не оставалось, кроме как тащиться следом. Тощая коричневая лягушка выпрыгнула из-под сапога и спряталась под мокрой корягой.