Дмитрий Колодан - Дом Ночи [litres]

Ива протиснулась между прутьями ограды и прошла во двор. Повариха не стала ее ругать, а может, и не обратила внимания на то, как долго девочка отсутствовала.

– Что делаешь? – спросила Ива, подходя ближе.

– Готовлюсь к Празднику, – хмыкнула Повариха.

Роза переломила о колено ветку толщиной с запястье Ивы и бросила половинки в общую кучу. Ветку, которую девочка и согнуть бы не смогла. Куча хвороста уже выросла выше Ивы, костер намечался знатный. Такой костер будет далеко видно, как бы им дом не спалить.

– Когда? – спросила Ива.

– Этой ночью, – кивнула Роза. – Или следующей. Когда придут гости. Чуешь?

Она потянула носом воздух. Ива последовала ее примеру, но, честно говоря, не услышала никаких новых запахов. Она хотела похвастаться, что уже видела этих самых гостей, но вместо этого сказала:

– Я подстрелила двух кроликов.

Повариха опять кивнула – каким-то своим мыслям – и сломала следующую ветку. Ива подошла к Сикорскому.

– Вы не замерзли?

Старик вздрогнул:

– А?! Что?! – Он привалился к спинке кресла, сильнее закутываясь в плед. – Девочка! Сколько раз тебе говорить: невежливо подкрадываться к людям со спины!

– Может, отвезти вас в дом? – предложила Ива. – Ветер холодный, вы можете простудиться.

Профессор уставился на нее водянистыми глазами. Ему потребовалось не меньше минуты, чтобы сфокусировать взгляд. Он всегда был стар, сколько Ива его знала, а с каждым годом все больше походил на картинку мумии из своей энциклопедии. Кожа его сморщилась, пальцы скрючило так, что у него с трудом получалось держать ложку или перелистывать страницы книг. Даже на свежем воздухе чувствовался сладковатый запах пыли и тлена. Глядя на старика, Ива боялась, что в какой-то момент он попросту рассыплется горсткой праха, не переставая при этом ворчать.

– В дом? – проскрипел Сикорский. – Оставь меня, девочка, занимайся своими делами! Не мешай мне!

Он замахал на Иву рукой, мол, кыш отсюда. Голова его при этом тряслась так, что казалось, того и гляди отвалится. Ива все равно подоткнула ему плед, как бы старик ни возмущался. Не мешать? Как это?

Ива отправилась на поиски Матушки и нашла ее в общей гостиной. Хозяйка дома сидела на своем троне и вязала. Спицы сухо стучали в тишине пустого зала. Сложно сказать, что она делала; больше всего ее вязание походило на паутину или на рыболовную сеть.

– Роза сказала, что Праздник уже сегодня, – сказала Ива, присаживаясь на пол и вытягивая ноги. После прогулки по Лесу ступни гудели; Ива пошевелила пальцами, разгоняя кровь.

– Может быть, – сказала Матушка. Не прекращая стучать спицами, она погладила Иву по макушке. – Ветер переменился, а значит, гости уже близко.

«Конечно! – хотела сказать Ива – И я уже их видела! Первая!» И опять с языка сорвались иные слова:

– А что мы будем праздновать? Во дворе стоят столы, значит, будет угощенье. – Она принялась загибать пальцы. – И сидр, конечно же. Роза сказала, что будут танцы… Еще она сложила во-от такую гору хвороста!

Ива развела руками, показывая, какой большой костер собрала Повариха. Матушка улыбнулась.

– Все верно. Этот костер будет гореть всю ночь. Чтобы те, кто должен прийти, смогли найти дорогу.

– Крестный тоже придет? – с надеждой спросила Ива. Она не видела Охотника с середины лета.

Матушка Ночи покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Боюсь, на этом Празднике мы его не увидим… Это очень старый Праздник. Я расскажу тебе сказку…

– Давным-давно, – начала Матушка Ночи, и голос ее зашелестел, как листва на ветру, – когда звезды светили ярче, в большом доме на опушке леса жил человек. Могучий охотник, безжалостный и жестокий. У него было много слуг, лошадей и собак. Каждый день он выезжал в Большой Лес и каждый день возвращался с богатой добычей. Олени, вепри, медведи и лоси – не было такого зверя, которого бы он не сразил своим копьем…

– Был такой зверь! – подняла голову Ива.

– Тсс… – Матушка Ночи погрозила ей пальцем. – Это совсем другая история. Слушай…

Была у охотника красавица-дочь, с волосами цвета лесного пламени и горячим сердцем. Однажды она пришла к отцу и сказала: «Странный сон приснился мне. Будто вышел из леса юноша, лучше которого нет на свете. Он принес мне орехи, и ягоды, и яблоки, что пьянят, как вино. Мы танцевали с ним под луной до рассвета. А когда взошло солнце, юноша обратился в большого оленя и скрылся в лесу».

Ничего не сказал охотник, лишь громко заскрипел зубами. Он велел седлать черного коня и спустить псов. До заката он охотился в лесу, но в тот день его копье не вкусило крови, и он вернулся домой без добычи.

На следующий день дочь снова пришла к отцу, и снова ей приснился тот сон – про юношу, с которым она танцевала и который с первыми лучами солнца обратился в могучего оленя. Охотник сжал кулаки и велел седлать белого коня. Но и на этот раз он вернулся с пустыми руками.

На третий день – когда сон девушки опять повторился – охотник велел седлать рыжего коня. И на третий день его псы взяли след. Слуги затрубили в рога, и копье задрожало, предвкушая вкус горячей крови.

Они подняли оленя у водопоя. Могучий зверь – больше любого оленя в лесу, со шкурой цвета лесного пламени. Они гнали его много часов. Это был сильный зверь, и, может быть, он бы и смог уйти… Но, перепрыгнув через овраг, он запутался в колючем терновнике, и там псы настигли его.

Олень храбро сражался, разил врагов рогами и копытами. Много псов полегло в той битве, и кровь их обагрила терновник. Но подоспел охотник. Он вонзил копье оленю в горло. Когда же его оружие насытилось, охотник отрезал оленю голову и вернулся домой.

Наутро дочь пришла к отцу, и глаза ее блестели от слез. Она сказала: «Странный сон приснился мне, батюшка. Что вышел из леса прекрасный юноша, которого я люблю всем сердцем, но лицо его было печальным и серым. Он не стал со мной танцевать. Он сказал: «Любовь моя! Последний раз я пришел к тебе, ибо случилась большая беда. Человек безжалостный и жестокий нашел меня и напоил свое оружие моей кровью. Терновник разорвал мою плоть, злые псы разгрызли мои кости. Прощай, любовь моя. Все, что я могу тебе дать, – это благословение. Пусть дети твои и дети твоих детей узнают радость, которая была у нас с тобой. Пусть танцуют они при свете луны на ветрах осени. Пусть познают они вкус наших снов. Все, что я могу дать моему убийце, – это проклятье. Пусть псы разорвут его плоть и разгрызут его кости. Пусть дети его и дети детей будут гонимы до скончания времен, но нигде не найдут покоя. Пусть будет так, как я сказал».

Выслушал охотник свою дочь и, не говоря ни слова, бросил голову оленя к ее ногам. Взглянула девушка в мертвые глаза возлюбленного и закричала страшным голосом, бросилась прочь из этого дома. В лес. Быстрее лани, легче ветра.