Владимир Сухинин - На пути к Высокому хребту

– Какой тяжелый! – недовольно проговорил высокий. – Поднимай его за ноги.

Штифтана подхватили за руки и за ноги, раскачали и… Он полетел в пасть мусороприемника.

Открытый космос. Материнская планета

Старик открыл карту и грязным пальцем стал вести предполагаемый маршрут.

– Так! – произнес он. – Мы в лиге от брода. Минут двадцать ходу. Переходить брод нужно ночью. Сейчас вернемся назад, до развалин полицейского участка, и пробудем там до темноты. Если бандиты надумают нас преследовать, то пойдут к переправе. Не найдя нас, вернутся к катакомбам. Что скажешь, дон?

– Что скажу? Скажу, план приемлемый. Веди.

Небольшой отряд развернулся, ушел с дороги в сторону пустыря и направился на северо-запад, туда, откуда они приехали. Впереди шагал Рамсаул, мальчик шел посередине, тылы прикрывал Щетина Вепря.

– Если бы не твое оружие, дон, – не оборачиваясь, говорил старик, – ни в жизнь не остался бы на пустыре ночью. Нужно быть очень осторожным. С темнотой вылезают хищники. Самсул, не отставай! – прикрикнул он на мальчишку. – И нечего глазеть по сторонам.

– И вовсе я не глазею, – с обидой ответил Самсул. – Я осматриваюсь.

Вскоре чуть в стороне от дороги показались развалины двухэтажного здания, заросшие кустарником и высокой травой.

– Под ноги смотри, Самсул, – не отставал старик. – Там ямы землероек могут быть. Попадет в нору нога, и все, считай, погиб. Землеройка все пальцы отгрызет. И ты, дон, смотри на бугорки, обходи их стороной. Тут что ни шаг, то враг.

В сгущающихся сумерках они извилистым путем приблизились к развалинам. Лагах в тридцати Рамсаул остановился и поднял руку.

– Не нравится мне эта тишина, – внимательно вглядываясь в черный зев дверного проема, негромко произнес он.

– В чем дело? – Щетина стал оглядываться.

– Дерьмо под ногами.

– И что? – не понял Щетина.

– И то. Оно свежее, – пояснил свои опасения старик. – В развалинах могут быть беглые.

– Что ты предлагаешь? – вытащив оружие, негромко спросил Щетина.

– По кругу пойдем. Самсул, ставь станер на широкую полосу.

Они осторожно, не приближаясь, стали обходить развалины. Крыши не было, один угол обвалился. С правой стороны сохранилась каменная ограда. К ней и шел Рамсаул.

Но дойти до ограды они не успели. Те, кто сидел в засаде внутри развалин, ждать не стали. По-видимому, не посчитали их серьезным противником и, заметив, что они уходят, не выдержали. С громким криком из дверей и окон полезли полуголые мужики и женщины. В руках они держали камни и палки.

«Восемь», – успел сосчитать Щетина.

Это были подобия людей, грязные, вонючие, смердящий запах немытого тела и гниющих ран доносился даже с такого расстояния. С обезумевшими глазами, они визжали, кричали, подбадривая себя, и, спотыкаясь, бежали к ним. Какая-то женщина с обвислым животом и кривыми ногами вырвалась вперед, размахнулась и кинула камень. Он не долетел и упал у ног Щетины.

Он открыл огонь из игольника. Рамсаул стрелял по окнам. В результате меткой стрельбы Щетины с нападавшими было покончено за пять-шесть секунд, и их тела остались лежать перед развалинами. В проеме второго этажа мелькнула косматая голова и исчезла.

– Ждите меня здесь, – приказал Щетина. – Если что, прикроете спину. Следите за окнами.

Рамсаул кивнул. Он понимал, что соваться внутрь всем троим не стоит. Щетина, как более опытный боец, доказавший свое право командовать, знал, что делал, и старик его право не оспаривал.

– Самсул, мальчик, дай мне станер, – попросил Щетина и, взяв его в левую руку, направился к развалинам. Уже подходя к разрушенному углу, он краем глаза заметил, как из окна вывалилось тело с камнем в руках.

Грязная, со спутанными волосами, голая женщина в одних лишь трусах упала с негромким вскриком к его ногам.

Щетина обернулся и показал большой палец старику. Не обращая внимания на труп, осторожно заглянул внутрь. Несколько раз выстрелил впереди себя из станера и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Мелькнула еще одна фигура, и он приложил ее через стену лучом станера.

Дошел до верхней площадки и заглянул за угол. У его ног лежал мужчина с дубиной в руках. Щетина выстрелил ему в затылок, перешагнул тело и направился дальше. Он обошел весь второй этаж и больше никого не обнаружил.

Спустился по лестнице и увидел в проломе на противоположной стороне силуэт убегающего по пустырю человека. В большой комнате в яме горел костер. Над ним на деревянной треноге висело ржавое ведро, и там что-то варилось. Когда Щетина подошел к ведру, его чуть не вырвало. Там варилась человеческая нога, отрезанная по колено.

В углу в куче мусора кто-то зашевелился. Щетина на слух выстрелил из станера и подошел. Там сидела парализованная лучом станера, прикрываясь мертвым ребенком без головы, голая женщина.

Больше никого в развалинах не было. Не став убивать женщину (не хватило моральных сил), он вышел к старику и мальчику.

– Пусто, – сообщил он. – Но внутрь я не пойду. Там человека варили. Не могу смотреть.

Рамсаул, понимая его состояние, кивнул:

– Хорошо, я тебя понимаю. Пошли на второй этаж.

– Там все загажено, воняет, – отозвался Щетина. – Может, тут переждем?

– Можно и тут. – Старик уселся на камни рядом с убитой женщиной. – Вот так беглые и живут. Хуже зверей. Жрут друг друга, насилуют. Вот она какая, наша материнская планета, колыбель всего человечества. У вас там не так, дон?

– Не так, Рамсаул, но всякого дерьма тоже хватает.

– Куда же без него, – согласился старик. – Оно отсюда и выплыло. Ты говорил, у тебя есть еда?

– Держи. – Щетина достал из заплечного мешка копченую рыбину и протянул старику, потом достал еще одну и дал мальчику.

– А ты есть не будешь? – спросил Самсул.

– Не могу, Самсул. После того, что видел, кусок в горло не лезет.

– Да-а, к этому привыкнуть надо, – согласился с ним Рамсаул. Старик очистил аккуратно рыбину и, неспешно посасывая, стал есть. – Ты, дон, не такой, как другие, – продолжил разговор старик. – Ты не просто хочешь выжить. Видно, что у тебя есть будущее. И ради него ты корячишься изо всех сил. У нас, здесь живущих, будущего нет. Мы просто стараемся выжить. Пусть по-скотски, цепляясь за нее, проклятую, но хотим просто выжить. Хоть день, хоть час… Сами не зная, для чего нам вообще жить. Мучиться, скитаться, голодать, убивать, чтобы не быть убитым. У нас тут нет будущего. Так вот.

Старик замолчал, доедая рыбину. Обсосал обглоданный хребет и выкинул его от себя подальше. Вытер о штаны руки и спросил как бы между прочим:

– Ты сам-то знаешь, как долго тут задержишься?

– Если мой помощник, которого я оставил вместо себя, все сделает правильно, то, думаю, покину планету скоро.