Екатерина Соловьёва - Вечерняя звезда [litres]

– Всё нормально, Сашечка.

– Если не прогонишь, я останусь. А лучше идём на улицу. Оденься потеплее.

– На улицу? Неожиданно.

– Идём.

Мы взяли шампанское и пластиковые стаканчики.

Народу было на удивленье много. Все кричали, смеялись, запускали фейерверки. И водили хоровод вокруг живой ёлки. Какой-то пьяный гражданин очень хорошо играл на аккордеоне русские романсы, Пахмутову и Моцарта.

Саша открыл бутылку, раздал стаканчики. Незнакомые люди наливали друг другу кто что и чокались. Было смешно танцевать в пуховике и в меховых ботинках.

Потом мы пошли гулять. Кругом царило веселье, я поминутно ойкала от разрывающихся салютов. Вернулись часа через два.

Мы проголодались и съели половину его пакета и мои пирожные. И по куску ананаса.

– Всё. Я могу ехать домой, – сказал Тихонов.

– Ещё чего! Общественный транспорт не работает, такси стóит как бизнес-класс «Аэрофлота». Постелю тебе на диване, он раскладывается.

Утром, вернее, уже днём я зашла в гостиную. Саша спал сном младенца. Обветренные ночной прогулкой губы, неприличной длины ресницы. Нежная кожа с румянцем, смятая подушкой. Ну чистый младенец!

Утром пили кофе с остатками пирожных. И со сливками. Потом щёлкали пультом, лёжа на диване.

– Спасибо тебе! Ты спас мой Новый год.

– Пожалуйста, – ответил Тихонов. – Обращайтесь.

– Саша, забери вторую бутылку шампанского.

– Это мой подарок.

– Слушай, оно же стоит нереальных денег!

– Пустяки. Я его давно купил, по акции.

– Мне неудобно. Я не приготовила тебе подарка.

– Значит, за тобой должок. – Он согнул палец, как водяной царь в старом детском фильме, и скрипучим голосом повторил: – Должок!

Второго января, поздравив папу и тётю Зою, я махнула к Шидловским на дачу. Там было волшебно! Пушистые снежные шапки на всём, за что можно зацепиться, вкусный, до звона чистый воздух, тишина, глинтвейн у камина, лимонный пирог, шашлыки с дымком на улице и на полночи разговоры под одеялом, как в детстве.

Возвращались мы с Женькой вместе, пятого, на моей машине.

– Лиз, Павлик, конечно, дискредитировал себя полностью, но Саша…

Я рассказала ей о моём Новом годе.

– Мы друзья.

– Не знаешь ты мужчин. Он к тебе неравнодушен.

– Я тоже к нему неравнодушна. Он – замечательный человек.

– И?

– У меня есть Вольфрам.

– Ты уверена?

Я уверена, что Земля круглая, после зимы бывает весна, кровь красная, а слёзы солёные. Что резать руки ножом больно. И что у меня есть Вольфрам, пока никто не доказал мне обратного.

Восьмого вечером я ждала Женьку в студии. Аполинэр удачно задержалась на переговорах. Подруга приехала, как договаривались, ровно в семь. В полном боевом облачении: жёлтая норка, фиолетовая сумка, малиновая помада, распущенные осветлённые волосы, лаковые сапоги, духи «Пустынный призрак». Мужчины свернули головы, Света поджала губы. Саша, в три секунды отследив все взгляды, с прозрачной усмешкой уставился обратно в экран. Феня восхищённо улыбался. Роман предложил гостье кофе. Валера остолбенел.

– Ну, если приодеть… – размышляла Шидлик, когда мы сели в машину.

– Кто тебе не даёт? Приодень. Прояви заботу. Совместный шопинг сплачивает. Только учти, действовать придётся самой: он и вправду не слишком боевой. А от твоей канареечной шубы, по-моему, впал в анабиоз. А уж от «Призрака»!.. Азазелло [30] В «Мастере и Маргарите» М. А. Булгакова Азазелло упоминается как демон безводной пустыни. ты наш.

– Ладно, – вздохнула она, – может, и к лучшему. Прошлый был чересчур боевой.

На следующий день Женька позвонила Валере:

– Ой, извините за беспокойство! Ну нигде не могу найти приличного туалетного столика!

Он мгновенно набросал ей эскиз, она ответила многочисленными лайками.

– Ты по Валеркину душу убийцу клана Пикачу [31] Жёлтый покемон. привела? – поинтересовался Тихонов за обедом. С утра мы ездили каждый по своим делам, поэтому опоздали к перерыву и обедали вдвоём. – Я и не знал, что из них шубы шьют.

Глянула в насмешливые серые глаза. Врать ему было бесполезно.

– По Валеркину.

– Не жалко?

– Нет.

– Ну, может, и правильно, – неожиданно сказал он. – Пора оставить Пикачу в покое. Пусть Валерка отдувается. А то такими темпами наш жёлтый друг попадет в Красную книгу.

Через пару недель проект Никольского я закончила. Привезла переплетённый на подпись Павлу и уехала, не дожидаясь заказчика. А начальницу уломала отдать дизайнерский надзор за его объектом кому-нибудь другому, показав для убедительности историю нашей переписки. Альбом сделала – и ша! Иначе уволюсь. Опаловый кулон и кольцо Элорда я носила не снимая.

Аполинэр сообщения прочитала и отдала надзор Свете, почему-то решив, что вышедший на брачную охоту самец ей не опасен. На все его вызовы я поставила блокировку. И он переключился на Елену.

В субботу, за завтраком в смешном кафе, где интерьер варьировался от тюрьмы до больницы с заходом в Кремль, я спросила её:

– У тебя лепестки не кончились?

Незаметно мы подружились.

– Щепотка есть.

– Я тебе ещё отсыплю.

– Не надо, – она замахала рукой. – Больше не надо. Я… позвонила Мише Чернову. Никогда мужчинам не звонила, а тут набралась смелости. И мы сходили в кино. Потом в пиццерию. – Она улыбнулась. – Четыре года сидели через коридор. Куда я смотрела? Ой, сейчас селфи покажу.

На фото сияющая Елена была рядом с упитанным, по-медвежьи обаятельным Черновым.

– Представляешь, выяснилось, что мы с ним учились в одной музыкальной школе. Я – по классу фортепиано, а он – виолончели. Завтра пойдём в Зал Чайковского. На виолончельный концерт Дворжака…

В первый раз вижу, чтобы чужие слёзы принесли кому-то радость. Может, дело в том, что Золушка плакала на розы?

– Почему ты отказалась от надзора? Тебе деньги не нужны? – строго посмотрел Саша за обедом. Везёт мне на сероглазых!

– Не-а, не нужны. Пятиюродный дедушка умер и оставил в наследство золотой прииск.

– Ты поэтому один суп ешь? – Он подвинул свою рыбу.

– Похудеть хочу, – ответила я со смехом, но кусок рыбы на вилку подцепила. Похудеть в моей комплекции могла хотеть только сумасшедшая.

– Он тебя домогается?

Я никогда не видела Тихонова таким. Его обычная сдержанность прикрывала даже не злость, а ярость. А он, оказывается, опасный тип!

– Нет, что ты! Это я его домогаюсь. Суд вынес мне предписание не подходить к нему ближе ста метров. А надзор отдал Светке.

– Лиза, скажи правду. Если он… Я его порву.

– Не волнуйся. Его уже порвали.

– Кто?

– Жизнь.

Через четыре дня мы сели в «Сапсан» и отправились в Питер. Аполинэр, Саша и я.