Флавиус Арделян - Скырба святого с красной веревкой. Пузырь Мира и не'Мира

Потом Мастер начал рассказывать о приспешниках святых, о самых отважных над’Людях из Порты и не’Людях, спасенных из варварской империи Ступни Тапала, которые исполняли важный долг и вместе с пугающими созданиями представляли собой маленькие армии над’Мира в не’Мире. Остаток дня был посвящен пугающим созданиям : монстрам, которых выращивали и дрессировали, чтобы они помогали святым, и которые вызывали неимоверный ужас у не’Людей, поскольку те никогда ничего подобного не видели и от испуга застывали в бою.

– Некоторые из них обретают форму и постигают тайны и обычаи не’Мира, и странный облик редко мешает исполнению их миссии, потому что не’Человек сам по себе странен, и ему в особенности плевать на окружающих, включая душевные измерения всех душ, что рядом с ним.

И услышав описание одного такого существа, которое недавно погибло, узнав его имя – Унге Цифэр, – человек с головой коня кое-что понял и преисполнился великой гордости от того, что тот монстр нес его на руках и пожертвовал собой ради над’Мира в последние мгновения жизни Данко Феруса на Ступне Тапала.

– Кое-кому из вас будет оказана честь трудиться на фермах за пределами Порты, где, я надеюсь, вы лучше поймете, на какие жертвы идут эти существа: они терпят муки, чтобы обрести душу, которую потом отдают в битве с не’Миром.

Водин из вечеров, вернувшись с прогулки по садам Порты, человек с головой коня нашел на полушке новую сложенную записку – текст, пусть и написанный другой рукой, иными чернилами, оказался тем же:

зал номер девять

Большие Купальни

этаж минус четвертый

на закате

Когда безымянный приплелся к входу в зал, сглатывая тошноту, он заметил, что в коридорах царит некоторая суета, а из-за двери доносится больше шума.

– Чего ждешь? – раздалось за спиной, и какой-то над’Человек в спешке толкнул его.

Он вошел и сразу же понял: что-то изменилось. Над’Люди собрались толпой вокруг нескольких ванн и склонились над ними, ковыряя в жидкости длинными палками.

– Сюда, быстрее, – попросил тот же торопливый голос.

Безымянный оказался перед одной из ванн и, когда заглянул в нее, перед глазами у него все затуманилось от тошноты, колени подогнулись: она была до краев полна соками разложения, в которых плавали останки женского тела – вздувшегося, лилового, склизкого; это был труп, который далеко продвинулся по пути распада.

– Не эта, она еще не готова, – услышал он и почувствовал, как чья-то рука с сильными пальцами хватает его за плечо и толкает к другой ванне, которую только что прикатили на колесиках из соседнего помещения. Та была заполнена слизью, в которую превратился полностью растворившийся труп. Над поверхностью роились пьяные от удовольствия мухи, в жидкости плавали черви, тут и там виднелись кости и хрящи, словно острова в океане смерти.

– Вот, – сказали ему, и безымянный не понял, он не хотел понимать, он не мог. – Раздевайся и полезай внутрь!

Безымянный огляделся по сторонам и увидел, что остальные уже залезли в свои ванны, согнувшись пополам или зажимая рты, пытаясь воздвигнуть плотину на пути рвоты, которая угрожала всем. Человек с головой коня снял штаны и рубашку и забрался в посудину. Он подумал: как странно стоять вот так, погрузив ноги в существо, которое когда-то было живым, а теперь стало всего лишь кашей из жидкостей, плоти, костей и, наверное, где-то под этой плотной и смрадной пленкой растворились все надежды, стремления, страхи и несчастья той или того, кто когда-то был кем-то.

– А теперь, – раздался все тот же голос, – найди пробку и выдерни ее.

Человек с головой коня понятия не имел, в какой части находится пробка, поэтому ему пришлось нагнуться и, погрузив в жидкость обе руки, ощупать дно ванны в поисках цепочки. В конце концов он ее нашел между скользкими кусками плоти и потянул изо всех сил. Раздался жуткий звук – все соки из ванны начали с клокотанием уходить по трубам, пока безымянный опять не увидел пальцы своих ног. Человек – или над’Человек, или не’Человек, или чем оно было – полностью исчез в сети труб Купален, но куда та вела, безымянный не знал. Остались только коричневатые пятна на стенках ванны, которые человеку с головой коня пришлось отмыть, прежде чем его отпустили в Малые Купальни, приводить себя в порядок.

Потом он погрузился в долгий и крепкий сон, и привиделось ему, что туман над волнами слегка рассеялся, и луч маяка как будто высветил остров – но какой, почему и к чему, все эти вопросы превосходили и сон, и понимание безымянного. Проснувшись, он заподозрил, что внутри него возник остров, а это одна из худших вещей, которые могут случиться с человеком.

Человек с головой коня не видел Хирана Сака долгое время, пока однажды ночью тот не разбудил его и не попросил одеться.

– Идем со мной. Это ненадолго.

Безымянный подчинился, полагая, что даже это ночное вторжение – всего лишь новый шаг в его ученичестве. Так оно и было, потому что они двое, не сказав ни единого слова, шли по лабиринтам темных, кривых улиц, направляясь к Храму Девяти Утроб. Плач Порогов с каждым шагом отдалялся, его место занимало сопение гигантских птиц, гнездившихся над куполом. Безымянный и Хиран Сак вошли в храм через дверь, которая не выглядела главным входом, такая она была маленькая и хорошо замаскированная, а у порога их ждали другие над’Люди мрачного вида, которые без лишних слов завязали безымянному глаза. Хиран Сак долго вел его через тьму коридоров, и единственным звуком в этой мгле был только звук их шагов и тихие шепоты, про которые человек с головой коня знал, что доносятся они из-под одеяния Хирана Сака.

Когда он устал и утратил всякую надежду добраться до пункта назначения, они остановились, и повязку сняли с его глаз. Привыкший к мысленной тьме, он несколько раз моргнул и разглядел маленькое круглое окно с дымчатым, неровным стеклом, единственный круг света в темноте незнакомой комнаты. Он посмотрел на Хирана Сака, а тот шагнул назад, в темноту, и кивком подбодрил спутника:

– Иди. Взгляни.

Человек с головой коня сделал несколько шагов к окну и посмотрел в него: он видел лишь необычную текстуру, что-то вроде огромного одеяла из красноватой кожи, туго натянутого вблизи от стекла – на самом деле настолько близко, что он видел морщинки, растяжки и поры на поверхности, и даже кое-где кармашки с гноем. Органический пейзаж не шевелился; безымянный ничего не понимал. Он повернулся к Хирану Саку, которого почти целиком поглотила тьма. Потом человек с головой коня снова посмотрел в окно, и в этот момент по коже за стеклом пробежала дрожь, как будто под ней свело судорогой мышцу, и вся комната несколько секунд содрогалась. Безымянный в испуге уставился на Хирана Сака.