Александр Нагорный - Двуглавый Орден Империи Росс. Магия изначальная

Нет. Так не пойдёт! А автошколы?

— А вот не имелось поблизости больше ни у кого верховых лошадей, — говорит мне на это Лерка. — А на тяжеловозах учиться нельзя. Вот поэтому ты и не научился.

Да. Мне нравится. Теперь и впрямь похоже на правду.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Так всем и будем говорить.

— Не знаю как ты, — проговорила Лерка замученным таким голоском, — а я бы сейчас чайку попила.

— Так у них же кофе есть! — радостно напомнил я. — Давай кофе попьём.

— Думаю, не стоит, — неуверенно сообщила она.

— Чего так? — удивился я. — Считаешь, что оно здесь хреновое?

Строгий взгляд бывшей сокурсницы сопроводился очередным нравоучением:

— Саша, слово «кофе» мужского рода, и, следовательно, нужно говорить «он», а не «оно». Правда, некоторые считают, что ОН — это только молотый кофе, а растворимый — это ОНО. — Взгляд, и без того ужасно серьёзный, приобрёл дополнительную обстоятельность. Через пару секунд Лерка прыснула, а отсмеявшись, сказала: — Сань, нет здесь растворимого кофе! Есть только молотый, и вот если его заказать, то предстоит бессонная ночь. Не хотелось бы, знаешь.

— Ага! — согласился я. — Как моя бабушка говорит: «слишком хорошо тоже не хорошо». Ну, в смысле, что кофе хорошего качества сейчас для нас не подходит.

В ответ Лерка только покивала.

Я решил проявить заботу о «сестре» и вызвался пойти заказать чай в «нумер». Но услышал совершенно неожиданный ответ:

— С Татьяной, поди, снова поболтать собрался? Лучше уж я сама.

Столь странная постановка вопроса меня сильно удивила.

— Ревнуешь, что ли? — подколол я Лерку.

Она скорчила гримасу жалости к убогому:

— Саша, я тебя умоляю… ты ведь мой брат. Или ты уже забыл? Короткая же у вас мужиков память!

— Нет! — бодро ответил я сразу на всё. — Хотя, в душе, конечно же, я всё-таки надеялся снова её увидеть.

— Да-да-да! Ты, наверное, в душе́ надеялся увидеть её в ду́ше? Угадала?

Странно, вот ведь издевается, но как-то по-доброму.

— Да, Лера, именно так. В душе́ я действительно хотел бы увидеть её в ду́ше. Причём вместе с собой!

— Как ты сказал? «Вместе с собой»? — Лерка сощурилась как будто и вправду не расслышала.

— Да! — гордо ответил я.

— Тогда ладно, а то мне показалось, что ты сказал «вместе с тобой»!

Мне понадобилось пару секунд, чтобы уловить смысл. И я, сделав мечтательный вид, ответил:

— А было бы непло-о-оха.

— Ты — маньяк и извращенец! — она наигранно сморщилась в брезгливой гримасе. — Подглядывать за родной сестрой… Фу-у-у-у!!!

— Почему подглядывать?! Я планировал быть участником событий!

— ИЗ-ВРА-ЩЕ-НЕЦ!!! — и Лерка ещё картиннее сморщилась ещё сильнее.

Она даже отвернулась и сделала жест отстранения обеими руками.

Я молча поулыбался сам с собой секунд десять, потом спросил:

— С чаем-то, что будем делать?

— Пойду Аннушку позову, — с этими словами она встала, расправила платье и направилась к выходу. В дверях остановилась и, повернувшись, сказала: — Прикинь, они здесь вместо «позову» говорят «покликаю»! — и прыснула.

— Ага! Погуглю!

Мы оба засмеялись, а я добавил:

— А то, Нюрка-собака-вфойе-точка-нет!

Лерка опять засмеялась:

— Пойду погуглю, вдруг есть!

— Или пить.

— Пить — это как раз нам! — и ушла.

Сначала я пробовал представить нашу «жизнь» в Австралии, но кроме мыслей о душе, в голову ничего не приходило.

Чтобы разогнать и их, я стал ходить по комнате. Потом по всему номеру. Достал из серванта чайник с драконьими головами, покрутил его в руках. Мне почему-то стало интересно, а нет ли в этом мире настоящих драконов. Или здесь их тоже просто придумали. Хотя в нашем-то мире были динозавры. Вряд ли, кто-то мог видеть живых динозавров, но ведь придуманные драконы на них подозрительно похожи. Всё это как-то странно и не понятно.

Я поставил чайник на стол. Наверное, стоит попробовать попить чай из него. Нет, в смысле не из самого чайника пить, конечно, а устроить чайную церемонию… чаепитие, короче, с применением… с использованием в этого конкретного чайника по назначению. Да. Придёт Лерка, предложу.

Лерка почему-то всё не шла и не шла. Или мне просто так казалось. Сколько её вообще уже нет? Где тут часы? Я произвёл осмотр зала на предмет наличия часов. Ни настенных ни настольных не обнаружил. Удивился. Посмотрел в своей комнате. Тоже нет. Посмотрел в Леркиной комнате, а то вдруг она нашла их раньше и к себе утащила. Тот же результат. Странно… А как они тогда здесь время узнают?

Поиск часов отвлёк меня от ожидания Лерки. Он их отсутствие постепенно вернуло к первоначальной проблеме. Интересно, где она шляется так долго? Или не долго? Ну, вот опять: сколько время? Где часы? Хоть бы пришла уже, что ли.

Снова пошёл в зал. Посмотрел на чайных драконов, на драконий чайник. Заглянул ему вовнутрь. Встал. Походил по залу. Подошёл к окну. О!

Во дворе я увидел Терентия. Бритва! Поговорить со знающим человеком, это же то, что мне сейчас и нужно. Я накинул сюртук, взял кожаный футляр с бритвой господина Михайлова, надел картуз и вышел из номера.

Спустившись по лестнице в фойе, я увидел ответ на вопрос про то, где шляется Лерка. Она, в общем-то, нигде не шлялась, а весело болтала с Татьяной. Увидев, меня она удивилась:

— Сашенька, ты куда?

— С Акимычем пойду поболтаю.

— Только надолго не уходи, — напутствовала Лерка. — Чай будет уже скоро.

— Хорошо! — и я вышел во внутренний двор, хотя, конечно, очень хотелось остаться.

Но сочтя это не уместным, решил себя пересилить и следовать первоначальному плану. Занятый внутренней борьбой я всё же пошёл к Акимычу. Он как раз закрывал сарай.

— Добрый день, Терентий Акимыч! — не смотря ни на что, мне удалось сделать так, чтобы голос мой звучал бодро.

— Добрый день, Ваша милость, — ответил Акимыч, но без особого энтузиазма.

Мне пришло в голову, что человек может быть занят своими делами, да хоть бы даже и не делами, а просто мыслями, от которых я его сейчас бесцеремонно отрываю. Поэтому решил перейти сразу к делу:

— Терентий Акимыч, я вот тут по случаю инструментом разжился, — и, доставая кожаный футляр, добавил: — Зацените.

При виде «инструмента» Акимыч заметно оживился. Приняв же его из моих рук, проявил заинтересованность, смешанную с удивлением. Он немного повертел футляр, а когда извлек из него саму бритву и внимательно рассмотрел её, то взгляд его наполнился восхищением.

— Уж не Роман-Григорича ли работа? — с изумлением спросил он.

— Его! — мне удалось скрыть гордость в своём ответе.

— Хороша игрушка! — с благоговением проговорил Акимыч. — Токмо дорогая, поди! Небось, по пяти целковых такие?

— Вот этого не скажу, не знаю, — смутился я.