Марина Дяченко - Vita Nostra. Работа над ошибками [litres с оптимизированной обложкой]

Хлопнула дверца машины. Сквозь густые листья Сашка смотрела, как он шагает к подъезду – торопливо, но твердо.

Вот закрывается дверь лифта, вот она открывается снова. Стоя у живой изгороди на краю двора, Сашка одновременно видела, как Конев приближается к знакомой двери, как собирается нажать на кнопку звонка, но вместо этого вынимает ключ из кармана. Конечно, ведь у него есть ключ…

Сашка увидела, как Конев вошел в прихожую. Как мама появилась в дверях комнаты – постаревшая, измученная, но живая. Конев заговорил с ней – теми самыми словами, которые должны были сейчас прозвучать, с той интонацией, что была необходима, и выражение глаз Сашкиной мамы начало потихоньку меняться, а потом приоткрылась дверь соседней комнаты, в проеме показалось бледное лицо девочки-подростка.

Сашка на расстоянии дотронулась до девчонки, едва-едва, считывая самые важные, самые болезненные сигналы. Травма и горе – это понятно, но и что-то еще. Одиночество. Конфликт с отцом, недоразумения в школе, обида, заброшенность. Сашка в своем детстве, даже в самые трудные годы, такого не переживала.

Ты не сирота, яростно подумала Сашка. За тебя есть кому заступиться. Пусть я с тобой не знакома, но я твоя мать – по составу хромосом хотя бы. Ни отец, ни бабушка не дадут тебя в обиду, но знай, что у тебя есть я, и ты можешь на меня положиться.

Девочка приняла Сашкину мысль, как зеркало принимает луч света – не истолковывая, просто отражая. Ее взгляд изменился. Она шагнула вперед и обняла отца за шею, и так, обнимая, заплакала, и по лицу своей мамы Сашка поняла, что свидетелем подобных сцен та не была давным-давно.

Конев несколько секунд стоял столбом, прежде чем решился обнять дочь в ответ. Руки дрожали.

Они выживут, потрясенно подумала Сашка. Они станут держаться друг друга, утешать друг друга и даже, возможно, будут счастливы. Это сделала я… Все, что могу для них сделать, но ведь не мало, совсем не мало же?! Я для этого и явилась – помочь, поддержать – и отпустить…

…И кое-что еще, подумала она, чувствуя, как подступает эйфория. Время исправлять ошибки.

Всю ночь она бродила по улицам, зажигая перегоревшие лампочки, осушая лужи, исправляя небрежности и огрехи уличных граффити. Потом ей попался бездомный котенок, забившийся под припаркованную машину. Сашка прислонилась спиной к древесному стволу, глубоко вдохнула, присвоила себе улицу, дворы, дома по обе стороны и перебирала их, как четки, пока на осветилось окно на втором этаже. Вышла женщина в ботинках на босу ногу, в куртке поверх халата, растерянная, но целеустремленная. Прошла мимо Сашки, не замечая ее, на ходу вынимая из кармана телефон. Луч фонарика пошарил под машиной. Женщина с кем-то заговорила; Сашка опустила веки и увидела, как горят в свете фонаря два круглых зеленых глаза и как незнакомка, сменив человеческий голос на ласковое воркование, протягивает руку…

Осознание всесильности, впервые пережитое во дворе ее детства, теперь поднялось, захлестнуло Сашку и подвесило в центре мира, где нет силы тяжести. Женщина уносила за пазухой котенка и прямо сейчас меняла его судьбу, а Сашка смотрела вслед и ни о чем не думала, ничего не чувствовала: для ее состояния в человеческом языке не было слов. Но мир, погрязший в страхе, напуганный мир с мокрыми полосатыми лапами, ей предстояло вытащить из лужи и навсегда изменить.

– Николай Валерьевич, простите, пожалуйста, я прогуливаю.

В современном мире непросто найти телефон-автомат, особенно если он очень срочно нужен.

– Я заметил, – отозвался Стерх в трубке. Голос его не предвещал ничего хорошего.

– Пожалуйста, скажите… Этот дальнобойщик, водитель… которого я… он выжил?

Он очень долго молчал. Сашку заново начало трясти.

– Да, – отозвался он наконец.

– Спасибо… Понимаете, я… наверное, я опять расту как понятие. Я знаю, что должна быть на занятиях, но мне надо сделать кое-какую… работу над ошибками.

– Вы все еще студентка, – его голос иссушился, будто колодец в пустыне. – А сессию нельзя отменить.

– Я… все отработаю, что пропустила, – пролепетала Сашка. – Честное слово. Вы же меня знаете…

– Знаю, – сказал он медленно. – Саша, осторожнее. Пожалуйста.

– Николай Валерьевич, – сказала Сашка, – тот мир, который изменится… обновится… Он будет лучше. Поверьте мне!

– Это не вопрос веры, – сказал он глухо. – Есть ошибки, которые нельзя исправить, но можно извлечь урок… Возвращайтесь.

Два часа пути на электричке напомнили ей детство, хотя вагон был современный, не такой, как Сашка помнила из загородных поездок с мамой. Стоял очень яркий солнечный день, по обе стороны тянулся осенний лес, и каждая мелочь, попадавшаяся на глаза, казалась добрым знаком – яркие, будто игрушечные машины в очереди у железнодорожного переезда. Цапля на мокром лугу, далеко, живописно. Дети на велосипедах. След от самолета в голубом фарфоровом небе.

Она ехала возвращать двум хорошим людям их любовь – пусть спустя годы. Валентин и Сашкина мама созданы друг для друга, и то, что они оба до сих пор одиноки, только подтверждает их право на счастье. Валентин, конечно, тоже постарел, он почти не общается со взрослыми сыновьями, возможно, в депрессии или пьет. Пусть его придется вытаскивать из нищеты. Возвращать веру в себя. Но стоит этим двоим встретиться один раз, как будущее счастье станет необратимым…

Коттеджный поселок. Охраняемый въезд. Сашка немного потопталась у проходной – тот Валентин, которого она себе представляла, жил бы в старой пятиэтажке… Впрочем, он хороший специалист и занимается медицинской техникой, отчего бы ему не быть благополучным?

– Здравствуйте, Валентин Петрович. Это я вам звонила.

– Я слушаю. Хотя и не совсем понимаю, чем могу вам помочь…

Он стоял перед ней на пороге – ухоженный, отстраненный, чужой мужчина. Сашка даже не узнала его с первого взгляда; он постарел гораздо меньше, чем Сашкина мама, и это была неожиданность, не очень приятная.

Ничего, сказала она себе. Мама расцветет, когда влюбится. Помолодеет. Валентин не сможет не оценить.

– Я… от Ольги Антоновны Самохиной, – проговорила она вслух. – Вы познакомились с ней… много лет назад на курорте.

Он смотрел без раздражения, но с досадой – не мог понять, почему вообще согласился на этот разговор. Сашка, готовясь к встрече, отчего-то была уверена, что имя разомкнет его память. А если нет – то она подтолкнет и поможет совсем чуть-чуть.

– У вас был сердечный приступ, – продолжала Сашка, мягко глядя ему в глаза. – Она помогла вам. Навещала в больнице. Помните?

И показала ему фото на экране своего планшета – мама смеется на краю прибоя, молодая, счастливая.