Кира Лихт - Золото и тень [litres]

– Привет…

Увидев меня, юноша убрал ноги с подлокотника кресла.

– Ты кто? – поинтересовался он, откладывая в сторону журнал и очки, и поднялся. У него на шее болтался кожаный ремешок с подвеской из белого камня, на котором были завязаны узелки.

Я протянула руку и представилась:

– Привет, я Ливия, подруга Маэля. А ты, наверное, Адонис?

Юноша удивленно кивнул.

– Рад знакомству… – Он смотрел на меня так, словно не мог поверить в то, что перед ним живой человек из плоти и крови. – У нас никогда не бывает гостей…

– Я так и подумала.

Ничего удивительного. С такой-то радушной хозяйкой…

Адонис улыбнулся, отчего стал еще привлекательнее. Он не заигрывал со мной, как Энко или как Маэль, от чьей соблазнительной томной улыбки у меня подгибались колени. Нет, Адонис улыбался дружелюбно и открыто.

– Наверное, ты заплутала? Здесь легко заплутать. Куда ты держишь путь? Я с радостью провожу.

Я покачала головой. Сейчас или никогда! На ум пришли обидные слова Персефоны.

– Вообще-то, мне нужен ты.

Синие глаза удивленно расширились.

– Я?

– Я должна передать тебе привет от одной женщины. Она живет в мире людей и очень по тебе скучает.

На лице Адониса отразилось недоумение.

– Но я не знаю никого из мира людей.

Эти слова ранили меня в самое сердце. Адонис и Афродита так сильно друг друга любили! Я читала о них. Но теперь ничего не напоминает Адонису о бывшей возлюбленной…

– Отнюдь, – мягко ответила я. – Она очень тебя любит и хочет, чтобы ты вернулся к ней. Ее зовут… – Я глубоко вздохнула, собираясь с духом и пытаясь не думать о возможных последствиях своего поступка. – Ее зовут Афродита.

Адонис дотронулся до подвески у себя на шее – сначала осторожно, затем обхватил подвеску всей ладонью и вздрогнул. Стоило ему разжать руку, как узелок на камне превратился в ракушку. В маленькую розовую ракушку-гребешок, которую ни с чем не спутать. Она словно светилась изнутри. Через секунду кусочек мозаики у меня в голове встал на место. Ракушка – это же один из символов Афродиты Пенорожденной.

– Моя дорогая возлюбленная… – пробормотал Адонис так, словно его голосовые связки рвались на части. – Моя дорогая возлюбленная… – Он поднял голову и уставился на меня – пристально, недоверчиво, изумленно. – Где, куда… – оборвав себя на полуслове, юноша схватился за ракушку и несколько секунд молчал, словно пытался взять себя в руки. Затем снова посмотрел на меня: – Где она? С ней все хорошо? Когда я смогу ее увидеть?

– Этого я не знаю. Афродита попросила назвать тебе ее имя, но не говорила, что случится потом.

– Возлюбленный… – ракушка ярко засветилась, и голос Афродиты окутал нас подобно волшебному облаку.

– Любимая! – Адонис принялся озираться по сторонам, ища богиню. – Как же мне вернуться к тебе? Как сбежать из этого ада? Скажи, и я немедля отправлюсь в путь!

– Отныне все дороги будут вести тебя ко мне, любимый мой. Иди вперед – и ты найдешь меня. Царство мертвых тебя больше не удержит. Иди ко мне. Я жду.

– Уже бегу, возлюбленная богиня!

Адонис бросился прочь, но у выхода из зимнего сада неожиданно замер, вернулся и заключил меня в крепкие объятия.

– Благодарю тебя, Ливия! Уверен, мы еще встретимся. – Он отстранился от меня и исчез в дверях.

Миссия выполнена! Я довольно улыбнулась, но радость быстро сменилась страхом, который острыми коготками впился мне в сердце. Афродита довольна, а вот Персефона будет вне себя… Думаю, надо убираться отсюда, пока богиня не узнала, что я, бесполезная обезьянка, сняла с Диониса проклятие. Хорошо еще, что Персефона не может покидать царство мертвых… Если ей не удастся натравить на меня своего мужа, то мне ничто не грозит.

К тому времени как я вернулась в зал, Персефона уже налила себе новую порцию мартини. Стоило мне войти, как лежащий у ее ног Цербер застучал хвостом по полу и выжидающе уставился на меня.

– Прости, но цветов у меня больше нет, – сказала я, почесав у него за ухом.

– Какое счастье, – пробормотала Персефона, и буквально через несколько секунд к нам присоединились Маэль с Аидом. У меня с сердца точно камень свалился, да и в глазах Маэля читалось облегчение.

«Ты в порядке? – услышала я у себя в голове и незаметно кивнула. – Хорошо. Шапка-невидимка у меня. Давай убираться отсюда».

Я снова кивнула.

Маэль подошел ко мне и приобнял меня за плечи.

– Ну что, пора нам и честь знать… Да, золотце? Ведь твои родители терпеть не могут, когда ты опаздываешь к ужину…

Эти слова, этот тон… Они совсем не вяжутся с обычным поведением Маэля! Я не сразу нашлась с ответом.

– Ага, конечно… эм-м… да, они и правда очень злятся…

Персефона выглядела раздраженной. Она в один глоток осушила бокал, швырнула его в камин и ушла, не сказав ни слова. Цербер понуро опустил головы и поплелся следом.

Нахмурившись, Аид посмотрел ей вслед. У него на лице промелькнула печаль. Через несколько секунд он повернулся к нам и, что называется, натянул на лицо улыбку, которую, видимо, считал ласковой.

– Тогда всего вам хорошего, – сказал он и посмотрел на меня. – Приходи в гости, Ливия. Может, тогда и Маэль будет заглядывать к нам почаще.

– С удовольствием, – отозвалась я, заставляя себя улыбнуться. – Мне здесь очень понравилось.

На прощанье Аид снова хлопнул Маэля по плечу, после чего мы направились к дверям.

– Что теперь? – шепотом спросила я, стоило нам выйти в длинный коридор. – Придется лезть вверх по горке?

– Нет, лезть нам никуда не придется. Откроется портал, который перенесет нас наверх.

– Не понимаю…

– Представь себе поток воздуха…

– Портал засосет нас, как пылесос?! – И я в ужасе уставилась на Маэля.

– Прекрасное сравнение, моя дорогая нимфочка.

– ГДЕ НИМФА?! – Голос Персефоны громогласным эхом разнесся по дворцу. – Где эта мерзавка?! Я ее прикончу!

Ого… Кто бы мог подумать, что Персефона так быстро обнаружит исчезновение Адониса?! Я громко сглотнула, а Маэль резко остановился, побледнел как полотно и словно в замедленной съемке повернулся ко мне:

– Что ты натворила?!

Я почувствовала, как задрожала всем телом.

– Она… она назвала меня обезьянкой и хотела скормить Церберу!

Маэль прикрыл глаза, словно умоляя богов даровать ему терпение, и повторил:

– Ливия, что ты натворила?

– Рассказала Адонису про Афродиту.

Маэль вытаращился на меня, потом схватил за руку и потащил за собой. Мы бежали к двери, которая, казалось, была сделана из камня.

– Но кроличьи покои не там… – возразила я.

– Чтоб мне в Тартар провалиться! – Маэль распахнул дверь, и я закричала, увидев высокие волны. Река – бурный серый поток – отделяла дворец от пустыни и горящих скал. Я снова закричала.