Валерий Большаков - Новый путь [litres]

Что-то происходит в стране пребывания, что-то пугающее и восхищающее – недвижная громада пришла в движение. А ему не удается выяснить ни причин, ни следствий, как тому глупому крысенку, что скребется по кренящейся палубе «Титаника»!

Куда, например, делся его агент Казачков? Этот жадный тип, со сговорчивой совестью и растяжимыми принципами, работал младшим научным сотрудником в засекреченном институте – Физтехе имени Иоффе. Мечта вербовщика! И что же? Еще в сентябре Миша Казачков [19] В РИ М. П. Казачков сдал сотрудников 2‑го (контрразведывательного) отдела Ленинградского управления КГБ, которых информировал, будучи агентом – «источником», как он сам именовал свой статус. божился, что одарит ЦРУ полным списком сотрудников 2‑го отдела «Большого дома» – с фамилиями, служебным положением, приметами! И пропал.

Каждую среду, между десятью и одиннадцатью часами, агент должен торчать на углу Невского и Герцена, терпеливо ожидая, проедет ли мимо «Хонда» с дипломатическими номерами. Показалась? Стало быть, ровно в полночь добро пожаловать на приватную беседу в подъезд дома Лофтина – через черный ход.

Тишина и пустота! Уже четвертую неделю подряд.

Если писать стихи по-русски, слово «пропал» рифмуется с «провал»…

– Shi-it… – зашипел Дэниел.

Вздрогнув, он узнал неприметное здание по четной стороне Кронверкской – дом номер шестнадцать.

«Чуть не пропустил!»

Приглядевшись, вице-консул расплылся в улыбке облегчения и хвастливого торжества – под аркой подворотни краснела пятерка, старательно выведенная губной помадой. Персональная цифра «Немо»! Агент сигналит о закладке в условном месте «Сорок».

– Slava bogu! – выдохнул Лофтин и чуть-чуть прибавил скорости.

Четверг 16 октября 1975 года, вечер

Первомайск, улица Советская

Встречать маму мы вышли пораньше. До прихода «пазика» с Помошной оставалось еще полчаса.

Солнце село, ветерок стих совершенно, и запад пламенел рваным полотнищем, источая все оттенки красной линии спектра – от нежно-розового, как зачин нового утра, до исчерна-багрового тона ночной тьмы, что кроет тление углей.

Стеклянный автовокзал бесшумно пылал, отражая закатные краски – наступал конец и светлого дня, и рабочей суеты. Лишь недовольно урчал белый «ЛАЗ», отправляясь в Конецполь, – последние пассажиры, задержавшись в райцентре, спешили до дому.

– Ждём-с, – изрек я, присаживаясь на лавочку.

Настя понятия не имела о телевизионном креативе будущих лет, но поддержала меня, плюхаясь рядом:

– Сидим-с! Так-с…

Ёрзая, она притиснулась мне под бочок.

– Соскучилась, чучелко? – Я обнял сестренку.

– Угу… – вздохнула Настя.

– Скоро уже.

– Угу…

А закат нынче – роскошь и невидаль. Полыхает в полнеба, как в тропиках, будто колоссальный красный флаг полощется. Даже серп с молотом можно высмотреть – во‑он то облачко-загогулину, золочённое лучами.

Я, словно вторя сестричке, тихонько вздохнул. Никого в мире не заботит судьба СССР. Враги сочиняют коварные многоходовки, мечтая развалить «Империю зла», а свои твердо уверены в нерушимости пролетарской сверхдержавы. Одному мне видно, как подгнивают устои, как убийственная ржа разъедает умы и души. Иногда просто изнываешь от желания крушить, ломать, хватать за грудки и орать в лицо: «Да проснитесь же вы! Оглянитесь, ужаснитесь, охните! Закатайте рукава – и за дело!»

Нельзя. Время баррикад еще не наступило. Надеюсь, и не наступит. Не сойдутся две ненависти на улицах, не забрызгают асфальт красным и страшным…

– Едет! – вздрогнула Настя, прислушиваясь. – Так… Да точно!

По улице, фырча мотором, прокатил лобастый «пазик», сворачивая на пустынную площадку перед автовокзалом. Мелькнуло за окошком милое лицо, такое знакомое, родное. Свое.

– Побежали!

Выпустив грузную тетку с чемоданом, автобусик качнулся, а вот и наша студентка, комсомолка и просто красавица. Разумеется, глаза на мокром месте…

– Ой-ё-ё, ёжечки ё-ё! А похудели-то как!

Нагруженная ручной кладью, мама бросилась нас целовать и обнимать, да с такой страстью, что можно было подумать, будто нас с нею в детстве разлучили, как в индийском кино.

– Да ты шо? – возмутилась Настя, вырываясь из жарких объятий. – Я на целый килограмм поправилась! Меня Мишенька закормил совсем, вон какая толстая стала!

– Нормальная ты стала, – сказал я и отобрал у матери обе сумки.

– Ой-ё-ё, чемодан оставила! – запричитала мама и полезла в салон.

Улыбчивый парнишка-шофер протянул ей багаж:

– Не забывайте.

– Ох, спасибо!

Я поднял сумки, прикидывая вес. Ту, что полегче, доверил сестричке, а у мамы отнял увесистый чемодан.

– Мишенька, он тяжелый! – забеспокоилась она. – Давай я понесу.

– Фигушки! – напрочь отрезал я. – Тащи свою сумочку.

Дочка хихикнула, цепляясь за родительницу. Так они и пошли, держась за руки, походя на сестер или подружек.

– Ма-ам, – затянула «младшая», подлащиваясь. – Мам, трудно было?

– Да нет, доча, – живо прозвучало в ответ. – Это ж установочная сессия. Непривычно просто.

– Привыкнешь! А у папы была?

– На выходных ездила… Ох! – «Старшая» виновато посмотрела на меня: – Сына, не выйдет у нас, чтоб и Новый год, и новоселье. Это что-то с чем-то! Дом только к лету сдадут…

– Ну и ладно, – пожал я одним плечом – другое оттягивал чемодан. – Так даже лучше. Доучусь хоть со своим классом! И выпускной не пропущу.

– А‑а… – растерялась мама. – А физматшкола?

– Да ну ее… Смысла нет! И вас тут одних не брошу, а то разбалуетесь.

– Ой, кто бы говорил! – затянула Настя с ехидцей.

– Подожди… – Между маминых бровей залегла складочка. – Но ведь сам Колмогоров…

– Я с ним поговорю, объясню все, – заверил терпеливо. – Он поймет.

– Мы скоро будем где-то там проезжать, на осенних каникулах! – прощебетала сестричка. – У нас экскурсия в Ленинград!

– У нас? – изобразил я легкое недоумение.

– Ма-ам! – заныла коварная Настя. – Миша меня с собой брать не хочет! Скажи ему!

– Чучело, экскурсия – мероприятие не для всех, – сказал я назидательно, – а только для тех послушных мальчиков и девочек, которые радуют учителей своим примерным поведением и прилежно занимаются в десятом «А» классе.

– Так я тоже радую! – уширила сестренка свои хитрые глазки. – Изо всех сил. А прилежно заниматься… так ты ж мне не даешь!

– Я?!

– Ну, да, – убежденно сказала Настя. – Совсем не подтягиваешь отстающую. Комсорг называется!

– Подождите, подождите, – загасила мама разгоравшийся спор. – Какая еще экскурсия?

– Бесплатная, в Ленинград, на три дня, – отчитался я. – Ну, это не считая дней приезда и отъезда. Райком нас так наградил…