Марина Комарова - Кобра клана Шенгай [litres]

Кумихимо зазмеился перед глазами, потянулся ко мне.

Маленькая безрассудная кобра.

Это не слова Плетуньи. Но разве важно, чьи они, если они открывают в сознании потайную дверцу?

Кайкэн – это хорошо. Но и без него я смогу справиться. Должна.

– Помоги мне, Дайске-с-костылём, – прошептала я так быстро, что стой кто рядом – не разобрал бы ни слова.

И кумихимо метнулся прямо во тьму. Она вспыхнула оранжево-красным пламенем и в мгновение ока развеялась.

А потом я заорала.

На меня смотрели пустые глазницы голого почерневшего черепа. Лоб и скулы исчертили борозды, рот искривлён в кривой ухмылке, часть зубов выбита.

То, что осталось от тела, скрывали практически истлевшие лохмотья. Только тронь – обратятся прахом.

– Он мёртв, – одними губами произнесла я. – Надо успокоиться. Опасаться надо живых, а не мёртвых.

– Не факт, – сдвинулись челюсти скелета, и в пустых глазницах полыхнула краснота.

Я шарахнулась назад, но костлявая рука слишком быстро оказалась перед моим лицом и сжала шею. Я дёрнулась, ударила кумихимо по кости. Раздался треск и тут же – хохот, от которого ноги приросли к полу.

Перед глазами всё завертелось. Я охнула, зажмурилась, удерживая поднявшуюся к горлу тошноту. Хохот по-прежнему звучал, но теперь к нему добавился ещё и шорох. Нет, скорее, шелест. Шелест листвы, которой играет ветер. Шёпот волн, накатывающих на берег. И голос. Кто-то читает заклинание – монотонно, странно, непонятно. Надо не так…

«Откуда я знаю, как?» – обожгла меня странная мысль.

Я замерла, пытаясь понять, где нахожусь. Все чувства будто растворились в прохладном ночном воздухе, пронизанном сладостью цветущих деревьев и жертвенной крови. Вроде бы спину и холодила каменная стена, а вроде бы и нет.

Я подняла руку и едва сдержала вскрик изумления, ибо остались только очертания, а плоть стала серебристым туманом. Я обернулась на стену и не увидела тени. О Плетунья… Я – призрак?

Заклинание оборвалось.

Я перевела взор прямо перед собой и увидела каменный колодец, такой же, как был в видении, где дед взывал к Плетунье. Возле колодца сгорбленная фигура. Тёмная ткань скрыла её с ног до головы, на голове – капюшон.

Я скрипнула зубами. Повернись! Мне надо видеть!

Кто бы меня сюда ни отправил, ясно одно – я должна это видеть.

Из колодца вырвался красный дым, задрожал, обретая форму и плотность. Сначала марево стало кругом, потом вытянулось в овал, потом из него в разные стороны поползло что-то длинное и суставчатое…

О… Это же паук! Такой же, как у нас в комнате. Только тут он намного больше, да и от одного вида по коже бегут мурашки.

Паук шевельнул лапами, в воздух выстрелила серебряная паутина.

Человек в плаще поднял руку, рубиновая рёку сорвалась с пальцев. Паук не шевельнулся, наоборот, словно только и ждал, когда всё это произойдёт. Рёку заметалась, рухнула на паутину, вмиг обернулась кровавой росой, задрожала на серебряных нитях.

Красный. Красный. Красный .

Цвет силы клана Юичи.

Клан Юичи – вестник света.

Клан Икэда – это небо.

Слова детского стишка резко всплыли в голове. И тут же захотелось криво усмехнуться. Возможно, когда-то Юичи и несли свет, но клану Шенгай они принесли горе.

– Уничтожишь шамана, – тем временем прошептал человек в плаще. – Токугава станет пустышкой, ничем не сможет противостоять моей силе.

Паук шевельнул лапами, будто задавая немой вопрос. Человек мотнул головой, капюшон соскользнул с головы. По плечам заструились седые волосы.

– Никто не указ Сузуму Юичи, – прохрипел он. – Никто. Их храмы – пыль. Только ты, Дайске-с-костылём…

Я вздрогнула. Имя бога он произнёс нараспев, но в то же время с каким-то жутковатым ритмом, выделяя каждый слог.

– …имеешь силу и власть. Только к тебе, Дайске-с-костылём, – снова тот же ритм, – я взываю и прошу помочь.

Черно-синее небо рассекла ослепительная молния. На мгновения выхватила высоченные тории, несколько зданий и каменный забор.

Я присмотрелась и потеряла дар речи. Да, всё намного новее, в отличном состоянии, но, несомненно, это школа Токугава. Точнее, то, чем она, скорее всего, была раньше. Ведь говорил кто-то из учителей, что на месте обеих школ существовали храмовые комплексы.

Меня швырнули в прошлое?

Сузуму заговорил. Низко, протяжно, отбивая каждое слово, будто металлическим молоточком на наковальне. Его пальцы порхали, словно диковинная бабочка, сливались с ночной тьмой, вытягивали из неё алые нити, напитывали их рёку.

Из колодца вновь потянуло красным.

– Тэкео Шенгай, да будет проклят твой род, да превратятся в прах твои потомки, да зарастёт травой домашний алтарь, да…

– Может быть, скажешь мне это в лицо? – раздался насмешливый голос.

Сузуму резко обернулся, тьма заструилась сквозь пальцы.

Из тени храма шагнул вперёд воин. Возраст – где-то за сорок. Волосы стянуты в узел, черты лица скорее рубленые, чем привлекательные, но в то же время в нём что-то есть. Он в доспехах, на поясе висят два меча. Руки сложены на груди. Взгляд чёрных глаз направлен на Сузуму.

– Что, колдун, без помощи Хромого ты никто?

Колдун.

Неужели это тот самый, с которым мы пытаемся совладать? Но как? Столько лет прошло. Я не так уж изучала историю рода, имя Тэкео мне мало о чём говорит. Но он явно не простолюдин.

Сузуму хмыкнул. Медленно повернулся к Тэкео, оказавшись в профиль ко мне.

– Заждался я тебя, заждался.

Я же была не в силах шевельнуться. Лицо Су-зуму выглядело изуродованной маской. В точности как у Фэнго.

– Плохо встречаешь, – спокойно заметил Тэкео. – Я надеялся хотя бы на чай, не говоря уже о рисовой водке. Юичи знают в ней толк.

Сузуму шутовски поклонился.

– Прости меня, великий Шенгай. Не учёл. Впрочем… не стоит огорчаться. Я её выпью на твоих похоронах.

И, вспыхнув алой рёку, кинулся на Тэкео.

Две недели назад, Шиихон – столица Тайоганори

Свиток, перевязанный бирюзовой лентой и скреплённый золотой печатью, пролетел по столу и остановился перед ладонью Санта.

– Полюбуйся на указания Наследника Огненной Крови, Благословлённого предками…

Эйтаро еле сдерживал себя, чтобы не наговорить лишнего. Жёлтые глаза горели звериным пламенем. Он стискивал кулаки и, кажется, в любой момент был готов разорвать несчастную депешу на клочки.

Сант медленно взял свиток.

Он сидел в углу возле камина, наслаждаясь ароматом засахаренных цветов будлука и терпкого порошка из префектур Края Звёзд, который рассыпали специально, чтобы в помещениях стоял свежий запах.

Эйтаро шагнул к окну, вглядываясь во тьму.

Земля белела снегом, небо было синим, каждая звезда горела ярко, словно драгоценности в одеждах любого лизоблюда в императорской свите.