Алексей Пехов - Ткущие мрак [СИ litres с издательской обложкой и иллюстрациями]

Они не могут идти прямо и обязательно сойдут на обочину, заблудятся в лесу и будут сожраны волками.

Я часто думаю: почему мы рождены подобными? Испорченными. Да. Наверное, это самое подходящее слово. Испорченными. В нас есть изъян, которого лишены иные дети асторэ. Даже уины менее жестоки, чем люди.

Однажды я спросил об этом Богиню.

Но она лишь заплакала в ответ.

Тэо не понаслышке знал, что такое – счастье. Его открытая душа и дружелюбный характер позволяли получать радость от жизни по множеству поводов.

Выступление перед публикой, тренировки, путешествия по герцогствам. Дороги, которые приводили его к перекресткам, а за ними ждали новые знакомства и дружба. Даже трудности не приносили ему уныние. Он всегда уверенно их преодолевал, решал проблему и двигался дальше. За новым счастьем, за всеми его возможными гранями и проявлениями.

За собственной жизнью и призванием.

Теперь же он понял: все прошлые его маленькие и большие радости – почти ничто, они не сравнятся с тем, что есть у него сейчас.

Здесь. В «Радостном мире». С Мьи.

До нее было много женщин, с которыми он делил фургон и выступления. Моника – любовь его юности, Энди, Марта, Класти. Он дорожил памятью о каждой, ибо это являлось частью его жизни, но, расставаясь и встречаясь после с некоторыми из них, никогда не хотел все оживить. Начать с самого первого шага.

О Мьи же Тэо вспоминал очень часто. Месяц за месяцем скучал, но даже не надеялся, что они встретятся так быстро и так внезапно. Словно Шестеро улыбнулись ему, протянули руку, и он смог получить желаемое, несмотря на все тревоги в мире.

– О чем ты думаешь? – спросила дочь хозяина цирка, чуть склонив голову, и два ее веселых хвостика качнулись из стороны в сторону.

– О тебе.

Она шутливо погрозила Тэо пальцем, глядя на его отражение в зеркале, сидя на большом барабане, в расстегнутом на спине трико, которое шила всю последнюю неделю.

– Великий цирковой фестиваль герцога Треттини стартует сегодня вечером. А ты думаешь о такой ерунде.

– Ты не ерунда.

Мьи посерьезнела:

– Спасибо.

– Я благодарен, что ты не испугалась меня.

Она, нахмурившись, повернулась к нему:

– Бояться асторэ? Лучшую сказку на свете? Вы добрые и пушистые по сравнению с человеком, носящим водоворот, способным переродиться в чудовище. Я не боялась того Тэо, не испугаюсь и этого. Странно, что ты вообще начал подобный разговор сейчас. Почему?

– Потому что хотел бы остаться в «Радостном мире».

– Но… – Эквилибристка почувствовала, что он оборвал фразу.

– Полагаю, обстоятельства мне этого не позволят. Не хочу, чтобы мы снова расстались.

– И я. Не кажется ли тебе, Пружина, что ты забегаешь вперед? Делай шаги поменьше в своей жизни – и начни с фестиваля. Когда он закончится, будем печалиться. А пока у нас праздник!

Она скрыла за беспечностью тревогу. Оба осознавали, что радость друг от друга не будет продолжаться вечно и дорога может развести их.

– Шерон и Лавиани придут?

– Насчет последней я не уверен. – Тэо несколько дней оставался в «Радостном мире», появлялся в доме Бланки лишь на пару часов и не всегда встречал друзей.

Они, словно понимая, насколько ему важен цирк и его желание хоть на миг задержать бегущее время, «отпустили» его. Не стали беспокоить делами и событиями, которые происходили вокруг них.

С одной стороны, Тэо чувствовал вину за это. Что не помогает им, не находится рядом. С другой – глубокую благодарность за поддержку.

– Она все такая же брюзга, – улыбнулась Мьи. – Но ножи кидает исправно. Надеюсь, указывающая уговорит ее выйти на арену. Отец мечтает, чтобы кто-то из распорядителей праздников его светлости оказался на площади во время номеров. Три цирка объединились под одной программой, и даже я довольна тем, что получилось. Несколько артистов достойны внимания.

– Зрителей? Или герцога?

– Ты знаешь, что я думаю об этом. – Мьи снова отвернулась к зеркалу, нет-нет да поглядывая на отражение Тэо. – То же, что и ты. Любой благодетель довольно быстро «сжирает» хорошего артиста, заставляя делать, лишь что считает правильным. А когда ему надоедает, он выбрасывает тебя, словно старую собаку, или продает какому-нибудь другу-барону, чтобы ты отправился в отдаленный замок, радовать тех, кто ни разу не видел, как человек жонглирует яблоками. Но отец в чем-то прав. Он, как и я, понимает, что никто из нас не хватает звезд с неба, а потому не стоит ждать приглашения в герцогскую труппу. Но конкурс Малых площадей, для странствующих цирков, мы вполне можем выиграть. Ну хорошо. Войти в пятерку лучших. Я знаю всех конкурентов и их способности. «Яркие птицы» Густава сильны, «Тыквы и колеса» уже пятый год гремят во всех городах. Но и «Радостный мир» может им ответить, особенно после объединения с другими. Победа в конкурсе принесет деньги, а они нам очень нужны. Переезд на восток, через море, требует много марок. На разбор всех фургонов, погрузку на корабли, перевозку людей, животных, нашего имущества. Отец дорожит цирком, но, боюсь, чтобы уйти от войны, придется многое оставить на этом берегу. Он страшится признаться себе в этом. Фургоны – вся его жизнь.

Тэо не хотел, чтобы Мьи уходила, но знал, что надо сделать, чтобы помочь.

– Я выступлю сегодня.

– Слушай, я не про это говорила!

– Знаю.

– Тогда…

– Я скучаю. По пляске. По балансу и риску. По аплодисментам. Столько времени уже прошло, как я не выступал. Только тренировался. И если могу помочь вам выиграть, то глупо не сделать этого.

«Пусть мое решение и приведет к тому, что ты уедешь от меня, – продолжил он про себя. – Но зато окажешься далеко от войны и жива».

– А как же герцог? Ты рассказывал, что в тот раз тебе пришлось спешно бежать из Рионы из-за отказа.

– Не думаю, что он помнит или узнает. Просто представите меня другим именем.

В дверь постучали, и Тэо, не став слушать сомнений Мьи, с улыбкой попросил ее повременить с беседой. Встал, пригнулся, чтобы не задеть подвешенный под потолком муляж тела уины, который на выступлениях выдавали за настоящий, сдвинул защелку.

Было раннее утро, и площадь, на которой расположился цирк, лениво отряхивалась от серых цветов, готовясь встретить солнце. Возле колес фургона, на соломенных мешках, расположились Рико, Ливен, Ремень и Мильвио.

Они сидели кружком, поставив в центр большую бутылку вина. Судя по стеклу и золотой каемке у пробки, стоил напиток баснословных денег.

Для цирковых.

И понятно, кто его принес в «Радостный мир».

– Сиор угощает. – Карлик, подтверждая догадку Пружины, отсалютовал треттинцу полным кубком, «золотым», который использовали в кукольных представлениях. Как раз для руки Рико. – Присоединяйся.