Александр Башибузук - Ловчий [litres]

– Родных тоже убили?

– Нет, хвала Старшим! – Мальчик торжественно осенил себя знаком Сестер. – Они три дня назад уехали к сестре моей старшей, в Дубравицы. Это в десяти верстах отсюда, вверх по течению. А меня оставили за скотиной смотреть. Обещались к завтрему быть. Тока я ждать теперича не буду, к ним побегу.

– Сам доберешься?

– А как жа!

– Тогда беги.

Парнишка не стал медлить и сразу же припустил в лес. Я недолго смотрел ему вслед, потом развернулся и пошел в сторону заставы.

– И что ты собрался делать? – Неяна пристально на меня посмотрела.

– Лодку искать, – нехотя соврал я.

На самом деле я толком не знал, что делать. Те, кто устроил этот ужас, заслуживали смерти, но… В общем, видно будет.

– Ага, пойдем-пойдем. – Вампирица улыбнулась и пошла рядом со мной.

Через час мы вышли к небольшому сторожевому посту. Бревенчатая невысокая башенка, к ней пристроена конюшня и кордегардия, все огорожено хлипким тыном, дорога перекрыта рогатками, возле которых прохаживаются несколько стражников в коричневых налатниках с вышитым гербом города и с алебардами в руках. Неподалеку курится чадным дымком гора обугленных трупов.

Не сбавляя шага, я направился к посту. Стражники, заметив меня, вышли на дорогу.

– Стоять! – властно рыкнул один из них, краснорожий крепыш с приплюснутым кривым носом. – И ручки от сабельки подальше, подальше…

Он ухмыльнулся и шевельнул головой, показывая на своих товарищей, взявших арбалеты на изготовку.

Я остановился прямо перед ним.

– Кто таков? Куда следуешь?

Стражник обращался только ко мне, стоявшую за моей спиной вампирицу он отчего-то проигнорировал.

– Горан, сын Ракши. Следую в Холмец.

– А не больной ли ты, милок? – Мордатый подмигнул остальным постовым. – Что-то мне твои глазки не нравятся.

– Глянь, Панек, а сабелька знатная у милка, видать, дорогая! – глумливо хохотнул один из них. – Точно заразу принес.

– Нет, не больной.

– Что тут у вас? – Из кордегардии, на ходу подтягивая штаны, вывалился пузатый здоровяк с бантом сержанта на плече. Вслед за ним семенил похожий на крысу своей остренькой мордочкой тощий монашек. Как и говорил Данька, на его изгвазданной пятнами рясе не было знака Синода.

– Грит, не больной, ваша милость. – Панек почтительно поклонился командиру. – Но наглый страсть.

– Не больной? – Монашек прищурился. – Это еще проверить надо.

– Так проверяй, – едва сдерживаясь, чтобы не свернуть ему башку, спокойно ответил я.

Монах слегка растерянно оглянулся на сержанта, словно предоставляя ему слово.

Тот, недовольно кривя рожу, уставился на меня, потом перевел взгляд на подчиненных и буркнул:

– Неча тут разводить. Что смотрите? Кончайте его. Саблю и кошель мне, остальное раздербаните сами. И идите в казарму, тама как раз Чалый с Кокорей да Жданом с этой сучкой заканчивают, и на вас разговеться хватит.

С его последним словом из раскрытых дверей кордегардии донесся полный страдания женский стон.

Во мне неожиданно плеснулась дикая ярость. Почти не контролируя себя, я шагнул в сторону, прикрываясь сержантом от стрелков, выхватил саблю, косо секанул по Панеку, а потом ввинтился между арбалетчиками и одним широким ударом срубил их обоих.

– Режут, режут, робяты, тревога!!! – Истошно визжа, монах помчался к башне.

Но не добежал – я поднырнул под молодецкий замах сержанта, саданул локтем в челюсть, а потом вырвал из его рук алебарду и швырнул ее вслед монашку.

С гулом распарывая воздух, она мелькнула размазанной тенью и с хрустом впилась тощему в спину.

Я еще раз двинул ногой по голове сержанту и, не теряя времени, метнулся в кордегардию добивать остальных, но из ее дверей неожиданно появилась Неяна.

Как и когда она туда попала, я в суете боя так и не понял. Впрочем, судя по тому, что стражи разговаривали только со мной, Неяны уже тогда рядом не было.

– Не спеши, – небрежно бросила она. – Все уже.

– Всех?

– Ну да, – мило улыбнулась вампирица.

Я шагнул в кордегардию и стиснул зубы, чтобы не заорать от ярости.

Стражники валялись со спущенными штанами на полу в лужах крови. У каждого из них было аккуратно перерезано горло. На куче соломы рядом с ними лежала безвольно распластавшаяся девушка, почти девочка. Обнаженная, вся растерзанная и окровавленная.

Я присел рядом с ней и приложил палец к сонной артерии. Пульса уже не было.

– Истекла кровью, они ее всю разорвали, – тихо подсказала вампирица.

– Сука… – Я вспомнил об оставшемся в живых командире заставы, выскочил во двор, подхватил его за ногу и заволок внутрь. После чего вздернул вверх и подвесил за шиворот на торчавший в стене кованый крюк для упряжи.

– Ммы-ые-э… – Сержант пришел в себя и, пуская кровавые слюни, жалобно замычал, тараща на меня полные ужаса глаза.

Сразу стало ясно, что разговора не получится. В горячке я ему раздробил челюсть, и теперь она свисала студенистым мешком едва не до груди.

– Говори, тварь!!! – машинально рявкнул я, но в ответ послышалось все то же мычание.

– Он тебе уже ничего не скажет, – прокомментировала Неяна. – Вместо языка и челюсти у него каша. Разве что напишет, хотя, скорей всего, он неграмотный.

– Сука…

– А что ты хотел у него узнать? – небрежно поинтересовалась вампирица. – Как по мне, все и так ясно.

– Что ясно?

– Все просто. Дело в пророчестве. Они решили, что новая хозяйка этого мира оградит их от заразы, и принялись рьяно служить ей еще до ее появления. Служить по своему разумению – творить мерзость, в надежде, что это ей будет угодно. Идиоты… – Вампирица презрительно хмыкнула.

– Понятно… – Я потянул из сапога нож, чтобы дорезать сержанта, но потом решил, что такая смерть будет для него слишком легкой, и бросил Неяне:

– Он твой.

– А зачем он мне? – Вампирица делано удивилась.

– Ну… сделай с ним то, что… в общем, выпей его…

– Я не пью кровь! – резко и даже обиженно ответила Нея.

– Ты же сказала Раде, что редко, но пьешь.

– Соврала, не хотела ее разочаровывать.

– Тогда делай, что обычно делаешь.

– Ты правда хочешь этого? – Повелительница нежити удивленно подняла брови.

– Да!

– Хорошо. – Неяна шагнула к стражнику, взяла его голову обеими руками и пристально посмотрела ему в глаза.

Панек дико завыл, задергался, но тут же обмяк. От него к вампирице потянулось мерцающее радужное облачко, а сам стражник стал стремительно… усыхать.

Через несколько секунд от него остался только обтянутый черной кожей костяк.

– Брр… – Неяна брезгливо отряхнула руки. – Какая мерзость. Это было… как будто я хлебнула прокисшего дрянного вина. Ведь я вместе с жизнью забираю воспоминания. А они… В общем, дрянной был человечек, редкая сволочь.