Эмили Болд - Тени. Сплетенные тьмой

Я чуть не закашлялась от понимания того, насколько сильно сблизилась с парнем, только что достигшим причала. Высокого роста, он выглядел старше моих одноклассников. Хотя, вероятно, мне это только показалось, потому что его плечи были шире, чем у других парней. Его мускулистые руки и бедра напряглись, когда он вылезал из лодки. Легкость, с которой он достал из воды семиметровую байдарку, поразила меня. Я прижалась к своему укрытию. Мое сердце билось так быстро, что, казалось, оно заставит берег дрожать, и, действительно, гребец на секунду остановился, будто почувствовал, что он там не один.

На мгновение парень повернул лицо к свету. Но этого момента было достаточно, чтобы мои колени подкосились. Пальцы сами начали искать карандаш в кармане школьного пиджака. Желание запечатлеть его на бумаге становилось огромным, но все-таки я не поддавалась ему. Мне не хотелось упускать его ни на секунду. Я будто впитывала его взглядом. Черные глаза, густые брови, темные влажные волосы, сверкавшие от воды. Он сжал полные губы от напряжения, что придало его вздернутому подбородку еще больше твердости. Он закинул лодку на плечо так, словно она ничего не весила, а в другую руку взял фонарь. Затем направился точно в мою сторону и вдохнул вечерний воздух, проходя в нескольких сантиметрах от меня к лодочному домику. Нас разделяли несколько шагов, когда он внезапно остановился. Замер. Парень повернул голову в моем направлении и сделал глубокий вдох. Я увидела, как поднялась его грудная клетка и словно почувствовала его дыхание, также как и взгляд. Уголки его рта поднялись, точно он… решил над чем-то посмеяться.

Дрожь пронзила мое тело, настолько он был прекрасен. Не обычный, не как Тристан, а… угадывалось в нем что-то дикое. Воздух наэлектризовался, и мне захотелось, чтобы он заметил меня. Но этого не случилось: парень бросил последний взгляд в сторону моего укрытия, развернулся и пошел дальше. Дождавшись, пока он зайдет внутрь домика, я понеслась сломя голову в сторону школы.

– Матерь Божья, кто это еще? – прошептала я, в то время как мое сердце выпрыгивало из груди, когда я поднималась по ступеням, украшенным скульптурами драконов. Я не знала, хочу ли встретить его снова, потому что поняла: он совершил со мной что-то невероятное, ошеломляющее.

Я влетела в здание. Свет давно погасили, но я этого не замечала, потому что в моих мыслях ярким светом сияли глаза незнакомца.

Бастиан повесил полотенце на шею и протер им голову. Зеркало запотело, поэтому он вышел из ванной комнаты, не посмотрев в него. Юноша завязал полотенце на бедрах, от мокрых ног на мраморном полу остались следы. От громкой музыки, играющей на первом этаже, во всем доме дрожали люстры.

Бастиан протянул руку к тени перил на лестнице. В следующий миг он оказался внизу и вышел на свет.

– Нельзя ли потише? – крикнул он в направлении кухни, где Тристан открывал бутылку вина.

Брат на мгновение поднял голову, но тут же снова невозмутимо продолжил вкручивать штопор в бутылку. Бастиан вздохнул. Он даже не попытался воспользоваться голосовой системой умного дома, чтобы убавить громкость, поэтому зашел в гостиную и сам выключил музыку. Еще через мгновение он снова находился на кухне.

Тристан как раз наливал вино в бокал. Бастиан подошел к брату сзади и забрал бокал из рук, взболтал темно-красную жидкость и вдохнул запах. Затем немного пригубил и оставил вино на кончике языка.

– «Шато Лафит» 1787 года? – он поднял брови и вопросительно посмотрел на Тристана. – Существует ли какая-то особая причина, по которой ты достал из подвала самое дорогое вино отца?

Тристан рассмеялся.

– Ему столько лет. Я думал, от него пора избавиться.

– В отличие от тебя. Тебе не столько лет, чтобы пить алкоголь.

– Не строй из себя старшего брата, у нас разница всего год, – пробурчал Тристан, но усмешка выдала его. Он так часто слышал эти слова, но они его никогда не интересовали. Достав другой хрустальный бокал из шкафчика, он наполнил его вином и, в отличие от Бастиана, не пригубил напиток, а опрокинул полбокала залпом.

– Ну и? – буркнул Бастиан и скривил лицо. Выпить вино, которое стоило добрых сто тысяч фунтов, было не так легко, как колу.

Он обошел широкий кухонный островок, взял бутылку и, осторожно засунув пробку в горлышко, убрал его в холодильник.

– Что именно ты отмечаешь этим благородным вином?

Тристан провел рукой по светлым волосам и ухмыльнулся через стекло бокала.

– У нас в школе новая девушка.

– Я знаю. Маргарет-Мод отдала мне документы. – Бастиан облокотился на столешницу и вытер с шеи капли воды, стекающие с мокрых волос. – Она пропустила первую тренировку.

Дома ему не нужно было сдерживаться, поэтому одна только мысль о плетениях, которые он вбирал в себя во время тренировок, заставила его прийти в ярость. Плетения выступали на поверхность, пульсировали, рисовали темные узоры и текли, как черные реки, под кожей.

Тристан смотрел на обнаженный торс брата и не выпускал из вида вьющиеся линии, покрывающие тело, подобно паутине. Единственным нетронутым местом оставалась шея, на которой висела цепочка с кольцом.

– Это моя вина, – выдал Тристан без капли сожаления, пытаясь взглядом найти бутылку. Когда он увидел ее в холодильнике, то пожал плечами и поставил пустой бокал в мойку. Домработница позаботится об этом позже.

– Ты должен позволять мне изучать учеников, – Бастиан попытался привлечь его внимание к теме. – Я должен знать, на что они способны. Ты ведь прекрасно понимаешь: многие из них могут сотворить страшные вещи, если я не буду следить за ними. У учителей тоже возникнут проблемы, если я заранее не освобожу учеников от их плетений. Неприятности, которые доставляют эти подростки, происходят отчасти из-за того, что их души теснят темные силы. Без той боли, которая сваливается на них, они могут раскрыться, посещать занятия и влиться в общество. Это необходимо для Даркенхолла.

Тристан отмахнулся.

– Не продолжай. Я знаю, что здесь находятся люди, способные на убийство. Но эта малышка другая.

– Ее папка документов совсем не тонкая. Она не может быть другой. – Бастиан зажмурился, вспоминая, что, когда увидел новенькую, выходящую из такси, тоже почувствовал, что она другая. Особенная. И с того момента он заинтересовался ее плетениями, которые их объединяли.

Он вытер мокрую шею и перебросил полотенце через плечо. Даже сегодня во время гребли его настигали воспоминания о ней. На причале ему даже показалось, что она рядом. И хотя Бастиан еще не касался ее плетений, не прочувствовал их, ее боль была ему чужда, но в тот момент он чувствовал присутствие Эбигейл.

Он издал рык, и темные линии под его кожей стали заметнее. Одни воспоминания уже разозлили его. Бастиан сделал большой глоток вина.