Лин Возовски - Клык. Хвост. Луна. Том I [litres]

Глова очнулась посреди гладких камней с надломленной болью в шее и спине. Вокруг нее были разбросаны деревянные останки разбившейся о камни ладьи. Ее узкое лицо свернулось как прокисшее молоко, когда девушка принялась растирать свою затекшую шею, осматриваясь при этом по сторонам.

Ложбина, которая должна была быть заполнена водами ответвленной реки Лейха Сонх, была набита огромным количеством булыжников различных размеров, словно река, по щелчку пальцев, обратилась в каменистую местность.

Отшлифованные речной водой камни влажно блестели и испускали пар под гнетом жаркого солнца. Сине-зеленые речные водоросли, раскиданные по камням, начинали подсыхать; несколько белоснежных рыбешек вразнобой раскрывали свои рты в поисках ушедшей воды. Мелкий речной песок впитывал в себя последние капли влаги, точно река в один момент просочилась в землю.

Тень Волчицы с трудом поднялась на ноги, опираясь на раскиданные под ней камни. Ее левая рука нащупала рукоять висящего на поясе меча, что заметно прибавило ей уверенности. Затем Глова вспомнила про шест, что подарила ей Цейла за день до начала обряда. Она с испугом упала на колени и принялась рыться в обломках своего судна, словно мать, потерявшая свое дитя. Она руками разгребала разломанные доски, раскидывая их по сторонам.

Колючие щепки оставляли на ее приторных пальцах глубокие занозы.

Спустя несколько десятков нервных вдохов под слоем гладкого песка сверкнула холодная сталь. Глова с облегчением выпустила воздух, после чего опустила свои руки по локоть в песок и начала извлекать погребенный стальной шест. Оружие едва заметно позванивало, приветствуя свою хозяйку. Песок заструился в воздухе, когда Глова поднимала шест к солнцу.

Обратив свой туманный взгляд на берег, девушка наметила единственный доступный выход из каменной реки и направилась к нему. Впереди нее растянулась густая чащоба, из которой доносился влажный запах лесных растений. Горло и рот Гловы сковала сухость. Она начала осторожно пробираться сквозь широкие крылья папоротников, расчищая себе путь острым клинком шеста.

Через несколько шагов Глова оказалась в королевстве бесконечно высоких деревьев, покрытых влажным мхом. Солнечный свет врезался в верхушки деревьев, рассеиваясь изумрудным свечением сквозь зеленые листья. Она аккуратно переставляла ноги, чтобы не запутаться в корнях или в крепких стеблях растений. В ее глазах отражался лишь зеленый цвет: от холодных чайных оттенков, до глубоких болотных цветов. Вокруг не было ни грибов с разноцветными шляпками, ни единого алого или голубого цветочка, ни одного желудя в пустынно-блеклом окрасе. Лишь сплошная ядовитая зелень.

Она упала на колени перед растением с тремя большими смежными листьями, в центре которого скопилась вода. Глова осторожно сорвала растение и припала губами к краю одного из листьев, медленно вливая к себе в рот влагу. Вода показалась Глове слаще любого меда, что ей приходилось пробовать. Часть воды ручьями стекла мимо рта девушки, глухо разбиваясь о кожаный дублет.

Утолив жажду, девушка поднялась на ноги, озираясь по сторонам. Самым очевидным вариантом для нее было вернуться обратно к каменной реке и идти по скользким булыжникам наверх. Рано или поздно она бы вышла к водам Лейха Сонх, а там, по берегу Древесной реки, можно было бы добраться и до Станоки.

Глова развернулась и двинулась в сторону, откуда и пришла. Спустя несколько минут она поймала себя на мысли, что срубленные ранее ею листья папоротников странным образом заросли обратно. Девушка принялась растерянно рассматривать деревья. Она не планировала заходить в чащобу слишком глубоко, поэтому оставила лишь пару зарубок на коре деревьев по пути.

«Могу поклясться, что оставляла здесь ориентир» – подумала Глова, проводя ладонью по поверхности абсолютно нетронутой коры.

Дальше она шла по интуиции, всматриваясь вперед в поисках пробивающихся лучей света. Но чем дальше она заходила, тем темнее становилось вокруг. Заросли сгущались вокруг нее. Изумрудный свет, спускающийся с верха, все покорнее уступал место тьме. Время от времени острое лицо Гловы встречалось с воздушными паутинами, которые нежно облепляли ее кожу. Света становилось все меньше, а паутин все больше. Плотные паутины налипали на деревьях и растениях, словно воздушный лиссонский шелк.

Внутри девушки начал пробиваться страх.

– Страх обостряет чувства, – прошептала в свой острый подбородок девушка, чтобы прибавить ясности своему зрению.

Лес, словно живой, закрывался вокруг Гловы, стараясь не выпускать ее из своих дремучих недр. Зеленый фон уже давно скрылся либо в темноте чащи, либо под бледным покрывалом бесконечных паутин. Шаги Гловы становились все неувереннее. Под ее высокими сапогами все чаще оказывалась мягкая скомканная паутина, которая облипала всю поверхность подошвы.

Тень Волчицы угрожающе выставила перед собой стальной шест. В темноте оружие уже не сверкало серебром, как раньше. Она наступила на сухую ветку, которая с характерным звуком переломилась под ее ногой. От треска девушка испугалась и резко обернулась назад, удерживая в руках оружие.

Чащоба сзади нее отозвалась глухим молчанием.

Глова с облегчением обернулась обратно и встретилась лицом к лицу с четырьмя парами крохотных глаз, вокруг которых торчали тысячи коротких ворсинок. Глаза несогласованно хлопали, глядя на девушку. То один глаз закроется, то пара, а то и все восемь. Глова с ужасом попятилась назад, выронив из рук шест.

На толстой смотанной паутине свисала огромная паучиха, которая с любопытством вертела шерстяной головой, глядя на упавший стальной шест. Четыре задние лапы держались за паутину, передними лапами паучиха схватилась за оружие и принялась вертеть его перед своим лицом.

– Песню? – звонко вырвалось из челюстей паучихи, что обратилась к застывшей от страха девушке.

– Что? – переспросила Глова. Ее правая рука инстинктивно двигалась к висящему на поясе мечу.

Глове показалось, что паучиха тяжело выдохнула от ее короткого вопроса. Ее глаза примерзли к ужасной морде огромного чудовища. Рука девушки нащупала рукоять меча.

– Ой, да ладно? – произнесла паучиха и набросилась на Глову настолько быстро, что меч едва успел показаться из кожаных ножен.

Девушка испытала легкий укол в шею, после чего ее глаза налились бессильной темнотой сна. Последнее, что она почувствовала, это сырость мерзкой паутины, что обертывала ее голову.

Пробудившись, Глова ощутила давящую силу на своих глазах, словно липкая повязка не давала ее векам раскрыться. Все тело девушки было крепко сковано, точно цепями. Всем своим нутром она попыталась издать грозный рык, который вырвался из запечатанного рта слабым стоном. При каждом движении плоскость под ней раскачивалась, как будто бы она лежала на поверхности фруктового желе.