Степан Кайманов - Тьма и пламя. На бескрайней земле

В тени бледно-розовой раковины, похожей на колпак, сидел спиной к Габриэлю еле живой светловолосый мальчишка лет десяти, припав к шершавому панцирю плечом. Малец тихо всхлипывал, зарыв одну ладонь в мокрый песок, а другой что-то теребил у груди. На ухе мальчишки запеклась кровь, в растрепанных волосах подсыхали мелкие водоросли; рубаха на спине была порвана в двух местах, обнажая кровоподтеки и ссадины.

Сомнений не было: хнычущий в тени раковины парнишка тоже выбрался с того злополучного корабля.

— Эй, — тихо сказал Габриэль, чтобы не напугать паренька.

Мальчишка застыл, замолк. Потом медленно-медленно повернулся на голос. И заорал, увидев Габриэля. От пронзительного крика у мэйта затрещала голова, словно с жуткого похмелья. Парень резко крутанулся и в испуге начал выползать из тени, перебирая руками по мокрому песку, но не сводя взгляда с незнакомца.

Габриэль узнал мальчишку. Именно этот малец всю дорогу страдал от качки, ко всеобщему раздражению. Удивительно, что он выжил: море и до шторма истощило его. Мэйт вспомнил, как парнишка, крича и размахивая руками, полетел вниз, в прожорливую пасть стихии…

— Эй, я тебе ничего не сделаю, — произнес Габриэль, оставаясь на месте. Он вновь закашлял, затем продолжил убеждать испуганного мальчугана: — Ты ведь сын охотника, верно? Я тоже был на том корабле. Мы оба спаслись.

Вода качалась и пенилась вокруг испуганного сына охотника, когда он наконец-то остановился. Испуг сменился настороженностью, что уже было неплохо.

— Выбирайся оттуда, — махнул рукой Габриэль, кашлянул и положил ладонь на бок, где боль разгоралась от любого движения или слова. — Не бойся. Я тебя не трону.

К удивлению Габриэля, мальчишка не последовал разумному совету. Вместо этого сын охотника взял свой серебристый литус, сверкающий на груди, и внимательно посмотрел сквозь кольцо на Габриэля. И, видимо, остался доволен результатом. Веревочка дернулась, серебристый круг с четырьмя короткими лучами скатился на грудь.

Парень наконец-то поднялся на ноги, но шагать навстречу незнакомцу не спешил, предпочитая оставаться в воде, которая не так давно его едва не убила. Габриэль знал, что литус — своего рода единственный оберег для бездарей, другие им носить запрещено. Круг и четыре луча символизировали солнце, а оно, в свою очередь, соотносилось с Литом. Но что пытался сделать парень, разглядывая незнакомца сквозь круг, мэйт не представлял.

Сын охотника не спеша вылез из воды и, продолжая настороженно глазеть на Габриэля, подошел к раковине. Глаза у парнишки были ярко-голубые, нос и щеки густо усеивали веснушки. Мэйт решил не обижаться на подозрительность парня, представив себя на его месте.

Мальчишка еще раз смерил Габриэля взглядом, затем указал ему в грудь пальцем и четырежды прочертил в воздухе круг.

— Я смотрел на вас, смотрел и подумал, вы мортвый, — произнес сын охотника.

Малец гнусавил не то от простуды, не то от природы и говорил хоть и на олдише, как и большинство бездарей, но заметно окал.

— Я тоже, — шепотом, дабы не разжигать боль в боку, сказал Габриэль. — А почему ты так решил?

— Вы долго там лежали, не двигались.

— Так надо было проверить, — не без упрека сказал Габриэль и грустно улыбнулся.

— Ога, я мертвецов, знаете, как боюсь!

— Не знаю. — Габриэль покачал головой. — Слушай, а что ты там делал? Ну, когда смотрел сквозь литус на меня?

— Проверял.

— Что проверял?

— Не утопля ли вы.

— А-а-а, — произнес Габриэль.

— Вы разве не знали? — с недоверием спросил малец. — У нас в селе всякий знает, как утоплю распознать.

— Никогда не сталкивался с утоплями, поэтому…

— Ваш литус, — мальчишка кивнул Габриэлю на грудь.

— Океан унес, — соврал мэйт.

— Плохо. Недобрый знак.

— Да, — вздохнул Габриэль. — Но Лит нам помог, — решил подыграть он. — Мы оба все еще живы.

Он шагнул и осторожно опустился, сползая по раковине. Стало полегче: ноющую спину подпирал панцирь гигантской твари, тень и влажный песок немного сбивали жару. Сын охотника тоже сел и прислонился спиной к раковине, обхватив колени руками. После чего уронил на них растрепанную светловолосую голову и тихо засопел, бездумно глядя на воду.

Солнце, яркое и огненно-красное, висело над линией горизонта, слепя глаза. Ветер нежно касался моря, катая мелкие волны.

— Тебя как зовут? — спросил Габриэль, приложив ладонь козырьком ко лбу.

— Итан.

— Меня — Габриэль.

Сын охотника горестно вздохнул, как будто ему не понравилось имя мэйта. Но Габриэль понимал, что для этого вздоха, как и для слез, у парня было много причин. Итан не знал, что случилось с его отцом. Выжил ли? Всю дорогу мальчишку выворачивало наизнанку от качки. Потом едва не забрал океан. А теперь он, побитый, голодный, изнывающий от жажды и жары, сидел рядом с таким же бедолагой неизвестно где. Хотя…

— Не знаешь, куда нас выбросило? — без всякой надежды на ответ спросил Габриэль.

— Думаю, мы на Дольнем берегу.

— На «Дальнем»? — уточнил Габриэль.

— Ну да, я так и сказал, — подтвердил Итан.

Габриэль понятия не имел, где раскинулся этот самый Дальний берег, но то, что о нем знал его новый маленький друг, было поистине удивительным. Если парнишка знает, где они очутились, то непременно должен знать, как отсюда выбраться. Тогда почему он не ушел, а остался здесь сгорать под раскаленным солнцем? Задаваясь вопросами, Габриэль даже на пару мьюн забыл о боли и жажде.

— Ты сказал, что «думаешь». То есть ты не уверен?

Габриэль посмотрел на Итана, вдохнул запах его тела, пытаясь увидеть, почуять сомнения. Но парень оставался спокойным и сосредоточенным. Еще и покосился на мэйта так, будто тот не понимал очевидного.

— Да Дольний это берег, — подтвердил Итан. — Вот и раковина, за нами лес. А за ним, — он вздохнул, шмыгнул носом, — мое село.

— Ты бывал раньше на этом берегу?

Итан отрицательно помотал головой.

— Тогда откуда ты знаешь про раковину? — Габриэль вопросительно уставился на Итана. Как малец узнал про раковину, если не был здесь прежде? Почему остался плавиться под солнцем, не ушел в свое родное село? Что за неведомая сила держала парня, пережившего кораблекрушение, на берегу?

— Губа рассказывал, — прогнусавил малец.

— Губа?

— Ога, охотник. Он до берега хаживал.

— Ясно. И чего ты не ушел? — спросил Габриэль и, смерив щупленького светловолосого парня взглядом, предположил: — Леса боишься?

— Не леса, а того, кто в нем живет, — тише, чем прежде, сказал Итан.

Габриэль решил продолжить расспросы. Разговор занимал его, отвлекая от жары, голода и жажды.

— И… кого ты так опасаешься?

— Сверов, — пояснил Итан.

— Постой, это что — Фитийский лес?