Степан Кайманов - Тьма и пламя. На бескрайней земле

— Обычное дело, — пожал Итан плечами. — Тухлятина. Зверь какой-нибудь помер. Вот и лежит, мух кормит, пока до костей не сгниет.

Габриэль отпустил мальчишеское плечо, дабы не выглядеть паникером. Но остался на месте, стараясь прочесть запах. Для носа бездаря — это действительно был просто запах тухлятины. Для чуткого носа мага — нет. За непробиваемой стеной вони таилась угроза. Мэйт это чувствовал, продолжая нюхать, видеть тошнотворный запах, обступающий со всех сторон.

Итан подергал его за ладонь. Габриэль даже не взглянул на него, не покидая облако смрада. Плевать, что подумает мальчишка. Главное сейчас — понять запах, найти его источник. Потому что совсем не запах гниющего зверя почуял нос мага. Было что-то еще. Что-то злое. И именно это заставило остановиться.

Вонь обжигала ноздри, путала следы, скрывая угрозу. И поддалась, пусть и на миг! Новый запах вспыхнул и тут же растаял, как снежинка на горячей руке. Но Габриэлю хватило и этого мига, чтобы прочесть и запомнить жгучий запах неведомого зверя. Страшный запах псины.

Внезапно запах стал гуще, основательно пробил преграду вони, исходящей от тлеющей плоти. И покатился с запада волной прямо на Габриэля. Рука мэйта крепко сжала заостренную палку; ладони взмокли.

— Итан, прячься! Скорее! — в испуге произнес Габриэль, ожидая неведомого противника.

Сын охотника в панике заметался от дерева к дереву, не зная, что делать. Взгляд мэйта забегал, отыскивая место для напуганного мальчишки.

— Колючки! Кусты! К ним! За них! — Габриэль сорвался на крик.

Волна угрожающего запаха докатилась до мэйта. Обрушилась на него, предвещая скорое появление зверя. Послышались глухой топот, фырканье, шипение, похожее на кошачье, но громче и злее; земля начала сотрясаться.

Габриэль оцепенел при виде врага. При виде свера, который был больше и страшнее тварей, изображенных на картинах. Холод страха пробил мэйта с головы до ног, а следом по всему телу разлилась горячая магия, требуя немедленного выхода.

Полсотни шагов. Мохнатая серая тварь размером с медведя оголила клыки и издала боевой рев. А мэйт остался на месте. Ему казалось, что ноги приросли к земле. Бежать, поворачиваться спиной к смертельной опасности нельзя — увы, это было единственное, что понимал мэйт, завороженный несущейся тварью.

Сорок шагов. Хруст веток. Можно разглядеть голову, похожую на волчью: в отличие от тела и лап, она не покрыта густой серой шерстью, а лысая и светлая, будто с нее содрали кожу до костей; на морде темнеет огромный нос. Земля содрогается от тяжелого, глухого топанья. Видно, как из-под лап свера летят комья земли и травы; он подбрасывает листву высоко, словно ураган. Решения по-прежнему нет. Магия, искушая и разгораясь, искорками катается по ладоням. Но ей нельзя подчиняться. Если Итан увидит волшебство, то в спасении не будет никакого смысла.

Тридцать шагов. С ног падают оковы, в них появляется сила. Свер как будто все время щурится, но это не так. Просто у него такие глаза. Тонкие, черные и блестящие полоски глаз на лысой морде качаются из стороны в сторону, в такт бегу.

Близко. Очень близко. Тварь, распахнув пасть в предвкушении добычи, прыгает…

Габриэль пригнулся и сделал кувырок. Чувства обострились вовремя. Но обострилась и боль.

Послышался глухой удар, будто в дерево бросили мешок с песком.

Мэйт вскочил на ноги, быстро развернулся, выставляя заостренную палку перед собой. И застыл в угрожающей стойке. Судя по всему, свер налетел на дерево. Все еще падали мелкие листья, сама тварь потряхивала головой. Черные блестящие глаза двумя наконечниками стрел были направлены на мэйта, который совершенно не представлял, что делать дальше. Страх мешал мыслить здраво.

По всей видимости, удар серьезно остудил горячее безрассудство твари, заставив ее думать. Свер не бросился с новой атакой сразу. Помахивал длинным хвостом, переминался с лапы на лапу, скалился, фыркал, собирая белую кожу в складки возле пасти, но не наступал, изучая противника.

Габриэль даже подумал, что тварь отступит, уйдет в свою нору, не найдя решения. Но понял, что ошибся, когда из распахнутой пасти в его сторону со щелчком метнулась широкая бордовая лента. Так быстро, что мэйт не успел уклониться. Звитта. Всего лишь звитта. И мокрый, вонючий язык, подобно змее, обвил, сдавил тело, разжигая боль в боку. Мэйта резко бросило вперед — туда, к распахнутой пасти. Ноги подвели его, и он, взмахнув руками, грохнулся на землю. Перед глазами закружился лес.

Итог схватки решали мгновения. Превозмогая невероятную боль, Габриэль ударил в натянутый язык острием палки. И пробил его! Из раны фонтаном брызнула кровь, тварь заревела, метнулась влево, потом вправо, таская Габриэля по земле; бордовая лента начала судорожно дергаться, хватка слабела. Мэйт ухватился за палку с обоих концов и отчаянно потянул ее поперек языка, стараясь его разорвать, стараясь причинить твари как можно больше боли.

Руки стали мокрыми от крови и слизи; в ушах звенело от рева раненой твари; в боку пульсировала боль, из глаз сыпались искры. Но Габриэль продолжал рвать язык, чувствуя, как лицо и грудь мокнут от вонючей крови свера. Мэйту даже удалось подняться на колени, когда тварь дернулась назад и в сторону, решив разорвать собственный язык пополам.

В голове заплясали слова заклинания. Габриэль опять оказался на земле, потеряв противника из виду. Но тут же перевернулся на спину, сплел пальцы в тайном знаке, предвидя атаку. И… понял, что победил. Глухой топот раненого свера несся по лесу, затихая с каждой звиттой.

Подниматься не было сил. Тайный знак распался, ладони бессильно упали на грудь. Перед глазами покачивался высокий зеленый купол с серо-голубыми прорехами неба.

Габриэль не знал, сколько бы он пролежал вот так, без движения, слушая шум леса и собственного сердца, если бы не Итан. В пылу драки мэйт совсем забыл про своего юного спутника. Итан молча встал у ног Габриэля. Лицо у мальчишки было бледным и потным; на рубашке и штанах поблескивали серебристо-зеленые колючки. В правой руке Итан держал палку, с которой капала кровь.

— Вы храбрый, — тихо сказал он и, приподняв палку, взял ее второй рукой и подал Габриэлю так, как обычно подают мечи искусной работы.

Габриэль грустно улыбнулся и, тяжело дыша, поднялся. У его ног лежал длинный язык, похожий на дохлую змею с бордовой кожей. От языка тянулся кровавый след, уходя на восток. По языку уже ползали черные муравьи, ширилось облако мошкары.

Мэйт стянул с себя рубаху, отер ею лицо, руки и заостренную палку, спасшую ему жизнь. После чего бросил рваную, мокрую от пота и крови хламиду в сторону.

— Вы можете идти? — спросил Итан.

Габриэль вздохнул, кивнул и, опираясь на палку, сделал первый шаг.