Степан Кайманов - Тьма и пламя. На бескрайней земле

— Следи за ним! — не сказал, а приказал он Гаю.

Младший сын старсана и не думал пререкаться. То ли мечом владел скверно, то ли признавал право старшего брата командовать, то ли привык подчиняться чужим приказам, а не отдавать их.

— Алан, твой щит, — обеспокоенно произнес Гай, протягивая щит.

— К бою! — сквозь шум дождя прорвался крик Сэта.

Понять, что происходило снаружи, было трудно. Дождь шел стеной. Габриэль увидел, как в карету почти одновременно вонзились две стрелы. А еще он увидел свободу, пахнущую сыростью и лесом. Гай не закрыл дверь, но остался в карете, сжимая меч. Так и сидел, ерзая, переводя взгляд с мэйта на дорогу, где полыхала битва. Послышались боевые кличи, яростные крики и первые вопли.

Нужно действовать, решил Габриэль. Царила суматоха, хлестал дождь, мешая обзору, а густой, бескрайний, как океан, Фитийский лес для побега подходил идеально. Даже для того, на ком висело грузило. Стоило лишь сделать сто шагов от дороги — и старсан, чтобы он там ни замышлял, остался бы с носом.

На крышу шлепнулось что-то тяжелое. А через несколько звитт в карету, ловко перегнувшись, ворвался щуплый незнакомец в кожаной юбке и кожаных башмаках. Демонстрация ловкости стоила ему жизни. Гай немедля и хладнокровно ткнул беспечного разбойника мечом в брюхо. Хлынула кровь, клинок на треть вошел в плоть и, кажется, пробил противника насквозь. Гай толкнул вскрикнувшего незнакомца, снимая с меча. Враг, нелепо взмахнув руками, полетел и грохнулся спиной на размытую дорогу. Закрывая глубокую рану руками, разбойник ныл от боли и купался в грязи; кровь сочилась сквозь пальцы, дождь смывал ее с оголенного живота. К несчастью для мэйта, Гай сохранил выдержку и не бросился добивать пораженного врага. Вместо Гая противника добил другой волист, всадив копье в разбойничье сердце.

Битва была в разгаре: вопли и стоны раненых звучали чаще, чем боевые кличи, громыхали доспехи, раздавались глухие удары по щитам, сталь звенела о сталь не переставая. Свобода была близка — только руку протяни. А цепь, идущая от ног к железным варежкам, — слишком коротка. Она не давала поднять руки, чтобы задушить младшего сына Сэта. Мэйт уже было хотел его толкнуть, чтобы освободить путь. Но в этот момент волист бросил в сторону Габриэля предостерегающий взгляд и предупреждающе повел мечом.

— И что, ты будешь отсиживаться тут, пока твой брат сражается? — спросил Габриэль, играя на чувствах младшего сына старсана.

— Заткнись! — прошипел Гай.

Он схватил Габриэля за шкирку и потянул его из кареты, не опуская меч. Судя по всему, Гая можно было и не подначивать.

Стало холодно от ветра и дождя. Капли яростно застучали по плечам, по голове; одежда вмиг промокла. Едва под ногами захлюпала дорожная грязь, как Габриэль увидел палицу, взметнувшуюся над ним. Пытаясь избежать удара, он ринулся к противнику, со всей мочи ударил того головой в грудь и тут же на него навалился. Если бы не грузило, если бы не скользкая дорога… Мэйт не устоял и вместе с противником плюхнулся в грязь. От удара кожаная шапочка, которую носил разбойник, отлетела на три шага. Не давая врагу опомниться, Габриэль шибанул его дважды лбом по лицу.

Голова затрещала от ударов. Кто-то схватил его и рывком приподнял, одновременно вонзая меч в разбойника с разбитым носом.

— Я же сказал — не высовываться! — обозлился Алан, толкнув мэйта в сторону кареты.

Габриэль зашипел от отчаяния, цепляясь взглядом за свободу. Впереди, в трех шагах от него, огромный волист по имени Биф снес разбойнику голову, ярко-красный фонтан брызнул на полтора кабита вверх; чуть дальше, у кареты Его Святейшества, в грязи возились двое; слева под мощными ударами двуручного топора отступал, прикрывшись щитом, другой воин Лита, юный и щуплый; щепки летели в воздух. Вдоль дороги под стенами дождя мелькали белые кожаные доспехи и золотые плащи. Похоже, волисты одерживали верх. Сэт неспроста и вовремя позаботился о том, чтобы в его отряде было как можно больше клинков. Разбойники явно не рассчитывали на такое сопротивление.

Габриэль обернулся, встретившись с мрачным взглядом Алана. Его лицо и доспехи были густо забрызганы кровью. Гай находился поблизости, прикрывая братскую спину. Он легко отразил удар меча и в следующий миг рубанул сам. Разбойник вскрикнул, роняя меч. Клинок волиста разворотил ему правое плечо и вошел так глубоко, что Гаю потребовалось усилие, чтобы его выдернуть. Из ужасной раны захлестала кровь. Лужа возле рухнувшего разбойника стала грязно-алой.

— Быстро в карету! — с гневом приказал Алан.

Габриэля толкнули в карету. Следом хмурый, как небо над Фитийским лесом, вошел Гай. Хлопнула дверь, остатки оконного стекла посыпались на пол.

— Нелегко тебе приходится, — сказал Габриэль с наигранным сочувствием.

— Еще одно слово…

Гай кончиком меча коснулся груди Габриэля. Мэйт почувствовал, как карета наполняется густой и горькой злобой. Волист отер мокрое лицо, размазывая кровь по щекам, и опустился на сиденье. Габриэль тоже сел, с тоской заглядывая в разбитое окно, за которым под звуки стихающей битвы купался в дождевой воде густой лес.

Проклятие! Хьол! Для побега не было ни единого шанса, да к тому же голова гудела и болела. Если бы не этот громила с палицей…

Гай убрал меч, нервно дернул ногой, сметая осколки к двери. В разбитое окно летели мелкие брызги. Ласка затаилась на сиденье в углу, подергивая усами. Волист пересадил ее к себе на плечо, провел ладонью по шерстке и прислонился спиной к стенке. Вода капала с его взъерошенных темных волос на лицо. Он, как и Габриэль, промок до нитки.

Габриэль тоже откинулся, прислоняясь к стенке. Прикрыл глаза, положил тяжелые руки на сиденье. Дождь стихал, обнажая звуки битвы. Звон скрещенных клинков, глухие удары по щитам, будто кто-то рубил дерево. Стоны и вскрики раненых. И всплески, всплески, всплески на размытой дороге.

— Ваши пленники. Те пятеро, которых вы держите в клетке… Вы пометили их знаком Лита, как мирклей. Но ведь они не миркли, — проговорил Габриэль, открывая глаза. — Зачем они вам? Что с ними будет?

— Будем судить за связь с такими, как ты, — ответил Гай.

— А они действительно были… такие, как я? — спросил мэйт с усмешкой.

Младший сын старсана молчал. Впрочем, Габриэль и не рассчитывал на внятный ответ. Но получил то, ради чего задавал вопрос, — спокойствие Гая. Тот даже бровью не повел, когда миркль посмел усомниться в праведности волистов. Про то, что в клетке мокнут пятеро, возможно, ни в чем не повинных пленников, очевидно, знал каждый волист в отряде. А вот простые бездари, встречающиеся по пути, находились в полном неведении. Одни, рисуя круг над сердцем, в испуге за двадцать шагов обходили клетку, лишь завидев ярко-желтые знаки своего бога на хламидах узников. Другие с презрением плевались и бранились, когда клетка на колесах проезжала рядом, не подозревая, что настоящий маг находится совсем неподалеку.