Степан Кайманов - Тьма и пламя. На бескрайней земле

— Ладно, не отвечай. — Мэйт сделал вид, что смирился с молчанием спутницы. А на самом деле пытался заманить ее в ловушку. — Родителей, как известно, не выбирают. Если твой отец — страшный тиран…

На поле вспыхнуло второе пламя. Одно из них потрескивало хворостом и постреливало искрами, второе разгоралось от гнева и злобы. Элизабет едва не поперхнулась, вскакивая на ноги.

— Он не тиран! А самый замечательный человек на свете! Но… Ты просто не представляешь, каково это — быть единственной королевской дочерью, чью судьбу расписали по дням еще до рождения. Когда тебе все время указывают, во что одеться, кому улыбнуться, куда поехать и заставляют до слез вышивать эти никому не нужные дурацкие узоры, потому что принцесса, видите ли, должна это уметь! Она тряхнула головой, надкусывая яблоко. И, не прожевав, продолжила: — А если принцесса мечтает совсем о другой жизни? Если она хочет быть наездницей?.. — Эли опустилась на землю, дожевывая яблоко.

— И если иголке предпочитает меч, а дорогой карете — спирфлама, — продолжил за нее Габриэль, прекрасно представляющий, о чем говорит принцесса. Боги, как все-таки хорошо, что он родился мужчиной и его никто не заставлял сутки напролет сидеть с иглой или спицами в руках. От этого он точно сошел бы с ума. — Ты ведь уже пыталась сбежать?

Эли затихла, насторожилась, внимательно поглядывая на его руки.

— Как ты догадался? Это какая-то твоя магия?

Габриэль не стал сдерживать смех, но, поняв, что им обижает спутницу, постарался быть серьезным.

— Это логика. Такая наука. Слышала?

Элизабет предсказуемо оскорбилась. Конечно, она слышала про логику. Не могла не слышать…

— Да, пыталась. И не только до того, как узнала о свадьбе.

— И кто тебе помешал?

— В последний раз наездники на спирфламах. Заметили Янтаря, и… Далеко я не улетела. Отец прекрасно помнил про мои прошлые попытки и догадывался, что в этот раз я уж точно не смирюсь, поэтому приказал не спускать с меня глаз.

— И? — не понимал Габриэль. — Если бы ты рассказала ему о заговоре, то… Ну, он же не стал бы выдавать тебя замуж за того, кто желал ему смерти?

— Он бы мне ни за что не поверил, — вздохнула Эли. — Подумал бы, что я все это выдумала, чтобы отсрочить свадьбу. Да я и сама до сих пор с трудом верю, что Его Святейшество замышлял такое… Но теперь моему отцу ничего не угрожает. Пока ты и я далеко от замка, пока меня… не поймали.

— А те люди, помогающие тебе. Кто они?

— Серое братство.

Габриэль задумался, вороша память. Гром как-то рассказывал про бездарей, объединившихся с одной целью: истребить всех магов в Олдии. Нет, то братство именовалось не то красным, не то кровавым. Ночные гости, скорее всего, обычные воры и мошенники. Хотя один из них, предложивший прикончить волистов, явно промышлял не только воровством.

— Разбойники? — предположил Габриэль.

— Да, — без промедления ответила Элизабет, словно ждала этого вопроса. — Тебя это смущает?

— Нет, — честно ответил мэйт. — Мне просто любопытно, чего ради серые братья тебе решили помочь. И, — он ухмыльнулся, — каким образом оказались у тебя в неоплатном долгу.

— Три месяца назад я спасла мальчишку. Стражники поймали его на рынке, когда он пытался обокрасть какого-то старсана и его жену. Я велела им его отпустить. Ему было не больше семи. Оказалось, что он младший сын самого Лойда, главаря Серого братства. Он и предложил мне любую помощь, если потребуется… Потребовалось.

— Боги всегда благодарят нас за милосердие, — сказал мэйт, прокручивая в памяти события, которые привели его сюда, на широкое, безымянное поле, под ночное небо.

— Надеюсь, за твое спасение они заплатят щедро.

Слова понравились мэйту. Он нисколько не сомневался, что под кожаной рубашкой между сладких грудей принцессы греется золотой литус. Но, несмотря на это, Эли, видимо, с терпимостью относилась к чужой вере. Принцесса была не сельским бездарем, рисующим знаки Лита при каждом удобном случае. И совсем не такой, как волист Алан, размахивающий руками в попытке доказать, что есть лишь один бог над всей Андрией.

Элизабет зевнула, глядя на костер.

— Передай мне лепешку, пожалуйста, — попросила она. — И сам поешь.

Габриэль протянул ей лепешку, сам взял другую. Но лишь для вида. Сыновья Сэта сытно кормили его сегодня, поэтому есть ему не хотелось. А хотелось узнать, почему принцесса желала очутиться именно в Бэй-Цэнге. Думала, что там ее никогда не найдут? Но в мире много других мест, где она могла бы спокойно укрыться. Желала увидеть диких спирфламов? Возможно. Или ее влекло что-то иное?..

— О цели твоего похода в Бэй-Цэнг спрашивать бессмысленно? — решил уточнить мэйт, дождавшись, когда принцесса прожует кусок лепешки.

Она лишь кивнула, снова набивая рот. Габриэлю нравилась ее честность. Когда Эли хотела есть — она ела, причмокивая, наслаждаясь лепешкой, не задумываясь об этикете. Когда Эли хотела зевнуть — зевала, не прикрывая ладонью рот, как это всегда делали изнеженные ноби. Когда ее одолевал гнев — она гневалась, потряхивая кулаками. И свер с ней, с таинственной целью похода! Наверное, Эли — самая замечательная принцесса из всех. Жаль, что ноби Бруна была совершенно другой.

Ветерок пригнал густой запах кошки, и Габриэль, вскочив на ноги, завертел головой, отыскивая гаргов. Эли, перестав жевать, тоже встревожилась, глядя на взволнованного мэйта.

— Ты что-то чувствуешь?

— Гарги, — тихо сказал Габриэль, изучая звездное небо.

— Я ничего не вижу, — усомнилась Эли в чутье мага.

— Запах. — Мэйт указательным пальцем коснулся собственного носа.

За валунами послышался шум, будто кто-то полз, шурша травой. Принцесса схватила меч и поднялась, всматриваясь во тьму. Габриэль сложил пальцы правой ладони в знаке, а левой выдернул из земли сияющий жезл, направляя его на камни. И мэйт, и Элизабет были готовы атаковать, но при виде противника оба опустили оружие.

Это действительно был гарг, но совсем мелкий, да к тому же раненый. Он водил носом по воздуху и крался, как кошка, волоча хвост и сломанное крыло по траве. Гарг щурился от яркого света и как будто не замечал двух людей у костра. Похоже, сейчас тварюшка полагалась только на свой нюх, звавший ее сюда. К медовым лепешкам и… запаху другого гарга.

Габриэль и Элизабет молча переглянулись. Никто не знал, что делать дальше. Гарг, медленно и осторожно ставя лапы, направился к принцессе, чьи одежды, забрызганные кровью гаргов, знакомо пахли. Он не искал ни воды, ни места для ночлега. Он пришел на запах соплеменников, плотно сомкнув веки, чтобы не ослепнуть от костра и сверкающего жезла. Тварюшка, покрытая серо-зеленой чешуей, вздрагивала от каждого шороха. Сейчас, с перебитым крылом, брошенная другими гаргами, ослепленная двумя источниками света, она казалась беззащитной. И выглядела не страшнее домашней кошки.