Татьяна Богатырева - Последний Ковчег [litres]

Просыпался от кашля Евы – с влажными хрипами, тихими, потому что она зарывалась лицом в подушку, стараясь заглушить звук и хотя бы попытаться не потревожить маму и брата.

– Что? Что такое? – твердил он, хватая сестренку за плечи. – Что ты видела сегодня? Что?

Чаще всего Ева только силилась улыбнуться и отводила его руки.

– Покажи мне, я хочу знать! – уговаривал Дуг. И тогда она оплетала своими мокрыми пальцами его запястье, и Дуг падал куда-то в жаркий удушливый водоворот и видел впроброс ужасные картины, чужие запахи, страхи и мысли.

Однажды, когда она согласилась ему показать – кошмар так испугал ее, что она расплакалась, – Дуг увидел Ковчег, усеянный маленькими спрятанными везде глазками видеокамер. Увидел огромный ангар, в котором находился Ковчег. Увидел людей в белых халатах, а за ними – людей в бронежилетах с рациями и автоматами. Как будто Ковчег никуда не плыл, а стоял в ангаре – и годами, годами и десятилетиями продолжался живодерский неправильный эксперимент…

Вынырнув из этого потока пугающих безнадежных образов, Дуг чуть ли не впервые в жизни всем сердцем обрадовался, увидев знакомые стены каюты. Он перебрался на койку, крепко обнял сестру – теперь-то что, он все равно уже все увидел. Они долго молчали.

– Понимаешь, я не знаю, правда ли это или нет. Я не умею их отличать. Как научиться, Дуг? Помнишь, как я увидела аварию у механиков? Это была правда. А это… вдруг мы никуда не плывем, Дуг? А?

У него не было ответов.

Дуг изо всех сил старался завести себе на мойке новых друзей. Он был исполнительным и сильным, был отзывчив к чужому горю и сдержан, умалчивая о горе своем. Постепенно это принесло свои плоды: ему стали доверять.

– Скоро одному из них понадобится твоя помощь, помоги ему и получишь доступ к питанию, доступ в зал, – предупредила Ева.

Еще она твердила ему о Саше, о том, что ей грозит опасность, но какая – определить не могла.

– Ее предадут, – наморщив лоб, рассуждала вслух Ева.

– Ну не я же! – возмущался Дуг. – А больше ее некому предавать.

Ева качала головой и продолжала волноваться. Чтобы успокоить сестру, он позвал Сашу после ужина в каюту. Пусть убедится, что с ней все в порядке. Пары прачечной ей больше не грозят, от Короля Ковчега Саша сама решила держаться подальше, тут даже не понадобились уговоры. А более безопасной работы, чем у бабушки Агаты, на всем Ковчеге не сыскать – сиди себе да перематывай нитки, распускай то, что совсем потеряло форму, и перевязывай во что-то новое.

Саша от своей работы тоже была не в восторге. Она сидела на койке Евы и жаловалась так потешно – даже горестные причитания выходили у нее не жалобными, а сердитыми, полными возмущения и праведного гнева, – что скрыть улыбку не удалось. Дуг даже засмеялся.

Саша со всей силы пнула его по колену:

– Что ты лыбишься? Что смешного? Чертовы нитки, они путаются, как не знаю что! Не смешно, Дуг!

Пришлось извиниться и, пряча улыбку, слушать дальше. Саша негодовала: да кто это вообще придумал – двумя совершенно гладкими палочками петельки плести? У нее не получалось, она сердилась и расшвыривала вещи.

Ева заметно повеселела. Они на пару с братом уже навыдумывали каких-то смертельных опасностей, непосильных тупиков, а Саша – живая и невредимая – всего лишь оказалась самым неспособным к рукоделию человеком.

– Приноси вязание мне, – предложила Ева. – Времени у меня вагон, так что я в кои-то веки смогу быть полезной.

«Залезешь в голову к бабушке Агате, научишься вязать и потом снова будешь кашлять кровью», – невесело подумал Дуг, но промолчал.

– Прости, что пнула. – Саша дотронулась до его ноющего колена, подняла глаза и тут же отдернула руку, начиная краснеть.

Дуг заметил: на долю секунды из-под рукава серого свитера выглянул браслет. Браслет делал и без того тонкую руку визуально уже и меньше и скорее походил на наручник, чем на украшение.

Все получилось так, как и говорила сестра, – будучи со всеми приветливым и ответственным и завоевав положение на мойке, Дуг даже не удивился, когда Адам из зала обратился за помощью именно к нему. Дугу можно было доверять. А помощь нужна была как раз от Дуга – чисто по внешнему признаку: один и тот же тип фигуры, возраст и цвет волос. Адам кашлял кровью, ему необходимо было получить помощь – конечно же, в медотсеке! Из-за высокой температуры его движения стали неуклюжими и судорожными. Не выйдет в зал – не получит паек, значит, его прикованная к койке мать пусть на время, но останется полностью без пропитания.

Дуг поймал себя на мысли, что, взрослея, он становится бессердечным, – выслушав просьбу, он скорее обрадовался, чем посочувствовал товарищу. Ведь теперь у него пусть лишь на одну смену, но будет доступ в зал. Это раз. А самое главное – Адам теперь перед ним в долгу, это два. Ну и самое важное – наконец-то появилась призрачная ниточка между Дугом и медотсеком.

Он тепло заверил кашляющего парня, что готов помочь, про себя отмечая, что надо бы поменьше думать об этом своем новоприобретенном бессердечии, чтобы не узнала сестра.

На мойке они договорились: как бы ни было и что бы ни происходило, люди изо всех сил старались оставаться людьми. Они силились сочувствовать.

«Слушай, смотри, запоминай и молчи», – твердил себе Дуг, ворочаясь без сна, волнуясь накануне завтрашней смены, которую предстояло прожить за другого человека. От страха сосало под ложечкой, Дуг гнал от себя дурные мысли – еще возьмут и материализуются, как верят Религиозные! И старался убедить себя в том, что все пройдет гладко и спокойно. Он может что-то заметить и выведать, если смотреть и слушать внимательно, и это потом можно будет попытаться использовать в переговорах с Королем Ковчега… или выплатить долг. Главное – смотреть внимательно.

– Да, с внимательностью у тебя проблемы, дальше своего носа подчас не видишь, – подала голос Ева.

– Хватит красть мои мысли!.. А что ты имеешь в виду?

Сестра не ответила. Дуг постарался отвлечься, слушая хриплое дыхание мамы, подумать о чем-нибудь таком, что не внушает ему ужаса, подо что можно уснуть. Например, о том, какие странные существа – девчонки. Теперь, когда Ева взялась вместе с Сашей вязать, ему почему-то прямо-таки кажется, что они устроили между собой какой-то женский заговор…

Его оглушило буйство цвета в каюте-ресторане. Дуг никогда еще не видел столько разных цветов одежды. Правила трюма: униформа по рекреациям, а в свободное время – перешитые бабушкой Агатой обноски, которые ходили из рук в руки, с плеча на плечо до тех пор, пока окончательно не истлевали и снова не попадали в ловкие пальцы слепой старухи.

А тут… Женщины в одеяниях совершенно разных цветов, материалов и длины. Со смешными тряпочками на шеях, тоже яркими. Мужчины в рубашках и штанах, не соответствующих друг другу по цвету. Рубашка, к примеру, голубая, а штаны – коричневые, зеленые и еще бог знает какие. Да, на фоне этой пестрой, как бред сумасшедшего, толпы пижонство Короля Лота блекло вместе с его девчачьей серьгой!