Марина Александрова - Властители льдов [litres]

Он стоял спиной ко мне, меч был опущен, и все его лезвие было измазано в черной жиже, что была у виргов вместо крови. Черные волосы растрепались на широких плечах. Видно было, что Брэйдан неспроста не оборачивается ко мне, он глубоко и часто дышал, сжимая и разжимая кулаки, в то время как мою руку начинало жечь. Будто бы языки пламени начинали лизать кожу и плоть, расползаясь по венам все глубже в тело.

– Как ты мог?! – зарычал он, словно дикий зверь.

Было бы глупо отвечать на его вопрос, потому я просто молчала.

– Ты мелкий придурок, как додумался только! Мне, может, тебя на цепь посадить, а? – спросил он, поворачиваясь ко мне вполоборота.

На дне его зеленых глаз, казалось, то и дело вспыхивают и гаснут зловещие искры едва сдерживаемых эмоций. Но в то же время он смотрел на меня так пристально, казалось, что он пронизывает меня своим взглядом насквозь. В какой-то миг он нахмурился, воздух с шумом вырвался из его легких, и жуткий полустон-полурык сорвался с губ:

– Нет…

Он кинулся ко мне, в тот же миг с его пальцев сорвались потоки силы, подхватившие меня и поднявшие в воздух, как раз тогда, когда сам северянин заключил в кольцо своих рук.

– Оно укусило тебя, – прошептал он.

Я растерянно кивнула, как-то не ожидая подобной реакции с его стороны. Его веки медленно прикрылись, а губы сжались в тонкую линию. Он не сказал больше ни слова, но вот стоило ему вновь посмотреть на меня, когда наши взгляды встретились, и мне стало физически больно от того выражения, что застыло на дне его зеленых глаз. Там, в самой глубине, была такая тоска, безнадежная и древняя. Она царила, безраздельно владея душой северянина.

– И… – он тяжело сглотнул. – Прости меня, – шепнули его губы.

– За что?

– Что не смог уберечь, – так же тихо ответил он.

Хотя руку и жгло достаточно ощутимо, все же нашла в себе силы улыбнуться в ответ.

– Тогда, может, вылечишь?

Брэйдан тяжело выдохнул после этих моих слов и нерешительно отвел взгляд.

– Не могу, Дэй.

– Почему? Кости-то хорошо зажили?

– Ты забыл, Дэй, эти твари ядовиты…

– Нет, Брэйдан, это ты забыл, что твари ваши ядовиты для людей. Мне плохо, я чувствую, но пока это не критично. Нужно будет еще поработать, чтобы вывести яд из тела, но умирать пока не собираюсь. Потому и прошу, залечи рану? Я, конечно, могу остановить кровь, срастить кожу, но тогда, боюсь, на яд меня уже не хватит.

Северянин резко вскинул голову, не веря, всматриваясь в мои глаза.

– Но…

– Я не человек, забыл? Я же говорил…

Его пальцы нежно коснулись поврежденного плеча, и такое знакомое тепло потекло из его руки, стягивая поврежденную кожу, сращивая разорванные волокна мышц.

– Забыл, – покорно согласился он, отнимая пальцы рук от уже зажившего плеча.

Он недолго молчал, пристально смотря мне в глаза. Постепенно в его печальных глазах зажигались те самые искры, от которых по телу начинали бегать мурашки. Руки еще крепче сомкнулись на теле.

– Какой же ты… – хрипло прорычал он, а я уж подумала, что успешно избежала его нотаций. Тем временем Брэйдан глубоко вдохнул, готовясь разразиться гневной тирадой. – Дура, – выдохнул он мне в губы, притягивая к себе еще крепче.

Его губы накрыли мои, а рука тут же вцепилась в затылок, притягивая ближе, не давая возможности отстраниться. Он целовал меня так яростно и жадно, его губы терзали мои, покусывая и уводя за собой. Пальцы путались в волосах, а вторая рука прижимала за талию к сильной и крепкой груди. Казалось, то жжение в поврежденной руке ничто, по сравнению с тем пламенем, что сейчас рождалось внизу живота. Вся моя защита от чувств, что испытывала к северянину, осыпалась и растаяла, в этот момент показалось, что жаркое, такое яркое солнце заполнило все внутри, а он продолжал целовать меня. Мои руки вцепились в его плечи, и казалось, что если вот сейчас он просто отойдет от меня, или каким-то неведомым образом все это окажется сном, я просто не смогу дышать в этой жизни.

Мертвые вирги, что недвижимо лежали вокруг; заросли каймаровых деревьев; принцесса и наш обоз; само время; все растворилось, исчезло и померкло вокруг, чтобы дать нам стать единственно реальными существами в этом мире, который, кажется, тоже перестал существовать. Только его руки, скользящие по моей спине, только мои пальцы, что запутались в его волосах, только наше, одно на двоих, дыхание и поцелуй, который соединил нас здесь и сейчас. Губы Брэйдана были то жесткими, то нежными, ласкающими, он целовал меня, а я отвечала ему с не меньшей отдачей, пусть неумело, быть может, не так, как должно делать это женщине, но я просто отдала это право своему телу, решать, как нужно и как будет правильно.

В какой-то момент Брэйдан отстранился от меня, его пальцы заскользили по нежной коже щеки, а я не могла найти в себе сил открыть глаза и посмотреть на него. Неожиданно появилась мысль: «Что же мы делаем? Он женится! И он знает, кто я? Как? Откуда? Что же теперь?» Столько вопросов и ни одного ответа.

– Посмотри на меня, – тихо попросил он.

Когда наши глаза встретились, казалось, что я тону в водовороте тех эмоций и чувств, что сейчас кружились на дне его зеленых, как весенняя трава, глаз. А он смотрел так пристально, так нежно. Смотрел и молчал, после чего вновь склонился ко мне, запечатывая губы легким, почти невесомым поцелуем.

Со стороны тракта послышался сильный треск, гвалт и крики на языке северян. Это обстоятельство заставило Брэйдана отстраниться.

– Тебе нужно позаботиться о себе?

«Что?» – чуть было не спросила я, не слишком-то понимая, что именно он имеет в виду.

– Яд, – должно быть, прочитав мою растерянность во взгляде, пояснил он. – Пойдем, я отнесу тебя, а то наши весь лес выкорчуют, пока к нам доберутся, – хмыкнул он, не спуская меня с рук, он отправился в ту сторону, откуда доносился шум на непонятном, но таком знакомом языке.

Стоило Брэйдану сделать несколько шагов, как деревья, что преграждали путь своими витыми стволами, начинали расходиться в стороны, образуя своеобразный коридор для нас двоих. Северянин бережно прижимал меня к себе. Он смотрел вперед, но вот, когда забрезжил просвет в самом конце этого коридора, он неожиданно остановился, посмотрел на меня и сказал:

– Скажи мне, маленькая моя, как ты хочешь, чтобы я поступил?

– Что? – смутившись от такого обращения, спросила я.

Уголки его губ поползли вверх, а в глазах заплясали озорные огоньки.

– Ты хочешь, чтобы никто не знал о том, что знаю я?

– Я уже начинаю сомневаться, что хоть кто-то об этом еще не знает, – пробурчала я себе под нос, но Брэйдан услышал и, кажется, даже возмутился.

– Я никому не говорил…

– И давно ты знаешь?

– Ты не ответила на вопрос, – хмыкнул он.