Михаил Баковец - Миттельшпиль [litres]

В тот раз сильно выручили автоматы и дробовики, которые буквально косили свинцом тесные ряды гоблинов. Да и големы помогли хорошо в том бою. Сейчас отправлять их в бой я не собирался. Лишь в самом крайнем случае или в конце, когда нужно будет добить остатки и раненых. Лучше уж потратить патроны, которых еще накопирую в артефакте. Тем более сейчас гоблинов в три-четыре раза меньше, чем тогда.

Грузовики поставили борт в борт, с трех сторон закрыли их контейнерами, с четвертой вырыли глубокий ров и грунтом из него создали вал, а перед рвом големы часто набили кольев в несколько рядов. Еще один ров (или скорее канава) подковой опоясал контейнеры, а земля из него засыпала колеса на них и пространство между дорогой и днищем. Так лопоухие уродцы не пролезут к машинам понизу и не испортят покрышки. Им останется только лезть вверх, а на крышах железных ящиков, почти на трехметровой высоте, их будем ждать мы и големы.

Настины питомцы были оставлены внутри импровизированного вагенбурга. Будут останавливать тех гоблинов, которые сумеют, несмотря ни на что, пролезть внутрь. Тот же ворон своим клювом способен насквозь пробить карлика или его череп. Да и серый попугай благодаря своим размерам массивным крючковатым клювом может разбить голову гоблину в кровавое месиво.

Мы успели закончить подготовку позиций буквально за минуту до сигнала от наблюдателя, что вдалеке показалась гоблинская орда. Увидев нас, толпа мелких созданий заволновалась и резко прибавила в скорости.

– И вот эту мелочь все так боятся? – удивился Бетонов, наблюдая за приближающимися гоблинами сквозь линзы бинокля.

– Эта мелочь не знает страха, во время боя у них как будто силы возрастают. Или не как будто. И они передвигаются ордами по нескольку тысяч голов. Учитывая, что тут дружины обычно по сотне человек, не больше, и редко когда все они бывают в одном месте, а сильные маги почти не показываются на границе с Пустым королевством, где бесчинствует эта мелочь, то неудивительно, что гоблы навевают на всех местных такой ужас. Учитывай еще, что ни один самый распрекрасный мечник не может без устали долго махать мечом, рано или поздно усталость возьмет свое, а там его облепят карлики и повалят. Точно так же и с лучниками дело обстоит, – пояснил ему я.

– Есть же амулеты.

– И что? У семи-восьми человек из десятка их использующих амулеты в несколько раз слабее, чем наши. И даже с такими я не рискну выйти против вот такой маленькой толпы гоблинов без огнестрельного оружия, – я кивнул в сторону тех, о ком шла речь. – Не говоря уже про многотысячную орду.

– Хм, – задумался прапорщик. – Даже так, значит.

Тут загрохотала пара наших пулеметов. Это значит, что враги уже в трехстах метрах от позиции. Когда это расстояние сократилось вдвое, к ним подключились несколько автоматов.

Уже скоро пришло время дробовиков и боевых амулетов. Огненные шары, электрические разряды, воздушные кулаки, свинцовая и стальная картечь обрушились на толпу гоблинов, которая сильно поредела. Три сотни метров были густо покрыты телами коротышек, многие еще корчились в агонии, цепляясь за остатки жизни, уходящей из изорванного тела.

До рва добралось всего сотни две врагов. И в нем же они и остались все до одного. Мелкий ровчик, тот, что канава, был заполнен тщедушными тельцами до уровня земли.

– Как же воняет, – сморщила носик Буфина, с легкой завистью посматривая на Аню, которая в полностью глухом экзоскелете была лишена «удовольствия» нюхать амбре от тел гоблинов, смрад потрохов, крови и тошнотворный запах горелой плоти. – Надеюсь, мы тут не останемся?

Ее тон был полон откровенного страха, что в ответ раздастся «да».

– Нет, конечно, – произнес я. – Сейчас големы откопают колеса, и мы двинем отсюда куда подальше. Думаю, что местное зверье разбежалось от орды далеко-далеко, так что на дороге мы будем в относительной безопасности.

Уже скоро отряд вновь перестроился в походную колонну и покатил прочь от места, где нашли свой конец сотни лопоухих злобных коротышек.

До момента, когда на мир опустилась кромешная темнота, остановиться на ночлег у нас не получилось. Просто не было на данном участке дороги подходящих мест, где можно было устроиться с техникой и иметь большой обзор во все стороны. А тут или рощица какая-то, или овраг протянулся на километр, и черт знает, кто в нем спит из ночных охотников, не побеспокоенных гоблинами.

Но эта задержка перед остановкой сыграла огромную услугу нам всем.

От одного из големопсов пришел образ, который меня очень сильно заинтересовал.

– Прапорщик! – щелкнул я рацией. – Справа впереди примерно шестьсот-семьсот метров кто-то есть, вроде бы человек. Нужно проверить, кто это.

– Принял, – раздался ответ в динамике.

Колонна встала, големы рассыпались вокруг машин и контейнеров, одни дружинники заняли места у бойниц, вставив наружу стволы пулеметов и автоматов, другие приготовили к бою амулеты, оставшись на улице.

Бетонов, три человека и пять големов ушли в темноту в сторону, где мое создание заметило неизвестного. Через десять минут от подчиненного поступил доклад по рации:

– Здесь один из землян, живой. Возвращаемся с ним к вам.

Вскоре я смог как следует рассмотреть гостя. Реальный возраст (внешний вид парня мог сбить с толку любого неопытного зрителя) у него был не больше двадцати лет, может и моложе. Но вот выглядел он…

«Ох и досталось же тебе», – присвистнул я про себя, увидев незнакомца.

Он был высок, даже выше меня, но худой неимоверно. Одет в пиксельный камуфляж из плотной качественной материи, на ногах очень дорогие кроссовки, в которых нога никогда не запреет и даже от долгой ходьбы пятки не заболят. За спиной висел небольшой рюкзак цвета хаки. На широком кожаном коричневом ремне с металлической темной матовой пряжкой висел длинный узкий нож и крошечный топорик с рукояткой буквально в две ладони длиной. Одежда и снаряжение добротные, слегка заношенные, но видно, что еще пару недель назад они висели на «плечиках» и лежали на полках в магазине.

Оружие у него не стал забирать, давая тем понять, что он находится среди друзей.

А вот их хозяин выглядел жертвой вивисекторов. Лицо было расчерчено неровными всевозможными шрамами – тонкими, широкими, рваными. Пара из них начинались на макушке и проходили через левый глаз, который хоть и был на месте, но наполовину оказался затянут бельмом – белой пленкой. Левый уголок губы когда-то был надорван и сросся криво, отчего в прорехе торчал зуб и десна… и нитка слюны. Последнюю незнакомец промакивал кусочком ткани, выполнявшим у него роль носового платка. Шея вся была изорвана когда-то когтями или чем-то похожим, превратившись в сплошной лоскут соединительной ткани, сменившей кожу. На правой ладони не было мизинца и половины указательного пальца, на левой полностью отсутствовал указательный, а тыльная сторона «красовалась» кучей шрамов – простых и ожоговых. Волосы на голове у него были длинные, неухоженные, завязанные в хвост. На лице курчавилась неопрятная рыжеватая бородка и усы. Видно было, что несколько месяцев ни ножницы, ни бритва к ним не прикасалась.