Алан Чароит - Эльфийский подменыш

– Ага, видел я того наставника! – процедил сквозь зубы Элмерик, отводя взгляд. – Ты это… в общем, давай без глупостей. А то примут тебя за сообщника – век не отмоешься.

Бард видел, что Джерри готов был уже ударить, и отступил на шаг, сочтя за лучшее не нарываться. Пусть этот негодяй и спугнул леди Эллифлор, но всё же драки это не стоило.

– За меня не беспокойся, – хмыкнул Джеримэйн, бесцеремонно отодвигая барда в сторону. – Я свою правду отстоять сумею.

– Сдался ты мне, чтобы за тебя беспокоиться!

Возмущению Элмерика не было предела. Да что этот болван о себе возомнил?

Решив, что говорить тут больше не о чем, он широкими шагами направился к выходу и едва нашёл в себе силы, чтобы не ответить на донёсшееся вслед ехидное замечание:

– А кто-то у нас так мечтал увидеть эльфа! Вот, увидел! Так что ж теперь недоволен?

Вместо ответа Элмерик погромче хлопнул тяжёлой дверью.

Чтобы немного успокоиться, бард отправился прогуляться к ручью. Он думал побыть один и поразмыслить обо всём случившемся, но заметил сидевшую на берегу Розмари, которая, высунув от усердия язык, что-то мастерила из веточек и ярких ниток.

Обычно общительная девушка теперь почему-то предпочитала проводить свободные часы в одиночестве, и это настораживало. Хотя, по правде говоря, барда сейчас настораживало всё: даже слишком громкое пение птиц и скрип мельничного колеса. Пользуясь тем, что Розмари его не сразу заметила, он испробовал на ней новое умение, но ничего подозрительного не разглядел. Жаль, что Элмерик пока не мог с уверенностью сказать, означает ли это, что на девушке и впрямь нет никаких иллюзий, или истинное зрение в этот раз просто не сработало.

– Я не помешаю? – спросил он, подойдя поближе.

Розмари вздрогнула и попыталась прикрыть свои поделки широкой юбкой, но, увидев Элмерика, с облегчением выдохнула.

– Ой, не подкрадывайся-то так, дурак! – буркнула она, сердито хмуря брови. – Я ведь сначала в лоб-то дам, а потом посмотрю, кто пришёл. С этими постоянными пересудами о подменышах все такие издёрганные…

– Прости. – Элмерик присел на траву рядом с ней. – Я как-то не подумал.

– Да ладно, ничё страшного. – Она вдруг перестала хмуриться и улыбнулась. – Я рада тебя видеть-то.

В свете осеннего солнца её волосы казались рыжевато-золотистыми, хотя, конечно, не такими яркими, как у самого Элмерика. Обычно хорошо заметные веснушки побледнели – видимо, девушка пыталась выбеливать лицо. Глаза и брови она стала подводить чуть меньше, что, несомненно, пошло ей на пользу. Сегодня на Розмари были простая рубаха из белёного льна, открывавшая плечи, широкая коричневая юбка, крашенная дубовой корой и травами, а также охристо-жёлтый передник с незатейливой вышивкой. Зелёно-бурая вязаная шаль лежала рядом в траве – день выдался на редкость погожим для осени, и девушка сняла её, наслаждаясь последним теплом.

– Чем ты тут занимаешься? – Элмерик решил начать разговор издалека.

Розмари слегка зарделась и тихо пояснила:

– Да вот, обереги-то делаю. Мастер Патрик попросил-то подсобить. Это пока только заготовки, а наделять-то их силой будем в полнолуние-то, как положено.

– Очень красивые! – Бард пальцем погладил шнурок из красно-белых сплетённых между собой нитей. – Мне нравится сочетание. Чем ты их красила?

– Смешала-то свекольный сок с корою-то ольхи, – со смущённой улыбкой поведала Розмари. – А вот чего и сколько сыпать-то, не скажу – это мой секрет. Я любой-то цвет составить могу!

– Даже королевский пурпур? – ахнул Элмерик, придвигаясь ближе.

– Ну ладно, почти любой-то, – неохотно призналась девушка, потупив взор.

Она смотрела как-то испытывающе – бард сперва не понял, в чём дело, и лишь потом догадался, что Розмари высматривала, носит ли он подаренный амулет (а он носил). Разглядев на его шее витой шнурок, девушка просияла.

– А что за обереги велел делать мастер Патрик? Защитные? – поинтересовался Элмерик.

– Ой, я, наверное, не должна-то была болтать-то об этом! – Розмари всплеснула руками. – Они вроде бы для Испытаний-то.

– Ты ничего толком и не рассказала. – Бард ободряюще ей кивнул. – Хочешь, будем считать, что я вообще ничего не видел?

– Ага, давай так. – Девушка улыбнулась ещё шире, но потом всё же накрыла будущие амулеты юбкой. – Не видел, так не видел-то. Не положено.

Элмерик, не удержавшись, рассмеялся. Розмари, конечно, была простушкой, но довольно милой. Так вот и не скажешь, что ведьма…

– Ты ведь с детства этим занимаешься? – Он кивнул на амулеты, спрятанные под юбками. – Оберегами там, порчей, дикой магией…

– Ага, сколько себя помню-то. – Девушка жмурилась, подставляя лицо осеннему солнцу. – Моя мать знала-то волшбу и заговоры, и её мать тоже, и мать её матери. Из-за этого-то мы всегда жили на краю-то деревни почти у самого леса, и другим-то детям запрещали водить со мной дружбу-то. Правда, они нечасто мамку и папку слушались-то. Один палец ушибёт и прибежит с рёвом, другой скворца больного притащит, а иной и обидчика наказать попросит…

– И ты всем помогала?

– Да мне что, жалко-то что ли? – Розмари сплела пальцы под подбородком, поставив локти на колени. – Так я чувствовала себя нужной-то. Потом – ваще особенной. А ещё позже стала считать-то, что я лучше всех прочих, – вот дурища! За это мать-то меня хворостиной-то и выдрала. Сказала: мол, умения наши даются-то не просто так, и не всякому-то. Дескать, они и дар, и проклятие, а я ещё попомню-то её слова, когда поумнею-то.

– И как, поумнела? – не удержался Элмерик.

Он совсем не хотел обидеть девушку или посмеяться над ней – ему и впрямь было любопытно. Деревенские ведьмы – низкорождённые и необразованные женщины – каким-то непостижимым образом умудрялись творить вещи, порой не дающиеся и учёным мужам. Могущественные чародеи до сих пор не могли найти этому объяснение. Впрочем, возможно, это всё потому, что никто из них никогда не снисходил до доверительных бесед с деревенской ведьмой.

– Есть немного. – Розмари сорвала полую травинку и засунула её в рот метёлкой наружу. – Особенно когда меня камнями-то побивать пришли.

– Кто пришёл? – опешил Элмерик.

– Да наши же, деревенские. – Девушка сорвала вторую травинку и смяла её в кулаке.

– За что?

– Да было там за что… – Розмари помрачнела, и улыбка вмиг сошла с её полных губ, подкрашенных свекольным соком. – Когда мамка умерла-то, я совсем одна осталась-то: отца-то у меня и не было. А жить как-то надо… Не успели, в общем, гроб из избы вынести-то да схоронить, как ко мне уже не детки, а тётки потянулись-то. Все с подарками-то: кто с молоком да пирогами, кто со льном домотканым, а кто и с курочкой. Одной соперницу-то изведи, другой – мужика-то приворожи, чтоб на сторону не ходил, а третьей сделай так, чтобы у неё репа-то уродилась, а у соседа-то вся сгнила… А я, дурочка, и рада стараться-то. Мне тогда тринадцать годков всего было-то – ума ещё не нажила-то, а вот силу-то ведьмовскую уже познала.