Терри Пратчетт - Пастушья корона [litres]

И кот услышал, как она пробормотала:

– Лучше б это была я…

Королева Маграт Ланкрская, бывшая ведьма, и её муж король Веренс пребывали с визитом в Орлее. Тем утром королева обнаружила, что, сколько бы она ни говорила себе, будто оставила магию в прошлом, сама магия и не думала её оставлять. Маграт содрогнулась, почувствовав, как по миру прокатилась невидимая волна, будто цунами, – волна, означавшая, что теперь всё будет… не так, как прежде.

В Анк-Морпорке, в «Магазине полезных мелочей и увеселительных товаров Боффо» все подушки-пердушки вдруг по собственной воле протрубили скорбную ноту. А в Щеботане Агнесса Нитт, певица и ведьма, проснулась с ощущением (многим людям хорошо знакомым), что она натворила глупостей на вчерашнем банкете в честь премьеры [15]. Ей казалось, что попойка продолжается у неё под черепом. А потом она услышала плач Пердиты у себя в голове.

А в Незримом Университете, расположенном в великом городе Анк-Морпорк, волшебник Думминг Тупс, покончив наконец с затяжным завтраком, спустился в подвал факультета высокоэнергетической магии и застыл в изумлении. Гекс работал.

И не просто работал, а что-то с бешеной скоростью вычислял. А ведь Думминг даже не ввёл в него никакого вопроса! И не потянул Главный Большой Рычаг! Муравьи в трубках носились с такой скоростью, что в глазах рябило. Неужели… неужели муравейник посыпался?!

Думминг торопливо отстучал на клавиатуре вопрос:

– Гекс, что ты знаешь такого, чего не знаю я? Пожалуйста, ответь мне!

В муравейниках завязались короткие потасовки, и Гекс выплюнул ответ:

Практически всё.

Тогда Думминг сформулировал вопрос иначе, аккуратно расставив все необходимые оговорки, ЕСЛИ и ПРЕЖДЕ ЧЕМ.

Фраза получилась длинной и запутанной, составить её было поистине героическим делом для волшебника, который сегодня питался всего один раз. Но Думминг справился и, хотя никто другой ничего не понял бы из его вопроса, Гекс, немного поикав муравьями, выдал ответ:

Мы столкнулись с проблемой смерти матушки Ветровоск.

И Думминг кинулся искать аркканцлера Университета, Наверна Чудакулли, потому что знал: аркканцлер должен услышать эту новость как можно скорее.

Патриций Анк-Морпорка, лорд Витинари, сидел у себя в кабинете и с интересом наблюдал, как кроссворд в «Правде» решается сам собой, словно невидимая рука вписывает буквы в клеточки…

В монастыре исторических монахов Ой-Донг, стоящем у самых вершин Овцепикских гор, настоятель лизнул свой загадочный карандаш и сделал пометку…

Кошечка Эй мурлыкала как заведённая.

А в передвижном настоящем Эскарина, женщина, которая когда-то была волшебником, стиснула руку своего сына и ощутила горе…

Но в мерцающем мире по ту сторону Диска, в мире, где сны могут обернуться явью, в мире, чьи обитатели любят проскальзывать в другие миры, чтобы причинять боль, разрушать, грабить и отравлять, – в этом мире эльф по имени Душистый Горошек [16]почувствовал прокатившуюся по реальности дрожь, как паук улавливает трепыхания жертвы, попавшейся в его сети.

Душистый Горошек радостно потёр руки. «Преграда исчезла, – сказал он себе. – Теперь они уязвимы…»

А на Меловых холмах кельда клана Нак-мак-Фиглей смотрела в мерцающее пламя своего костра и думала: «Ведьма из ведьм покинула наш мир».

– Доброго тебе путю, всекарга! Нам будет тебя ой как не хватать…

Джинни вздохнула и позвала мужа, Большого Человека клана.

– Явор, мне страшно за нашую мал-мал громазду каргу. Ты будешь нужон ей вскорости. Ступай к ней, Явор. Возьми малу ватагу и ступай.

Сама Джинни направилась в свои покои, чтобы взять котёл. Она понимала: границы мира уже никогда не будут так крепки, как прежде. Ей необходимо было знать, что может явиться в него.

А далеко-далеко, в месте за пределами разума и воображения, некто в чёрном и с косой расседлал белую лошадь. И надо сказать, ему было при этом немного грустно.

Это был маленький домик в маленькой деревушке посреди зелёных волн Меловых холмов. Тиффани, закатав рукава по локоть, вспотела не меньше, чем роженица, которую она поддерживала, – совсем молоденькая, всего несколькими годами старше её самой. К этому дню Тиффани уже помогла появиться на свет доброй полусотне младенцев, не говоря уже о бессчётном множестве ягнят, так что большинство людей считали её опытной и знающей повитухой.

К сожалению, мать юной и незамужней Милли Пеналоу и прочие женщины разного возраста, набившиеся в комнату на том основании, что приходились роженице роднёй, считали, что они-то всё знают куда лучше. И сейчас были очень заняты – преимущественно тем, что сообщали Тиффани, что она делает не так.

Они уже успели насоветовать ей много такого, что давно устарело, такого, что ничем бы не помогло, и даже такого, что могло навредить, но Тиффани держала себя в руках, как бы ей ни хотелось наорать на всех этих тётушек. Она постаралась сосредоточиться на Милли и её двойняшках. Главное, чтобы никто не услышал, как повитуха скрипит зубами.

Когда должны родиться два крепких младенца и каждый из них хочет выбраться на свет первым, роды всегда бывают трудными. Но Тиффани оберегала две новые жизни и не собиралась подпускать господина Смерть близко. Молодая мать, обливаясь потом, поднатужилась в последний раз, и два горластых малыша один за другим с победным воплем вылетели в мир. Тиффани вручила их бабушке и тётушке-соседке.

– Двое мальчишек! Ну разве не чудесно! – воскликнула бабка Пеналоу, явно довольная, что родились именно мальчики.

Пока кумушки ворковали над новорождёнными, Тиффани вытерла руки, промокнула вспотевший лоб и снова повернулась к молодой матери, чтобы посмотреть, как у неё дела. И тут она поняла, что расслабляться рано. Вместительная утроба юной женщины готовилась произвести на свет ещё одного ребёнка. Да, точно, был и третий младенец, которого все проглядели из-за его бойких братишек, прорвавшихся к жизни первыми.

В этот самый миг Тиффани посмотрела вниз и сквозь жёлто-зелёную дымку усталости увидела белоснежную кошку, величественную, как герцогиня. Это была Эй, кошка матушки Ветровоск, Тиффани узнала её с первого взгляда, ведь она сама когда-то подарила матушке котёнка. К её ужасу, одна из тётушек попыталась выгнать Эй.

– Дамы, это кошка матушки Ветровоск, – строго сказала Тиффани. – Возможно, не стоит злить самую главную ведьму.

Толпа разом отпрянула. Даже здесь, на Меловых холмах, имя матушки Ветровоск внушало страх. Матушкина слава разлетелась по миру далеко, куда дальше, чем когда-либо летала сама матушка. Гномы на равнине Сто звали её К’ез’рек д’б’дуз, что означало «Эту Гору Лучше Обходить Стороной».