Терри Пратчетт - Господин Зима [litres]

– Странные силы и впрямь не дремлют, – сказала матушка Ветровоск. – Ну, удачи вам обеим в ваших начинаниях. А теперь, если вы не возражаете, нам пора.

– Конечно, ма… госпожа Ветровоск. Да осияют ваш путь звёзды.

– И тебе пусть дорога пухом под ноги ляжет.

Матушка перестала стискивать плечо Тиффани, но всё же не отпустила, а почти волоком оттащила девочку за угол дома. Там стояла прислонённая к стене метла покойной госпожи Вероломны.

– Быстро привяжи к ней свои вещи! – велела матушка. – У нас времени считай нет.

– А что, он вернётся? – спросила Тиффани, пытаясь примотать к ручке возле прутьев свой чемодан и котомку.

– Сейчас нет. И ещё не скоро, думаю. Но он будет искать тебя. И он будет становиться сильнее. Опаснее для тебя и для тех, кто рядом! А тебе ещё многому нужно научиться! И многое сделать!

– Я поблагодарила его! Я старалась быть с ним вежливой! Почему же он никак не отвяжется от меня?

– Из-за танца, – сказала матушка.

– Мне жаль!

– Этого недостаточно. Что вьюга знает о сожалениях? Ты должна исправить то, что натворила. Неужели ты правда думала, что пустое место предназначено для тебя? Ох ты, как же всё запутано… Как твои ноги? Стопы, я имею в виду.

Тиффани, сердитая и сбитая с толку, застыла, усевшись на метлу.

– Мои ноги? А что с ними может случиться?

– Чесаться не чешутся? А что бывает, когда ты снимаешь башмаки?

– Ничего! Просто остаюсь в носках! И при чём тут вообще мои ноги?

– Скоро узнаем, – пообещала матушка, чем здорово разозлила Тиффани. – А сейчас полетели.

Тиффани попыталась заставить метлу взлететь, но та едва оторвалась от земли. Она оглянулась – на прутьях гроздьями висели Нак-мак-Фигли.

– Не обращёвывай на нас вниманья, летай себе, – сказал Явор Заядло. – Мы накрепко держимся!

– Токо не трясай сильно, – попросил Туп Вулли. – А то у меня черепок того гляди раскокнется.

– Мы харчи не прозабыли? – спросил Громазд Йан. – Горлу промочить охота, аж невтерпь!

– Я не могу взять с собой вас всех! – в отчаянии сказала Тиффани. – Я даже не знаю, куда мы летим!

Матушка Ветровоск грозно посмотрела на Фиглей:

– Своим ходом доберётесь. Мы летим в Ланкр. Адрес такой: городская площадь, Тир-Ньян-Ягг [19].

– Тир-Ньян-Ягг… – повторила Тиффани. – Это, случайно, не…

– Это значит «дом нянюшки Ягг», – подтвердила матушка её догадку, пока Фигли дождём сыпались с метлы. – Там ты будешь в безопасности. Ну, почти. Но по пути придётся ещё кое-куда завернуть. Надо сделать так, чтобы твоё ожерелье оказалось как можно дальше от тебя. И я знаю, как быть. О да!

Нак-мак-Фигли трусцой бежали по лесу. День клонился к вечеру. Обитатели местных лесов уже успели познакомиться с пикстами, так что все пушистые лесные создания, заслышав их, спешили юркнуть в норы или забраться на верхушки деревьев. Но спустя какое-то время Громазд Йан крикнул:

– Эй, по-за нами хтой-то хвостится!

– Не туплюй, – отмахнулся Явор Заядло. – В тутошних лесах нет таких примороженных зверьев, чтоб на Фиглей надумали охотиться!

– Зубдамс, хвостится, – упрямо повторил Громазд Йан. – Нутром чую. Хтой-то по-за нами прям вот щаз на цырлах крадётся!

– Лады. Хто я таковый, чтоб с твоим нутром препиракать… – устало согласился Явор Заядло. – В круг, ребя!

Пиксты вытащили мечи и встали широким кругом, готовые встретить врага. Но несколько минут спустя среди них поднялся ропот. Всё было тихо – ни шороха, ни движения. Где-то вдалеке, на безопасном расстоянии, пели птицы. Повсюду вокруг царили тишина и покой, такие редкие в присутствии Фиглей.

– Звиняй, Громазд Йан, кажись, твоё нутро на сей рядь тебя подвело, – сказал Явор Заядло.

И тут ему на голову с дерева свалился сыр по имени Гораций.

Под Ланкрским мостом стремительно неслись огромные массы воды, но отсюда, сверху, её было почти не видно – брызги водопада чуть ниже по течению висели в воздухе ледяной дымкой. Белый бурлящий поток мчался по глубокому ущелью, потом, словно лосось, прыгал с обрыва и обрушивался на равнину внизу, как буря. За водопадом река текла до самых Меловых холмов и дальше, но так вальяжно извивалась, что в те края быстрее было лететь напрямик.

Тиффани летала над рекой всего однажды, когда тётушка Вровень впервые везла её на своей метле в горы. С тех пор Тиффани всегда выбирала длинный путь домой, держась над самой дорогой, идущей неторопливым зигзагом. Лететь над бурным потоком, чтобы нырнуть в облако брызг, а потом направить метлу почти отвесно вниз и спикировать вместе с водопадом – всё это значилось в списке того, что Тиффани никогда-никогда не собиралась проделывать. Причём занимало в этом списке одну из самых верхних строчек.

Матушка Ветровоск стояла на мосту, держа в руке серебряную лошадку.

– Это единственный выход, – сказала она. – Её унесет в море, и она окажется где-то глубоко-глубоко на дне. Пусть-ка Зимовей поищет тебя там!

Тиффани кивнула. Она не плакала, но это не то же самое, что, ну, не плакать. Люди часто живут себе, и не плачут, и не думают об этом. А она в эту минуту думала: я не плачу…

Это разумно. Конечно, разумно. Одно сплошное боффо! Любой прутик – волшебная палочка, любая лужа – хрустальный шар. Всякая вещь имеет лишь ту силу, которую ты в неё вложишь. Путанки, черепа, магические жезлы – всё равно что… лопаты, ножи или очки. Просто… рычаги. Рычаг помогает перевернуть огромный камень, но сам ничего не делает.

– Ты должна сама решиться, – сказала матушка Ветровоск. – Я не могу решать за тебя. Но это всего лишь безделушка, и пока она при тебе, она опасна.

– Знаете, я не думаю, что он хочет мне плохого, – проговорила Тиффани. – Мне показалось, он был просто расстроен.

– Да ну? Хочешь снова увидеть его в расстройстве?

Тиффани вспомнила лицо Зимовея. Странное лицо. В нём было что-то человеческое, но в целом оно выглядело так, словно Зимовей что-то слышал о том, как быть человеком, но толком пока не разобрался.

– Думаете, он может навредить другим людям? – спросила она.

– Он – зима, девочка. А зима – это ведь не только миленькие снежинки, верно?

Тиффани протянула руку:

– Дайте мне ожерелье, пожалуйста.

Матушка пожала плечами и отдала лошадку.

Украшение лежало на ладони Тиффани, как раз там, где остался причудливый белый шрам. До того как она получила лошадку в подарок, у неё не было ничего, созданного не пользы ради.

Я могу обойтись без него, думала Тиффани. Силой меня питают мои холмы. Но неужели так будет всю жизнь? Неужели мне можно иметь только то, без чего никак не обойтись?

– Надо привязать его к чему-то плавучему, – сказала она ровным голосом, будто ничего особенного не происходило. – Иначе оно сразу пойдёт на дно.

Пошарив в траве у моста, она отыскала палку и обмотала серебряную цепочку вокруг неё.