Кира Тигрис - Андрогины 2: После заката

– Семь…Шесть…Пять…

И тут началась сплошная неразбериха, со всех сторон раздавались проклятия и крики – здоровенные верзилы, еще секунду назад, самоуверенно размахивающие битами, теперь их роняли на камни и улепетывали от меня, словно уличные коты от сорвавшегося с цепи бульдога. Никто не хотел, чтобы его пристыженное лицо осталось в памяти у разъяренного Константина Блэкстоуна. Самыми последними за темными камнями скрылось шестеро побитых бедолаг, не веря своему счастью, что великий и ужасный Коста их вот так вот просто взял и отпустил, они кряхтели, стонали, хромая и поддерживая друг друга за руки. Буквально через пару минут на площадке, окруженной камнями, не осталось никого и ничего, кроме пары валяющихся бит и догорающего костра в бочке. Ух, кажется, у меня получилось! Я с облегчением выдохнула, вытащила руку из-под полы дорогого пиджака и уже почти развернулась к выходу, но…

– Куда собрался, скотина? – раздался резкий шепот прямо в мое ухо, чьи-то дрожащие, но сильные руки крепко обхватили мой торс, прижимая к моему горлу, там, где у меня с тройной скоростью колотило сердце, что-то твердое, острое и холодное. Запахло крепким кофе и свежей кровью – как позже выяснилось, у напавшего был разбит висок. – Отвечай, что ты сделал с Дженни? Что твой рыжий козел ей наговорил?

Я с ужасом затаила дыхание, по спине побежали мурашки – в привычной полутемной обстановке я не заметила, куда исчез Даниэль, а самое главное – делся окровавленный нож с камней.

– Дилан блефует! – произнесла я сдавленным голосом Косты, дальше пришлось импровизировать, дабы спасти потрепанную собственную шкуру. – Твоя Дженни тут же послала нас всех подальше! Она сказала, что любит только тебя и не будет ничего для нас делать, кроме того, как подрабатывать официанткой! Клянусь!

Парень, содрогаясь в бесшумных всхлипываниях, глубоко тяжело вздохнул и от облегчения немного ослабил свою хватку вокруг моей шеи. Я затрепыхалась, напрасно пытаясь вырваться, и это оказалась большой ошибкой. Теперь холодная рукоять ножа была приставлена к моей груди прямо в районе сердца.

– Отпусти меня! Дани… ты совершаешь ужасную ошибку! – хрипела я голосом Косты. – Сжалься!

– Жалость – это самый худший природный атавизм! – горько прошептал Даниэль только что услышанную, но уже хорошо заученную фразу.

– Ты просто не понимаешь, что… – хрипела я низким голосом парня.

Что? И, действительно, что я сейчас могла сказать избитому юноше, полному горечи и отчаяния? «Что я – не Константин, а целенаправленно перевоплотившаяся в него Антонина, та самая, которая вот уже как второй месяц пьет у тебя кофе на халяву!».

– Я видел, как ты, подонок, насильно посадил мою Дженни на свои костлявые колени! Как она отбивалась от твоих поганых рук, как кричала у всех на виду и просила помощи! – шептал Даниэль сквозь крепко стиснутые зубы, содрогаясь от внутренней боли, и, казалось, совершенно не замечая, как сочится кровь из его разбитой губы и виска. – Подонок! Я запомнил, где были твои поганые руки и как ты дергал Дженни за косу! И как ты ударил Антонину за то, что она попыталась заступиться за мою девушку!

При звуке собственного имени я невольно дернулась и пробормотала в духе Косты.

– Эм… она сама напросилась!

– Заткнись, мразь! – прошипел Даниэль, крепче прежнего прижимая черную рукоять ножа к моей груди. – Ты и ногтя ее не стоишь, ясно? Что ты сделал с Антониной? Куда она пропала? Тварь ты тупая! Ты хоть понимаешь, что сломал ей жизнь? Что из-а тебя ее выгнали из универа? Да девчонке больше некуда идти! Вот ты скотина!

Я, конечно же, была более чем согласна с каждым его словом и потому усиленно закивала каштановой головой Косты и пробормотала:

– Еще какая скотина! Просто козел!

– Издеваешься, да? Думаешь, что тебе все можно, да? Богатенький папочка откупится и все снова сойдет тебе с поганых рук? – хрипел Даниэль, его срывающийся, полный боли и яда голос, быстро переходил на отчаянный крик. – Такие, как ты не должны размножаться! Такие, как ты, не должны существовать! И мне плевать, что мне за это будет, но это тебе за Тони!

С последними словами раздался легкий щелчок, и острое лезвие дорогого швейцарского ножа, так много лет резко и с силой выезжавшее из рукояти, пронзая все на своем пути, направилось прямо к моему дико колотящемуся сердцу…

… и, прорезав в дорогом пиджаке узкую прореху, со звоном столкнулось с чем-то металлическим. Один раз, второй, третий…

Четвертого раза я не стала дожидаться, а с силой отпихнула удивленного Даниэля от себя, машинально засовывая руку в потайной нагрудный карман и доставая оттуда крупные золотые монеты, ярко переливающиеся в свете луны и костра. Я была готова их расцеловать прямо перед шокированным Даниэлем за то, что они только что несколько раз спасли мою жизнь.

– Это что?! – шепотом спросил он, одной рукой вытирая со лба холодный пот и горячую кровь, а в другой крепко сжимая рукоять несработавшего ножа.

– Золото! – спокойно ответила я, словно нашла в зимней куртке забытую мелочь, и бросила несколько, кажется, четыре огромных леприконовских монеты парню. – Забирай! Они твои!

– Вот так вот просто? – изумленно переспросил Дани, машинально ловя монеты на лету – он так привык получать сдачу или чаевые в своей кофейне. Правда раньше это была мелочь, то сейчас в его мозолистых, перепачканных кровью руках поблескивало целое состояние. Темно-серые, все еще блестящие от слез, глаза от удивления расширились до размера леприконовских монет. Он попытался навскидку определить вес драгоценного металла. – Тут же грамм триста, не меньше…

– Да, забери их себе! – тяжело вздохнула я. Действительно, мне сейчас не было жалко ни грамма золота, и про себя я даже была рада, что смогу хоть чем-то помочь несчастному бедолаге. – Считай, что это – скромная компенсация за поведение моего отмороженного дружка!

Легко достались – легко проститься! Пока в моем потайном кармане есть осколок волшебного зеркала, я могу себе позволить швыряться «накопированными» золотыми монетами направо, налево и даже вверх.

– Какой пароль на входе? Мне нужно попасть на вечеринку? – быстро спросил Даниэль, моментально забыв про монеты – все золото мира не могло заставить его вычеркнуть из сердца бездонные глаза и русую косу его Дженни.

– Понятия не имею, – я пожала плечами, не обращая внимания на раскрытый от изумления рот Дани. Он явно не ожидал такого ответа от хозяина вечеринки. Но я лишь деловито отряхивала с пиджака пыль и поправила ворот светлой рубашки. – Если мои отмороженные дружки устраивают драки без моего ведома, то почему бы им не устраивать и вечеринки без меня? Просто отдай монету на входе и скажи, что ты пришел надрать тощую задницу Константину Блэкстоуну!