Александр Зиборов - Ловушка времени

И исчезновение супруги комментировал через самые розовые очки:

– Это даже хорошо, что её больше нет рядом: значит, никто не сможет наставить мне рогов. Да и скандалов не закатывает, как обычно. Живи – не хочу! Эх, провались земля и небо, я на кочке проживу!..

На негативные стороны жизни он практически не обращал внимания, чем весьма радовал меня. Кроме одного случая, о нём расскажу особо. По своему недомыслию я подарил ему шорты. Ту-Дыка в тот же вечер обменял их на веселящий напиток и напоил в дрезину половину племени. Вот в таком состоянии он вдруг вспомнил о жене, всех своих мытарствах с трещиной, взвыл и, ухватив увесистую палицу, помчался в пещероуправление столь быстро, что тень едва не отрывалась от его грязных пяток. Он намеревался отделать дубиной главу пещероуправления, но по дороге его перехватили. Ту-Дыка несколько минут буйствовал в дюжих руках соплеменников, а после сразу же проникся отличным расположением духа. Давясь смехом, он восторженно орал:

– Как хорошо, что я его не изуродовал, а то бы пришлось сегодня и съесть негодяя! Я же так напился, что даже и кусочка не могу проглотить!

Сегодня же он ходил, мучаясь ужасной головной болью, и радуясь. Поймав мой недоумённый взор, он почти ликующе прокричал:

– Если болит голова – значит, она у меня есть! Как здорово! Провались земля и небо, я на кочке проживу! Без головы мне было бы куда хуже!..

Нет, такого оптимиста, как Ту-Дыка, ещё свет не видывал. Я часто говорил ему:

– Погляжу на тебя – ты сам себе отрада: не рябой, не кривой, а такой, как надо!

– Вот именно, вот именно, «как надо»! – вскричал восхищённый Ту-Дыка. – Кто же может быть мне отрадой, как ни я сам? Всё верно!..

Нашли мы общий язык и с Бя-Кой, вождём племени тукотумов. Особенно после одного вечера, когда мы с ним на брудершафт сгрызли ляжку мамонта. Он проникся ко мне доверием и поплакался, сетуя на тиранию своей супруги, у которой находился под каблуком. Пожаловался, что она его саркастически именует «моя дрожащая половина». Обычно вождь был милым, безобидным человеком, но страдал в тяжёлой форме болезнью, свойственной многим общественным деятелям, – словесным поносом. Бя-Ка был способен ораторствовать часами: говорил с ужимками, весьма неумело подражая своим близким предкам. В такие минуты его ненавидело всё племя. Многие ярели, на глазах переполняясь злобой и готовы былиНо в остальном Бя-Ка оставлял весьма неплохое впечатление.

Довольно дружески мы общались с Гамлетом… простите, с Шиб-Зди. Я его про себя именовал Гамлетом после одного случая…

Тогда я проходил мимо, а он стоял, как обычно, навеселе, держа перед собой бутыль, которую временами встряхивал и заглядывал внутрь. Заинтригованный, я остановился. Шиб-Зди угадал вопрос в моём взоре, икнул и пьяно меланхолично пробасил:

– Пить или не пить? Вот в чём вопрос!

Меня его слова поразили до глубины души. Я подумал, что наблюдай это зрелище Шекспир, то начал бы знаменитый монолог Гамлета совершенно иначе, не захотел бы стать плагиатором.

– А в чём, собственно говоря, вопрос? – спросил я.

– Косорыловки-то осталось на самом дне, – пояснил он, – выпить ли мне её сейчас или оставить на похмелье?

– Что тут думать – соображать надо!

– Вот я и соображаю: то ли мне сообразить сейчас, то ли оставить на завтрашнюю соображаловку?

Я занимал позицию стороннего наблюдателя, поэтому мог судить легко и просто. Это его ум занимала нелёгкая проблема, которую он пытался решить. Я выпалил без особого раздумья:

– Завтра ещё нет, оно не настало – пей, веселись сегодня! А завтра будет новый день, придумаешь, где сыскать что-либо на похмелье.

– А ведь верно! – оживился Шиб-Зди. – Хорошо сказано, Але-Кса! Уважаю таких головастых!

Но тут же его взор затуманился:

– Но вопрос опохмелки остаётся: пить или не пить? Соображать или не соображать?

– Ну, оставь на утреннее похмелье! Утро вечера мудренее!

– Умно сказано мудрым человеком! – уважительно произнёс Шиб-Зди и даже пожал мне руку. – Но очень уж хочется выпить сегодня, немного до нормы не добрал!

– Извини, Гамлет, но мне пора идти: мавр сделал своё дело – мавр может уходить. Совет я тебе дал, а уж следовать ли ему – решай сам, тебе виднее.

И как он меня ни удерживал, ушёл. Потом мы не раз с ним общались, правда, он почти всегда был навеселе и постоянно терзался сомнениями: пить или не пить? А при конфликтах – бить оппонента или не бить? То после упрёков супруги по поводу излишней длины бороды – брить или не брить? Во времена приступов дикой скуки – выть на луну или не выть? Лезть на дерево за яблоками или не лезть? И так далее, и тому подобное.

Однажды я застал его у вкопанного столпа в предельно задумчивом виде. Поинтересовался:

– О чём задумался, детина?

Тут же внутренне съёжился, ожидая хлёсткого ответа: «Тебя, кобылу, увидал!..» Так обычно шутили мы в своё время. Потом вспомнил, что лошадей ещё не приручили, потому подобный вариант шутки просто отпадает: его не может быть, потому что быть не может…

Шиб-Зди повернулся ко мне, на лице его была написана невыносимая мука. Трагическим голосом он поведал свою беду-кручинушку:

– Не могу решить, обходить мне столб или не обходить? А ежели обходить, то лучше слева или справа?

– А ты перелезь или подкопайся.

Он чуть не заплакал, схватившись за сердце:

– Оказывается, это дело куда сложнее, чем я думал! Об этих способах я даже и не знал, не обдумывал. Ещё не обдумывал. Хорошо, что ты остерёг меня от легкомысленных действий. Нужно всё хорошенько обдумать.

И он тут же уселся на валун в позе мыслителя. Хотел сказать «роденовского», но до рождения Родена должны были ещё пройти десятки тысяч лет!..

Очень жалею, что мне не довелось увидеть Еф-Ли… Впрочем, возможно, сие и лучше. О нём мне рассказывали столь диковинные, невероятные вещи, что я с трудом мог в такое поверить. Впрочем, чем-чем, а лживостью и враньём тукотумцы не занимались – это были по-своему предельно честные ребята. Но слышал я от них такое, что сомнения сами собой змеёй проникали в сознание. Но расскажу по принципу: за что купил – за то продаю.

Вот история Еф-Ли с их подачи:

…Однажды в лесу охотники наткнулись на жалкое подобие человека: совершенно голого, донельзя грязного, израненного, высохшего от голода. Питекантропы пожалели его, прикрыли чресла листьями лопуха – и принесли в стойбище. Знай они, чем это доброе дело обернётся для них, то оставили бы Еф-Ли в лесу, а может быть, даже и добили его, как убивают опасное своей заразой животное, но…

Большую часть дороги неизвестного нёс на своём горбу добродушный великан Ив-Ва. Он же и приютил найдёныша в своей пещере, а его жена Бу-Бу принялась выхаживать найдёныша. Он на удивление всех скоро оправился, стал походить на обычного человека, разве что чрезвычайно низкорослого и тщедушного. Зато головкой соображал преотлично, и своеобразно.