Анастасия Вихарева - Выжить и вернуться

За мать Любке стало стыдно. Не потому что она была ее мать, или как-то выглядела не так, и сгорбилась, опустив плечи, а оттого что она не могла – не была человеком, который мог бы кого-то поставить на место. Сильной она была только с нею, когда била ее и когда пыталась сделать из нее жалкое подобие себя самой, приучая кланяться всем в ноги. «Нам среди них жить… Что подумают… Что скажут…» Любка жить ни с кем не собиралась, что подумают, ей уже давно было безразлично. Всеми людьми руководил собственный интерес – мелочный, недальновидный, продиктованный амбициями, и только у матери такого интереса и выгоды не было никогда, она стелила себя под своих обидчиков, а потом чувствовала невысказанную боль, понимая, что об нее вытерли ноги. И срывалась, и вымещала на ней свое невысказанное, словно бы передавая боль, чтобы теперь эту боль Любка несла в себе.

Но Любка уже не могла принять ее на себя. Теперь, когда перед глазами стоял Шарик, как доказательство вины людей перед нею, она заживо закопала бы их всех в землю и заставила грызть собственное тело.

Ну, не всех, кто-то жил так же, закрываясь в себе, и натягивал маску, когда к нему приближались. Или не пускал в свое пространство, как девочки из училищ.

Через пару минут вслед за матерью и директором в класс вошла Ингина мать, Роза Павловна, которая преподавала в старших классах химию и биологию.

– Что здесь у вас происходит? – сложила руки завуч, нахмурив брови.

– Мы вообще-то хотели бы обсудить поведение Любы Ветровой, – ответила классная за всех. – Мы всем классом пытались на нее воздействовать, перевоспитать, но мы не в состоянии с ней справиться. Вы не представляете, что это за ребенок. Это позор всей нашей школы. Вы зря не пригласили учителя физкультуры. Он мог бы многое добавить. Я требую отправить ее в спецшколу и напишу характеристику.

– Чего она опять натворила? – брови у матери поползли вверх.

– Вы помните случай, когда она пригласила старшеклассницу, которая избила ученика? – Геотрина Елизаровна даже не взглянула на мать, продолжая обращаться к Марии Петровне. – Вчера она набросилась на Ингу, сегодня… сегодня утром по ее вине снова завязалась драка. Она не ходила ни на одно общественное мероприятие. Никогда мы собирали лом, ни на макулатуру, ни когда помогали ветеранам сложить дрова. Я не спорю, у нее что-то в голове есть, но она учится спустя рукава. На уроках не слушает, постоянно что-то рисует в тетрадях. А ее внешний вид. Она же совершеннейшая неряха!

– А когда ей ходить? Она же все время работает! – заступилась за Любку мать. – То полы моет, то почту разносит, то с Николкой сидит.

Любка напряглась, не поверив собственным ушам.

– А почему она у вас, Тина, на физкультуру не ходит? – нахмурилась Мария Петровна.

– А в чем? А если у нее нет штанов, нам воровать идти? – с едва заметной насмешкой развела руками мать. – Ну и пусть не ходит, – она с пренебрежением повела плечом. – Я одна, мне за ней следить некогда.

Любка вдруг забыла, зачем здесь собрались. Ее прошибла такая теплая волна, которая в мгновение смыла все прошлые обиды. Значит, она видела и помнила, только не умела высказать.

– Тина, но вам же выдавали… Всем матерям одиночкам выдали комплект школьной одежды, сапоги, валенки, трико и учебники.

– Мне никто ничего не давал, первый раз слышу, – с приятным удивлением произнесла мать, как будто уже получила этот комплект.

Взгляд Марии Петровны уперся в Геотрину Елизаровну, которая мгновенно вспыхнула, как маков цвет. Руки у нее слегка задрожали.

– Ну как же? Разве я не сказала? Не может этого быть!

– А куда тогда он делся-то? – простодушно поинтересовалась мать.

– Ну, вы не пришли за ним, я отдала нуждающимся… – проблеяла Геотрина Елизаровна.

– Как вы могли кому-то отдать, если это была адресная помощь? – не поверила ушам Мария Петровна.

Классная промолчала.

– В общем, понятно, – как-то неопределенно сказала Мария Петровна с едва заметной иронией. – Вася, как же так получилось, что Люба тебя побила? Неужели обросла на целую голову?

– Она первая начала, а вчера она Ингу побила на глазах у всех! – возмущенно пожаловались с последних парт.

– Это правда? – Мария Петровна посмотрела на Ингу в некотором раздумье. – Из-за чего произошел сыр-бор?

Любка натужилась, внезапно сообразив, что за Ингу по головке не погладят. Надо было сразу Ваську побить. На Ингу – это она зря, поторопилась. Сама Инга ей ничего плохого не сделала. Совесть у Любки была и частенько мучила, если чувствовала себя виноватой. Или позавидовала кому-то, или сказала не по правде, или выболтала чужой секрет… Но обычно дальше ее самой это не выходило.

– Нет, не правда. Я поскользнулась и упала, – теперь красная, как рак, стояла Инга.

– Инга! Мы же все видели! – воскликнула Геотрина Елизаровна. – Ты же вся была в грязи! И на пальто следы!

– Я не знаю, что вы видели… Я упала, – взгляд у Инги стал твердым. – Она хотела помочь, тоже поскользнулась и упала на меня. Это случайно вышло… И в драке она не виновата. Ее каждый день бьют. С третьего класса, а она все равно ходит каждый день в школу! Я ей завидую. Пошла я…

Потом она неспеша собрала учебники и направилась к выходу.

– Инга, сядь на место! – приказала Геотрина Елизаровна.

– Я вам не собака, – бросила она и вышла.

Любка уже совсем ничего не понимала. Уши у нее начали гореть, а в голове крутилось столько разных мыслей, от которых голова пошла кругом. Пожалуй, и Ингу она зауважала, растерянно проводив ее взглядом.

– Как бьют? – опешила Мария Петровна.

– Обыкновенно, – бросила мать. – Я же вижу. То портфель порвут, то ручки все сломают, то по одежде будто ногами ходили…

– А почему же вы раньше не пришли ко мне? – расстроилась Мария Петровна. – Мы бы ее в другой класс перевели.

– И что? И там будет то же самое. Она же у меня больная. Учиться я ее не заставляла никогда, моя вина. Руки не дошли, а сейчас поздно. Да дура, и что? – с вызовом бросила мать. Недополученный комплект одежды, похоже, избавил ее от комплекса «большие люди». – Отца нет, я не успеваю. Уж, какие есть! Нам все равно до хороших-то людей далеко… дура, и пусть такой и остается.

Теперь ирония была в ее голосе.

– Ну, Тина, я бы не сказала, что Люба глупая девочка, – покачала головой Ингина мать. – Она так часто ставит в тупик, что я теряюсь. И не меня одну. Я ее как-то вызвала и задала вопрос, она ответила и продолжила развивать свою мысль, объяснила тему, которую мы должны были проходить только на следующем уроке, привела столько примеров, которых нет ни в одном учебнике. И, что самое интересное, весь класс заслушался. С темой не было никаких проблем, тему поняли все и с первого раза. И на физике, я слышала от Егора Ивановича, она объяснила и молнию, и рождение кристаллов…