Анастасия Вихарева - Выжить и вернуться

Любка недовольно поморщилась. Да, за лето она еще вытянулась, теперь мать едва доставала ей до подбородка. Но самой высокой в классе она не была.

– Приноси, ушьем, – предложила Ольга Ивановна, вынимая плечики с синим платьем. – Да, она у тебя высокая… – согласилась она. – И не похожи вы совсем. Волосы черные и вьются, а глаза какие голубые… Не по-человечески.

– В детдоме ее синичкой за глаза звали, – приглядываясь к Любкиным глазам, вспомнила мать.

Выглядело платье строго, но умопомрачительно. Наверное, в нем можно было даже в школу прийти – и на танцы… Утром Любка его не заметила, не пропустила бы такое. Воротник – сначала стойка, а потом отворот с красивой вышивкой из серебряных нитей с люрексом по углам, с пуговицами впереди один в один с цветом платья. На груди карманы, тоже с элементами вышивки главного узора. Рукава не короткие, ниже локтя, с отворотами манжет и тоже вышивкой. А еще карманы, вшитые на подоле полусолнце. Именно такое платье Любка видела в журнале, который назывался «Burda» – она узнала его сразу.

– О-о-о, – восхищенно выдохнула Любка. – Тетя Оля, ты тоже волшебница!

– Что-что? – рассмеялась Ольга Ивановна.

– Волшебница! – повторила Любка.

– Да не слушай ты ее! – торопливо выпалила мать, испугано дернув Любку за волосы. – Совсем ополоумела? Еще тут начни, что попало болтать!

– Иди, меряй, – расхохоталась Ольга Ивановна.

Любку не надо было заставлять.

– Я за него до конца жизни не расплачусь! – услышала она испуганный голос матери. – Вон, сапоги какие дорогие взяла… Дак не в чем ходить. Маленько сыро и в валенках не пойдешь уже. Ты бы еще резиновые привезла.

– Сама-то не болтай… вышивка дорогая, но уж ладно, сама вышивала… Это Римма Давлатовна заказала для дочери. Мы уже почти сшили, а взяла и передумала, свой материал притащила. Совсем зажралась, будто у нас тут швейная фабрика. Я с нее неустойку удержала и то, на заказ, дороже поставила, так что дорого не выйдет.

– Она вас не засудила? Она жаловаться побежит, я ее знаю! Она в магазине работает, всегда может людей обмануть, – согласилась мать.

– А пусть жалуется! – усмехнулась Ольга Ивановна.

Любка навострила уши – опять Нинка со своей матерью! Наказание какое-то… Радость омрачилась, Нинка сразу всем начнет рассказывать, что платье заказывали для нее… Ну, нисколько черное платье с тюльпанами и языками пламени не лучше, чем это. Любка пощупала материал. Правильно, тот же самый, не марковитый и не мнущийся, из которого Ольга Ивановна предложила ей заказать брюки и юбку. Только тот темно-коричневый, а этот был синий, как глубокое летнее небо. Если мать согласиться купить платье, да еще заказать юбку и брюки, разоденется она не хуже той же Нинки.

Она сняла школьную форму, примеривая обновку. Смотрелось платье обалдеть как красиво. Едва узнала себя в зеркале, переживая, что Мишка ее не видит. Такую красавицу еще поискать!

А глаза у нее и, правда, под цвет… Синие-синие…

– Ну вот, совсем другое дело! – всплеснула руками Ольга Ивановна. – И не снимай, так иди…

– Ладно, берем, – согласилась мать. – Мы тебя, наверное, сильно задержали.

– Мерки только с нее сейчас сниму… – Ольга Ивановна открыла блокнот, достала сантиметровую ленту, быстро измерила Любку вдоль и поперек. – Какую будем заказывать.

Любка закрыла глаза и представила. Такую юбку она уже видела, в том же журнале – с карманами, прямую, зауженную к низу, с молнией на боку и средней ширины поясом. И брюки, не совсем чтобы клеш, подметать брюками тротуар, как делала вся школа, она не собиралась. И тоже с карманами. На блузку материал у них дома был, мать купила метров восемь дешевого уцененного шелка с вискозой, который долго лежал в магазине. Сам он был бледновато зеленый с серым узором, но теперь Любка думала о материале иначе. На стенде материал платья смотрелся обычно, а пошитое платье внезапно изменило ее до неузнаваемости…

– Месяца через два, не раньше, – предупредила Ольга Ивановна. – Люди уже на восьмое марта делают заказы.

– Мне раньше почему-то казалось дорого. В голову не приходило, что можно заказать, – призналась мать.

– Раньше в магазине можно было купить, а сейчас ничего нет, – с недовольством бросила Ольга Ивановна. – Или за людей нас не считают, или люди стали жить хорошо – сметают все и сразу.

– Ты ведь коммунист! – ехидно заметила мать. – Разобралась бы!

– А от меня что-то зависит? – рассмеялась Ольга Ивановна. – Нас, коммунистов не спрашивают, деньги платим и ладно.

На первом этаже веселье было в самом разгаре. Начальница почты, Алина Федоровна, раздавала подарочные наборы. Почтальоны выбирали себе синие пальто с металлическими пуговицами и белые валенки. Домбытовские плясали под гармонь возле елки и пели похабные частушки.

Когда Любка вошла в новом платье, все ахнули, рассматривая и щупая его. Особенно заинтересовала вышивка, которая смотрелась как ручная.

– Это я еще в училище баловалась… Машинка стоит, никто не заказывает, – как бы между делом похвасталась Ольга Ивановна.

– Вы у нас мастерица, – согласились домбытовские.

Все обновы уложили в почтовскую сумку. Мать еще ненадолго осталась, а нагруженная Любка, после того как поела и выпила газировки, отправилась домой. На этот раз мать сама наложила ей всего понемногу, помогла собраться, попросив взять в баню вещи и ее, и Николки. Николка пока ходил в баню в женское отделение, но на будущий год должен был мыться самостоятельно. Мать его приучала париться и обязательно намыливаться два-три раза, чтобы потом он не забыл, как это делать.

Мороз на улице крепчал, начиналась небольшая метель. Сок, маринованные яблоки и сумку матери Любка до дому дотащила кое-как, отдыхая через каждые двадцать метров. Но до дому было недалеко. Времени до вечера в клубе оставалось не так уж много. Сначала концерт, потом праздничная лотерея, потом хороводы и розыгрыши, а в одиннадцатом часу клуб закрывался, чтобы люди шли встречать Новый год у себя дома или в столовой. На ночную дискотеку клуб должен был открыться в час ночи, не раньше. В запасе было еще часа четыре.

Любка быстро собрала полотенце, мыло, шампунь и сменное белье, не задерживаясь, понимая, что народу в бане будет много, вернулась, предупредив мать, что займет очередь. Народ с почты расходился, она уже тоже собирала Николку, помогая почтальонам прибрать за собой, собирая посуду, которую домбытовские принесли из дома.

Но на удивление очереди в баню почти не было. Основная часть успела помыться с самого утра – случай небывалый. Любка купила три билета, предупредив, чтобы пропустили мать с Николкой, заняла для них шкафчик и два тазика. Один спрятала в шкафчик, а два взяла с собой.