Анастасия Вихарева - Выжить и вернуться

Мишка теперь сам дрожал, руки его шарили по ее телу, сжимая плечи, коленки у него подогнулись, он весь как-то напрягся, целуя лицо и шею, и ухо, и снова возвращаясь к губам, прижимая ее к стене все крепче и крепче, и снова содрогался всем телом, судорожно просунув руку за ворот платья и до боли сжимая кожу, не давая ей вскрикнуть.

Казалось, прошла целая вечность…

Мишка вдруг как-то резко успокоился, останавливаясь и не отпуская, словно прислушивался к себе, навалившись всем телом.

Губы у Любки опухли и болели, он их здорово покусал.

– Теперь скажи, что ты меня не любишь! – смеясь, прошептал он над ухом.

– Дурак, – Любка попробовала его оттолкнуть, и когда он перехватил руки, уткнулась ему в грудь головой, стараясь запомнить этот миг навсегда.

А потом он снова ее поцеловал – нежно, ласково… пока в дверь не постучали.

Многие хотели целоваться так же…

Он поправил ей волосы, достал белый носовой платок, провел им под глазами, отступил на шаг, окинул ее взглядом, оставшись удовлетворенным. Подвел к двери, отрыл замок и, изменившись до неузнаваемости, недовольно бросил:

– Поговорить не дадут!

За дверью стояла Наташка и Катька. А еще та самая девушка, которая перед этим была в этой комнате. Она недовольно и пренебрежительно смерила Любку взглядом, прошла в комнату, достала свою сумочку, порылась, что-то в нее положив, подошла к Мишке и обняла его. И он ей ответил, улыбнувшись, проведя пальцем по ее носу, чмокнул в лоб.

– Конечно, я посмотрю на твою бородавку, приходи в больницу, – обратилась девушка к Катьке, которая видимо, пыталась с нею познакомиться.

Та самая медичка, которая приехала на работу в больнице на практику. Катька сделала попытку улыбнуться.

– Ой, а можно переставить мое время?

– Ну конечно, – мило прощебетала девушка.

И так, обнявшись, они вышли, а напоследок Мишка бросил Наташке:

– Захлопни дверь, когда будешь уходить.

Любка наблюдала за происходящим молча, хотя грудь ее полыхнула огнем. Червь заставил ее содрогнуться, подкатила к горлу тошнота. Любка нащупала позади пальто, опустилась, чтобы удержаться на ногах.

– Вы чего здесь делали? – подозрительно поинтересовалась Наташка.

– Да просто… Поговорили… – заставила себя говорить Любка.

– Да-а? И о чем же? – спросила Катька, продолжая улыбаться, как будто ее это не касалось. Она не поверила, голос ее дрогнул. – О чем?

– Ну… не думаю, что тебе будет приятно это услышать от меня, – Любка уже взяла себя в руки. Теперь уже все, что произошло в это комнате, казалось Любке каким-то дурным сном. Врать, чтобы не нажить врага… Нет, конечно, не в лице Катьки… Но она умела подлизываться, практика у нее была – учителя постоянно завышали ей оценки, а если отвечала плохо, ничего не ставили. Могла настроить кого угодно. – Спрашивал, как тебе помочь… Он знает, что ты его любишь, а он… – Любка запнулась, оказывается, о Мишке она ничего не знала. Он мог целоваться с Катькой точно так же, ради забавы.

– А при чем здесь ты? – не унималась Катька, приклеенная улыбка с ее лица ушла.

– А я и отправила его к тебе и к Наташе…

– Что-то вы больно долго разговаривали, – заметила Наташка.

– Да-а? – удивилась Любка, оживившись. – А сколько времени?

– Два часа… – Катька посмотрела на свои часы, поправив их на руке.

– А мне показалось недолго… поболтали ни о чем…

– А именно? – престала переживать Катька, она тоже расслабилась.

– Да я уже и не помню… как-то само собой… – Любка пожала плечами.

– Мы сегодня идем танцевать или нет? – не выдержала Наташка, услышав, что рядом с дверью теперь разговаривают люди.

– Идем, – кивнула Катька.

Любка поплелась следом за о чем-то весело болтающими подругами, пропуская слова мимо ушей. Она, наконец-то, осталась предоставленная самой себе, имея возможность подумать обо всем, что с нею произошло. Или это была брошенная насмешка? Но ведь она чувствовала, чувствовала! Может быть, он не хотел ее подставить и объяснит все потом? Или будет ждать после танцев? Или, когда расстанется с этой практиканткой? В том, что между ними роман, который начался много раньше, Любка не сомневалась. Или снова вмешался Голлем, который выпил его, когда он открылся?

Она узнала, значит, и Голлем теперь знал, на кого направить удар! Она справлялась с ним, когда он нападал на нее, но как с ним бороться, когда он нападал на других? Любка попробовала перенастроиться, но здесь было слишком много людей – зыбкий мир терялся за ними. Рассыпалась и таяла даже тень пространства того мира.

Танцы были в самом разгаре. И всюду, куда бы Любка ни смотрела, она видела Мишку Яшина и практикантку. Вот они танцуют медленный танец… Вот он поддерживает ее за руку… Вот он с кем-то ее знакомит и выводит ее подышать свежим воздухом… А если проходил мимо, то не взглянув, или смотрел сквозь нее, как будто она была пустым местом.

Любка сжимала губы, чтобы не застонать и не разревется, как Катька, просто закрывая глаза, заставляя себя слушать обращенные к ней слова. Раз или два Таня вытащила ее на улицу, познакомив с парнем, который признался ей, что давно хотел подойти и спросить, как она отнесется к тому, чтобы встречаться с ним. Похоже, Таньке он понравился, она была единственная восьмиклассница, у которой пока не было парня.

Любке новый бой-френд подруги не понравился, но разочаровывать ее она не стала.

Во-первых, он только что вернулся из армии, слишком взрослый. Обычно такие искали подруг для того, чтобы переспать. Но Таня училась в восьмом классе, и если брать ее и того парня, то разница между ними была точно такая же, как между нею и Мишкой. Или четыре, или пять лет. Многим исполнялось восемь лет в первом классе перед новым годом, как если бы исполнилось Любке, пропусти она один год. Во-вторых, прыщи по всему лицу… А в-третьих, он все время пытался сострить, и у него это не получалось – она не понимала Татьяну, которая раздражалась взрывами хохота на каждое его слово.

В четвертом часу люди начали расходиться. Теперь осталась только молодежь, которая составляла основной контингент клубных завсегдатаев. Любка и Таня сидели на улице на парапете крыльца, когда Мишка и практикантка под руку вышли из клуба полностью одетые.

– Спички есть? – попросил он у Таниного парня.

– Есть, – тот подал ему коробок, доставая из пачки сигарету.

А после смерил Любку насмешливо, словно ждал от нее какого-то проявления чувств или реакцию. Но Любка уже не искала в его взгляде ни любви, ни нежности, ни воспоминаний. Боль, которую она чувствовала все это время, притупила чувства, разделив ее саму в себе. Мысли ее оставались холодными, теперь она наблюдала за биением сердца и за чувствами, которые приходили к ней, как за своей болезнью, с которой научилась справляться за полтора года. И всю ее жизнь.