Артем Каменистый - Экстремальная археология [litres]

– Куба, это уже моя проблема. Так что насчет еды?

– Это тебе целый мешок вяленого мяса клюмсов придется брать. Жрать ты мастак, меньше никак. Вот только ежели каждый день жевать такую гадость, бедное твою брюхо. Дурное у них мясо, долго на нем держаться нельзя, скрутит в дугу, и глаза пожелтеют.

Я покачал головой:

– Нет, ты не поняла. Мне не нужно мясо клюмсов. Вонючее оно или нет, без разницы. Мне нужна нормальная еда. И не все подряд, а самая сытная. Масло, солонина, сыр. Можно жирную рыбу, но такую, чтобы за несколько дней не испортилась. Специй хотелось бы, если их вообще реально здесь найти. – Увидев, как взгляд старухи становится невменяемым, успокаивающе добавил: – Я понимаю, что достать такие продукты непросто. Но еще я понимаю, что у живущих в Верхнем городе они есть. А у меня есть символы ци. А может, и кое-что получше для такого дела найду. Куба, мне нужна хорошая еда, и я рассчитываю, что ты мне с ней поможешь. Заодно и для себя возьмешь, я все оплачу. Сама говоришь, что часто мясо крабов есть нельзя, а вы, по-моему, ничем другим не питаетесь.

На третье утро после высадки на кишащий клюмсами берег я стоял в сотне шагов от ворот Верхнего города и в последний раз выслушивал инструкции Дырокола:

– Рожу сделай честной, но особо там ее не показывай. Не наша у тебя рожа, подозрительная. И держись подальше от черных доспехов. Данто Четвертый нанял два отряда: «Бешеных коршунов» и «Спустившихся с гор». Мы их называем Петухами и Опущенными, но упаси тебя ПОРЯДОК ляпнуть при них такое. Наемникам до нас дела нет, они держат стены и ворота. И держат хорошо, хрен где проберешься, мы пробовали. Но на пацанов, которые проходят в ворота Верхнего, смотреть не должны. Да и не вижу я их, сегодня там только местные, а у них через одного глаза на заднице, а остальные вообще без них. Иди спокойно, не смотри ни на кого, делай вид, что ты честный парень. Там тебя окликнуть могут. Но, может, и не окликнут. Пацан, одежду которого ты надел, почти каждый день в Верхний проходит. К нему привыкли, и шапка у него приметная. Вот так и шагай с честной рожей, показывай шапку, но не показывай глаза. Таких глаз во всем Хлонассисе не найти, у нас тут поголовно карие. С какой стороны ни глянь, на нашего ты непохож, но больше всего непохож спереди. Прячь глаза. Прячь. Спросят, кто такой, спокойно отвечай, что ты Гунт Младший, помощник краснодеревщика. Идешь ты не куда-нибудь, а в дом к уважаемому Пагу Аусису, где ремонтируют второй этаж после пожара. Говори это, но не смотри. Глаза вниз. Как пройдешь, сначала налево сверни. Пусть видят, ты не сам по себе, ты к Пагу шагаешь… чтоб этот жирный хрыч на гной растекся. Ну а потом вали, куда тебе надо, как за углом скроешься.

– А там дальше постов нет, где вопросы задают? – уточнил я.

– В Верхнем везде присматривают. Перед каждым богатым домом охрана. И в квартал семьи вообще не лезь, там за каждой мухой следят. Еще пешком патрули ходят, могут спросить. Особенно если патруль Петухов. Они не местные, но глазастые, а тебя за одну рожу хватать можно. Учти, если тебя поймают черные, сам ПОРЯДОК уже не поможет. Твари, а не люди. Не будь их, Ингармет уже давно бы город взял. Ну чего стоишь? Шагай давай. Вон как раз портовики к воротам чешут. За ними пристройся и проскочишь.

– Благодарю, Дырокол.

Коротышка покачал головой:

– Даже думать не хочу, как ты оттуда выбираться собираешься. Это уже не мое дело.

Я, естественно, не стал рассказывать, что, если у меня все получится, дорога назад вряд ли вызовет серьезные затруднения. Даже если придется прорываться с боем – не страшно. Главное – выскочить из Верхнего города. В Нижнем гоняться за мной даже наемники долго не станут.

Потому что здесь, в Хлонассисе, сложилась любопытная ситуация. Данто Четвертый – действующий лидер правящего клана – решил кардинально разобраться с вопросом некоего намека на двоевластие, сложившегося в городе. Ведь его семья не принимала участия, так сказать, в промышленном развитии. И многочисленная, сложно устроенная каста ремесленников, заправлявшая здесь со времен основания, все еще удерживала достаточно высокие позиции. Значительная часть денежных потоков шла строго через них. Как аристократы ни пытались к ним присосаться, ничего не получалось, потомки основателей всячески препятствовали вмешательству в их дела.

Ну да, какой смысл делиться с теми, кого они считали паразитами пришлыми? Помощи от тех никакой. Всей внешней торговлей занимались горожане, проблемы с ней решали тоже они. Ремесло – тоже на них. Большие деньги крутились, доходило до подкупов степных ханов ради перераспределения доходов и даже давления на Данто.

В итоге клан получал свое только с налогов, а это не так много. Плюс говорить об абсолютной власти не приходилось. Ограбить и прижать к ногтю сплоченных горожан напрямую не получалось, пока кому-то из аристократов не пришла в голову оригинальная мысль: «А почему бы не подмять под себя сырьевые потоки, перекрыв кислород и ремесленникам и купцам?»

Мастеровые зависят от поставок шкур, а эти самые поставки никак не защищены, хаоса в них много. Тот, кто монополизирует торговлю со степняками, сможет устроить сырьевой голод. И при этом внакладе не останется, потому что сырьем торговать проще, чем промышленными изделиями. Не нужно заботиться о качестве, вкладываться в развитие производства и обучение персонала. Его без сложностей можно перепродавать за морем или приходящим оттуда купцам.

Оппозицию ремесленников аристократы в итоге задавили, перекрыв им возможность получать доходы. Чтобы сделать дорогую кожу, для начала понадобится шкура, а шкуры теперь проходили исключительно через семью. И она не оставляла их в городе, что не позволяло здешним мастерам получать на них добавленную стоимость. То, что производили степняки, в сыром виде по дешевке уходило за море. Да, в целом денег при новой схеме получалось меньше, зато их не приходилось делить со строптивым населением, упорно не желающим отдавать аристократам всю власть и прибыль, работая за черствый хлеб.

Специалисты, способные превращать убогие шкуры в великолепную кожу и дорогие изделия из нее, стали ненужными. Сырьем торговать куда проще и выгоднее, если речь идет о невеликой кучке элиты. У нее денег прибавилось, а вот в Хлонассисе убавилось в разы. А дабы снизить градус напряженности, город наводнили дешевой наркотой. Формально за нее карали, а по факту дурью занималась сама стража. Все знали, что попасть в ее застенки чревато «подсаживанием». Заключенных разными способами принуждали употреблять, вырабатывая зависимость, после чего на улицу выпускалась новая партия клиентов.