Диана Дуэйн - Человек-Паук. Веном-фактор [сборник litres]

ЭмДжей с радостью направилась следом. Это было наименее сложное прослушивание за последнее время. Джимн притащил с собой стопку сценариев и принялся рыться, вытаскивая нужные страницы.

– Поскольку мы работаем в сжатые сроки, – произнес он, – и у тебя не было возможности заранее ознакомиться с материалом, я не буду давать ничего слишком существенного. Я ищу эмоции, ищу тот безумный голос, которым ты вчера отчитала нашего друга, любящего повопить. Мне нужны действительно сильные эмоции, не стесняйся кричать.

ЭмДжей искоса посмотрела на него.

– Верите или нет, но большую часть жизни я избегала крика.

– Отлично. Тогда покричи здесь, выпусти это… и, если все выгорит, тебе еще и заплатят.

«А это уже интересный концепт», – подумала ЭмДжей. Ей все больше и больше нравилась эта затея.

– Большинство этих персонажей – плохие ребята, так что не бойся скатываться в «муа-ха-ха». К сожалению, широкая аудитория еще не привыкла к тому, что плохие ребята не обязательно должны выражаться как плохие ребята. Это прочно укоренилось в сознании, а нам теперь расхлебывать. Надеюсь, через двадцать лет все снова начнут читать Толстого и Киплинга, и сегодняшние привычки покажутся всем очень глупыми. Ну хорошо, теперь я закрою тебя здесь, чтобы избавиться от звуковых помех. У тебя нет клаустрофобии?

– Я живу на Манхэттене.

Джимн усмехнулся.

– Я просто спросил.

Следующий час Мэри Джейн зачитывала кажущиеся обрывочными строки самыми разными голосами: высокими, низкими, злыми, угрожающими, испуганными и смешными. Это оказалось на удивление легко, а может, все дело было в таланте режиссера. У Джимна был не только настоящий талант извлекать такие тона и оттенки ее голоса, о которых она и не подозревала, но и талант по части озвучки. Если даже после пяти минут объяснений вы не могли взять в толк, чего он хочет, Джимн сам изображал это. Нужно было лишь повторить, и можно было спокойно идти домой.

– Ага! – восклицала ЭмДжей, произнося фразы с нужным количеством восклицательных знаков. – Теперь ты мой! – кричала она, и ее в ее голосе читались самые разнообразные оттенки, включая совершенно неуместные для детского анимационного сериала, и было нечто в ее произношении: «Сопротивление бесполезно!», и Джимн уткнулся лицом в пульт и заколотил по нему кулаками. – Прости, – сказала она, – мне повторить это еще раз?

Джим нажал на кнопку, позволяющую его голосу раздаться в звуконепроницаемой студии, и хотя ему удавалось держать себя под контролем, ЭмДжей расслышала в его словах отзвуки смеха.

– Да! – воскликнул он. – О, да! Еще раз, только громче!

Это продолжалось целый час, а то и больше. Наконец Джимн остановился, нажал на кнопку и спросил:

– Может, ты пить хочешь? Принести тебе воды со льдом или еще чего?

Подобная мысль посетила и саму ЭмДжей десятью минутами раньше, прямо во время очередного злодейского смешка, так что она с радостью согласилась.

– Никуда не уходи, – сказал Мэйгон, – я сейчас вернусь. – Он поднялся из-за пульта и вышел из звуконепроницаемой комнаты.

«Я в ловушке, – подумала ЭмДжей, – я в ловушке». Разумеется, это было не так.

Тяжелая звуконепроницаемая дверь даже не была заперта, она оставалась плотно закрытой под давлением собственного значительного веса. Но в студии царила полная тишина, обшивка поглощала любой звук. ЭмДжей сидела так несколько минут и просто слушала тишину. Ньюйоркцы порой забывают, что это такое, и, если забрать их в деревню, они не смогут спать по ночам – так не хватает звуков подземки, уличного шума, и гула, создаваемого десятью миллионами жителей, запертых в каменных джунглях.

А здесь было легко поверить, что снаружи почти не осталось человеческих существ. Почти, но не совсем: чуткое ухо могло уловить шум проезжающего мимо грузовика или грохот поезда, несущегося глубоко под землей, хотя это были скорее ощущения, а не звуки. ЭмДжей положила руку на стол, но ничего не почувствовала. Полное отсутствие звука.

«Интересно, – подумала ЭмДжей с улыбкой, – нельзя ли попросить этих людей сделать ремонт в нашей квартире. – Улыбка стала озорной. – По крайней мере, в спальне».

Джим вернулся с банкой «колы» для себя и высоким стаканом воды со льдом для нее.

– Слушай, – сказал он, его голос казался странно тусклым и безжизненным, словно бы звукоизоляция высосала из него всю энергию, – сегодня тебе не нужно ничего записывать, если не хочешь.

– Как скажете. – Она сделала глоток из полистиролового стакана и уставилась на него поверх кружки.

– Извини насчет него, – произнес Джимн, – жутко деклассирующая вещь, знаю, но у нас никак не получается выбраться в «Гристедс» за нормальными пластиковыми стаканами. – Он уселся в другое режиссерское кресло. – Ты очень гибкая, – добавил он, – блестяще следуешь указаниям режиссера и очень благожелательная. Я очень удивился, когда увидел тебя вчера в том дурдоме. Никак не мог понять, что такой спокойный человек там забыл.

– Ближе к концу съемок я и сама стала задаваться этим вопросом, – ответила ЭмДжей.

– Короче, ты свободна?

– Как скоро?

– Сегодня вечером.

– Сегодня вечером? – ЭмДжей моргнула. – Надеюсь, мы говорим не об ужине?

– Нет, – рассмеялся Джимн, – мы записываем эпизод «Гига-группы» и потеряли пару наших актеров. Дела, болезни и все такое. Я бы мог использовать тебя в качестве замены. Ты сможешь познакомиться с нашими ребятами, а это было бы неплохо, я чувствую, что мы могли бы работать вместе на постоянной основе. По крайней мере, полупостоянной. Все главные роли уже заняты, но у нас есть некоторые периодические злодеи. И один из них – женщина.

– Злодеи? А это весело.

– Да, я подумал, что тебе это будет интересно, когда услышал твой злодейский смех во время прослушивания. Тебе не так часто выпадает возможность побыть плохой девочкой, не так ли?

ЭмДжей усмехнулась и пожалела, что не может рассказать Джимну, насколько все это забавно. Будучи женой супергероя, ты стараешься быть максимально хорошей. Тебе приходится поддерживать собственную карьеру, а заодно следить за мужчиной, который не замечает голода, даже когда его желудок урчит как трактор, чтобы он получал столько еды, отдыха и любви, сколько ему было необходимо для компенсации того, что он недополучил в жестоком темном мире за пределами вашей небольшой квартирки.

– Никаких проблем.

– Отлично. Насколько я могу судить, мы начнем как обычно, то есть в районе восьми – хотим дать городу шанс хоть немного затихнуть. Должен предупредить, эти звукозаписывающие сессии часто затягиваются допоздна, примерно до полуночи, иногда чуть дольше. Мы заключаем стандартные четырехчасовые контракты и платим установленную профсоюзом норму за четыре часа, а если сессия затягивается за полночь, платим по полуторному тарифу. Тебя устраивает?