Майкл Стэкпол - Вол’джин. Тени Орды [litres]

– Если бы я желал столько власти, я бы правил в Оргриммаре на престоле, омытом орочьей кровью. Этот путь, это желание для меня закрыты, – Вол’джин постучал по кинжалу, привязанному к левому плечу. – Вы несете наследие зандаларов. Традиции зандаларов сформировали вас. Они определяют вашу судьбу. Я тоже наследник древней традиции. Я темный охотник. Зандалары еще лежали в колыбели, когда моя традиция уже была стара. Мой выбор предопределен лоа. Лоа желают лучшего для своего народа. Если бы Элорта но Шадра сказала мне, что для троллей лучше ваша смерть, этот маленький кинжал уже пришпилил бы ваш глаз к изнанке черепа.

Вилнак’дор пытался сохранить самообладание, но его выдало то, что после этих слов он скрестил руки на груди.

– Будь это…

– Она слала видения, выражая недовольство, генерал, но не требовала, чтобы я убил вас, – Вол’джин сложил ладони. – Она напоминает мне об ответственности. Моя жизнь, мои желания – в ее распоряжении. Новое правление троллей, возвращение к старым традициям – это ее осчастливит. Служа вам, я послужу ей. Если вы меня примете.

Искренний тон последних слов Вол’джина заставил зандалара задуматься. Он поощрительно улыбнулся, его руки оттянули болтавшиеся концы узловатого пояса из золотого шелка. Его лицо приняло выражение, которое Вилнак’дор явно считал отражающим мудрость и размышления.

«И при этом он стоит, как ребенок, разодетый в тряпки могу, в зале, построенном под размеры могу».

По сравнению с высокими окнами на заднем фоне, толстой резьбой на рамках и высеченными изображениями на стенах, Вилнак’дор казался меньше. Вол’джин не мог понять, почему Растахан послал именно его – если только этот генерал с наименьшей вероятностью оскорбил бы могу. Вол’джину также пришлось предположить, что Вилнак’дор – не единственный высокопоставленный зандалар, участвующий во вторжении.

«Но мне придется иметь дело с ним».

– То, что ты сказал, Черное Копье, требует раздумий, – кивнул старый тролль. – Твое положение темного охотника значительно, а политическая оценка – весома. Я подумаю об этом.

– Как будет угодно, господин, – Вол’джин поклонился на пандаренский манер, затем последовал за Кхал’ак. Они шли по темным коридорам, а их шаги казались не более чем шепотом, который эхом разлетался под мрачными сводами. Они хранили молчание, пока не достигли лестницы и не встали между каменными цийлинями.

Вол’джин повернулся к зандаларке, не скрывая эмоций:

– Ты осознаешь, что нам придется его убить? Ты была права в том, что он боится меня. Темных охотников он боится еще больше.

– Вот почему он будет вынужден тебя устранить, – Кхал’ак нахмурилась. – Не так неуклюже, как пытался Гаррош. Сперва он дождется, когда придет Черное Копье. Затем может расправиться с тобой. Записка, что ты напишешь перед смертью, восхвалит его и назначит его или его марионетку твоим преемником.

– Согласен. Это дает нам время.

– Он даст тебе посидеть в тюрьме несколько дней, потом освободит, чтобы ты был благодарен.

Вол’джин кивнул:

– Дает тебе время на подготовку.

Не успела она ничего ответить, как в двери вошел генерал Као. Он все еще был в плаще, но к нему добавил высокие сапоги, штаны из золотого шелка, рубаху из черного шелка и золотой ремень. Могу остановился – не от удивления, а нарочно.

«Значит, он следовал за нами».

– Мой господин обещал мне, что я могу убивать столько пандаренов, сколько захочу. Это ничтожные существа, и чем больше мы уничтожим, тем лучше. А потом их род будет целиком стерт с лица земли, – генерал обнажил белые зубы. – Включая твоих товарищей, тролль.

– Мудрость твоего господина заслуживает почета, – Вол’джин отвесил поклон – не низкий и долгий, но все-таки.

Могу фыркнул.

– Я тебя знаю, тролль. Ты понимаешь только силу. Смотри и учись бояться силы моего господина.

Генерал Као широко развел руки, но не в жесте обозначения силы. Вместо этого он предстал будто хозяином, устроителем пира, обозначающим удовольствия, поджидающие гостей внутри. Когда в охват его рук попали цийлини, звери шевельнулись. Камень не треснул, как во время воскрешения могу. Эта магия была проще, банальнее. Сила Короля Грома мгновенно преобразила серый камень в живую плоть, а пустоглазых существ – в голодных чудовищ.

Као рассмеялся. Цийлини, как гончие по зову охотника, развернулись на пьедесталах и встали по бокам от него.

– Это построили не твои пандарены. При всем времени, что у них было, они бы ни за что не смогли создать нечто настолько же элегантное. Король Грома создал их самолично, во снах. Теперь, когда он вернулся к нам, то заново создаст империю. В этом мире нет силы, что могла бы его остановить, нет силы, что помешает ему заполучить все, чего он желает.

– Лишь глупец станет ему противостоять, – Вол’джин склонился уважительнее. – А я не глупец.

Как только Као ушел, Кхал’ак глубоко вздохнула.

– Он не тот враг, что я желала бы себе нажить.

– Это моя ошибка.

– Временная промашка, и ее можно уладить, – она подошла к Вол’джину и сняла церемониальный клинок. – Я смогу убедить Вилнак’дора, что ты – ключ к успеху. Он освободит тебя. А до тех пор…

Черное Копье улыбнулся и поднял руки, чтобы его снова заковали в золотые цепи.

– Я тролль. Я могу быть очень терпеливым.

Кхал’ак поцеловала его в щеку, прежде чем передать страже.

– Скоро, темный охотник. Очень скоро.

По приказу зандаларов друзья Вол’джина отошли от дверей клетки, а затем снова приветствовали его, когда стража ушла, и попросили пересказать все. Так тролль и сделал, начиная с предложения Кхал’ак и заканчивая беседой с предводителем зандаларов и демонстрацией силы Као.

Куо ничего не сказал. Чэнь был непривычно молчалив. Человек схватился за прутья клетки над головой.

– Не могу опровергнуть твои доводы.

Вол’джин пристально посмотрел на него.

– Ты принял решение, что останешься мертвым, как бы это ни было больно, потому что так лучше для твоей семьи, да?

– Верно.

– И принял это решение, потому что взглянул на жизнь, как она есть на самом деле, а не как воображал или желал бы ее видеть, да?

Тиратан кивнул:

– Как я уже сказал, я не могу опровергнуть твою логику.

Вол’джин присел и понизил голос:

– Чтобы совершить благо для семьи, нужно отталкиваться от истины, а не от иллюзии. В этом есть и всегда будет беда зандаларов.

Чэнь пододвинулся ближе.

– Я не понимаю.

– Ты должен видеть, друг мой. Ты уже это видел. Ты знаешь племя Черного Копья. Ты был среди нас. Ты узрел наше сердце. Зандалары, гурубаши и амани – они смотрят на нас сверху вниз. Они считают, что мы ничего не добились, пока они растили и теряли империи. Гурубаши мнили, что могут нас извести. Но не смогли. Они не смогли узреть истину: Черное Копье всегда выживает. Мы выживаем, потому что живем в мире, какой он есть, а не в мире, который мы потеряли. Они меряют все по вымышленным меркам. Они не знают, какими на самом деле были империи прошлого. Они ориентируются только на романтические фантазии об этих империях. Их мерки нереалистичны – не только потому, что стоят на лжи, но и потому, что этим меркам нет места в сегодняшнем мире.