Майкл Стэкпол - Вол’джин. Тени Орды [litres]

– Я рад их отваге.

Тиратан смерил Вол’джина взглядом.

– Кто эта женщина? Почему?.. – начал он.

– У нас еще будет время это обсудить, но сейчас у меня вопрос, друг мой. Отвечай правду. Это важно.

Бывший охотник кивнул:

– Спрашивай.

– Чэнь рассказал тебе, что я сказал освобожденному человеку?

– Что я мертв. Что ты меня убил? Да, – Тиратан слабо улыбнулся. – Приятно знать, что меня убил не меньше чем элитный воин Орды. Но не на этот вопрос ты хотел услышать мой ответ.

– Нет, – Вол’джин нахмурился. – Человек желал знать, где ты. Страшился и надеялся. Он хотел, чтобы ты был жив и дышал, чтобы именно ты спас его. И он пришел в ужас от того, что ты мертв. Почему?

Тиратан ненадолго замолк, ковыряя грязный ноготь. Он не поднял глаз, даже когда начал говорить:

– Ты побывал в моей шкуре в Сердце Змеи, когда меня коснулась энергия Ша Сомнения. Ты видел человека, который отдал мне приказ. Человек, которого ты спас, – это Морелан Ванист, его племянник. Мой отец тоже был его охотником, как и его отец, и мы всегда находились в услужении семьи Ванистов. Болтен Ванист, мой лорд, – тщеславный человек, а его супруга – коварная старая карга. Вот почему он так полезен для Штормграда: если где-то идет кампания, он только рад к ней присоединиться, чтобы убраться от жены. Хотя Болтен и сам известный манипулятор. У него всего три дочери, каждая – замужем за амбициозным человеком, которому обещаны владения тестя, если они ему угодят. И все же, когда он уезжает, регентом становится Морелан.

Вол’джин наблюдал, как на лице человека меняются эмоции. При словах о служении семьи ярко светилась гордость, но ее тут же проглотило отвращение к семейным перипетиям его повелителя. Тиратан явно служил, как мог, но такому лорду, как Болтен Ванист, невозможно полностью угодить или доверять. Прямо как Гаррошу.

– Любого другого Ша Сомнения разорвал бы на клочки. Они бы усомнились, достойны ли жить. Они бы в мгновение ока погубили себя, не в силах принять решение, потому что ша убедил бы их, что любой выбор – неверный. Прямо как мул между двумя равно аппетитными стогами сена, они бы умерли с голоду посреди изобилия просто потому, что не могли бы принять решения. – Человек наконец поднял глаза – усталость опустила его плечи и отпечатала возраст на лице. – Для меня Ша Сомнения стал свечой во тьме жизни. Я сомневался во всех и в тот миг узрел истину всего.

Вол’джин поощряющее кивнул, но хранил молчание.

– У меня есть дочь, четырех лет от роду. В последний раз, когда я был дома, она хотела рассказать мне сказку перед сном. Она рассказала о пастушке, которой нужно было справиться со злым охотником, для чего она обратилась за помощью к доброму волку. Я узнал сказку и мысленно объяснил себе эту смену ролей влиянием некоторых гилнейских беженцев, поселившихся в нашем городе. Но, когда меня коснулся ша, я узрел истину.

Моя жена была этой пастушкой – такой доброй и нежной, такой невинной и любящей. Как ни странно, я встретил ее, когда охотился на стаю волков, выслеживающих ее стадо. Не знаю, что она увидела во мне. Для меня же она была совершенством. Я ухаживал за ней и завоевал ее сердце. Она – величайшая победа в моей жизни.

К сожалению, я убийца. Я убиваю, чтобы прокормить семью. Убиваю, чтобы сберечь страну. Я ничего не созидаю, только уничтожаю. Это снедало ее душу. Это ее устрашало – знание, что если убийство дается мне так легко, значит, я могу убить кого угодно. Моя жизнь и все то, что у меня было, мало-помалу питалось ее жизнелюбием. – Человек покачал головой. – А правда, друзья мои, в том, что она права. В мое отсутствие, пока я исполнял свой долг, она сблизилась с Мореланом. Его жена умерла много лет назад при родах. Его сын дружит с моими детьми. Моя жена за ним присматривала. Я ничего не подозревал или, быть может, ничего не хотел видеть, потому что, если бы видел, понял бы, что он лучший отец для моих детей и лучший муж для моей жены, чем я сам.

Тиратан покусал нижнюю губу.

– Когда я его увидел, то понял, что Морелан решил, услышав о моей смерти, тоже доказать свою храбрость. И он пришел в Пандарию, а дядя воспользовался им, словно фигурой на доске. Его побег докажет все, что нужно доказать. Он станет героем. Он отправится домой и будет с семьей.

– Но это твоя семья, – Вол’джин изучил лицо человека. – Ты их еще любишь?

– Всей душой, – человек провел руками по лицу. – Мысль, что я никогда их больше не увижу, постепенно меня убивает.

– И все же ради них ты готов отказаться от своего счастья?

– Все, что я делал, я делал, чтобы им жилось лучше, – Тиратан поднял взгляд. – И это наверняка к лучшему. Отчасти я стрелял лучше, чем обычно, чтобы Морелан понял, что это я. Убийство – мое дело, Вол’джин, и делаю я его хорошо. Достаточно хорошо, чтобы убить даже свою семью.

– Ты принял очень сложное решение.

– Я сомневаюсь в нем каждый день, но не передумаю, – зеленые глаза Тиратана сузились. – К чему эти расспросы?

– Мне тоже предстоит очень сложное решение. Похожее на твое, но куда большего масштаба. – Тролль тяжело вздохнул. – Что бы я ни выбрал, страны истекут кровью и погибнут многие.

Доказав, что они друзья лучше, чем, как считал Вол’джин, он заслуживает, три товарища смирились с тем, что тролль поделится с ними тайной, когда будет готов.

«Они верят, что я приму правильное решение. И я его приму. И отвечу за последствия. Но отвечу не один».

Команда зандаларов с удовольствием пытала Вол’джина, но в пределах разумного. Четырех пленников прилично кормили – из одного котла, но сперва подавали еду двум пандаренам и человеку. Вол’джину доставались объедки – жалкие, пригоревшие ко дну котелка и остывшие к моменту, когда наставала его очередь. Если его друзья отказывались, не ел никто, так что Вол’джин советовал им не спорить.

Точно так же их выводили в полдень на палубу, глотнуть свежего воздуха, тогда как его сажали на носу до рассвета, чтобы он промок от набегающих волн. Вол’джин терпел невольное купание и ожесточенный ветер без жалоб, втайне радуясь, что время, потраченное на привыкание к стылому монастырю, окупилось сполна.

Помогало и то, что, пока он там стоял, сами зандалары прятались в местах посуше и потеплее.

Вол’джин оказался на палубе, когда корабль прибыл к Острову Грома. Портовые строения казались новее всего остального и отличались признаками зандаларской архитектуры. Слева воины носили на склады порох и другие припасы. Он не знал, пусты приземистые здания или полны, но даже наполовину заполненные, они могли бы хорошо снабжать армию долгое время. Вол’джин подозревал, что раз пленники прибыли с генералом Као, значит припасы разгружают только для того, чтобы перенести на корабли для отправки в Цзоучин.