Эмили Ли - Нити судьбы

– Уходите,– прохрипела она, чувствуя, что теряет себя.

Мужчины замерли, Тэмин рванул к ней.

– Прошу….– зарыдала она,– уходите, – и тихо снова добавила,– прошу….

Черные клубы дыма поднимались из земли, протягивая к ней свои щупальца, растворяясь в её теле, поднимаясь всё выше и выше.

Чонсок схватил упирающегося Тэмина и поволок прочь, скрываясь всё дальше. Они отбежали достаточно далеко, когда услышали крик боли и отчаяния, переходящий в вой. Тэмин опять собрался повернуть назад, и Фенрис встряхнул его:

– Хочешь умереть? Она не в себе, не узнает тебя, – затем посмотрел на Чонсока,– уходите, я найду вас.

– Лайя… ты поможешь ей? – спросил Тэмин.

Его умоляющий тон больно резанул эльфа. Ужас и беспокойство на лице юноши неподдельные. Значит, всё-таки его чувства к ней не были игрой.

– Я попробую, – справившись со своими эмоциями, наконец, после небольшой паузы, ответил Фенрис.

– Ты же не пострадаешь? – спросил вдруг Чонсок.

– Её магия не так сильна для меня…, – «надеюсь» добавил уже про себя эльф и пошел назад.

Он замедлился, почувствовав чужую энергию. Она была не такая, как он привык ощущать от девушки. Поглощающая. Все его инстинкты кричали сейчас об опасности. Он постарался подобраться максимально близко, чувствуя, что дальнейшее движение забирает у него внутренний магический ресурс. Это напугало его, и он отступил. Он попытался зайти с другого бока, надеясь, что можно будет подобраться ближе, но результат был тот же. Лайя лежала на земле, свернувшись калачиком, такая маленькая и одинокая. Посреди леса на почерневшей мертвой траве. Черные щупальца всё ещё кружили вокруг, стягиваясь к ней, стремясь поглотить её.

– Лайя,– крикнул он. Девушка не шевелилась. – Лайя!

Черт! Что же делать? Он снова попробовал приблизиться и снова почувствовал, как магия уходит из него. И снова отошел. Ему невыносимо было смотреть на неё такую, не имея возможности добраться. Он вспомнил, как светится её кожа от волшебства, какой неземной и прекрасной она была, кружась и подставляя руки солнцу. Как счастливо и беззаботно смеется над шутками танэри, каким теплом светятся её глаза при взгляде на азура. Наблюдать за ней в эти минуты всегда горько, но отвести глаза невозможно. Он вспомнил её маленькие пальчики, блуждающие по его телу, когда она обрабатывала раны и перевязывала его. Как держала его за руку, когда он был на краю…Как близки были её губы… «Ты поможешь ей?» – голос Тэмина, полный отчаяния, прозвучал в голове. Проклятый танэри!

Фенрис нашел глазами фигуру девушки и побежал, чувствуя, как силы утекают. Он упал возле неё на колени и приподнял её, прижимая к себе.

– Лайя, очнись! Лайя, я здесь! – звал он её, обнимая и укачивая. Почему так страшно и пусто внутри? Почему он так боялся, что опоздал, боялся, что это странная темная субстанция поглотит её свет и заберет её жизнь? – Открой глаза. Слышишь? Всё будет хорошо! – голова закружилась, стало тяжело дышать, голос ослабел и уже шептал, – Лайя…

Девушка неимоверным усилием открыла глаза и увидела перед собой совсем бледное лицо эльфа. Заметив, что она очнулась, он слабо улыбнулся.

– Умница…-прошелестел его голос.

– Фенрис,– она дотронулась до его щеки, – ты снова вернулся за мной. Фенрис, – она горько заплакала, прижимаясь к нему, а он сидел, обнимая её и гладя по волосам. Тьма отступила, оставляя после себя пустоту и мертвую землю вокруг них.

Лайя уже успокаивалась, лишь тихо всхлипывая в объятиях эльфа. Начинало темнеть. Как же долго они вот так просидели, прижимаясь друг к другу?

– Пойдем отсюда, – он помог ей подняться и, держа за руку, повел. Лайя послушно шла следом. Когда выжженная черной магией земля закончилась, он остановился.

– Здесь заночуем.

Большая ель с раскидистыми ветвями создавала иллюзию защиты и уюта. Он устало сел, прислонившись к дереву.

– Ты мог лишиться своей магии и просто умереть, как все те люди, – собственные слова вызывали у неё неконтролируемый ужас. Её страшная сторона магии могла убить его. Она не принимала в себе эту сторону и боялась её. Почему он вернулся за ней, рискуя своей жизнью, снова? Лайя ласково провела ладонью по его щеке со шрамом.

– Это стоило того, – тихо ответил Фенрис.

– Посмотри мне в глаза, – она взяла его за руки и зашептала.

Тепло от её ворожбы разливалось по его телу, снова наполняя силой и магией, но Фенрису это было безразлично. Ведь ничего волшебнее, чем её глаза, которые так смотрят на него, он никогда не видел, и ничего более волнующего, чем её ладони, лежащие в его руках, он никогда не испытывал. Лайя перестала читать заклинание и нехотя отпустила его руки. Фенрис притянул девушку к себе, обнимая одной рукой и укрывая её плащом. Лайя сначала смущенно замерла, а потом расслабилась, пальцами перебирая пуговицы на его рубашке.

– Расскажи, – услышала его голос.

– Я боюсь, – ответила она.

– Больше этого не повторится, я же с тобой, – сказал Фенрис, прижимаясь подбородком к её макушке.

Лайя ещё какое-то время перебирала его пуговицы, а потом, набравшись смелости, сказала:

– Однажды я приютила девочку, её родителей забрала инквизиция. Не знаю за что. Она стала мне дочерью. Поселились в небольшом городке. Я лечила жителей, помогала с обучением грамоте. Мне говорили, что нельзя надолго задерживаться на одном месте, безопаснее жить вдали от людей, но мне казалось, что это всё глупости. Ко мне так хорошо все относились. Я думала, что даже узнай они правду, то были бы на моей стороне. Мы с Сантаной прожили там вместе счастливых пять лет, но однажды заболел младший сын старосты. Я не могла ему помочь, от его недуга не было лекарства. Сантана очень дружила с этим мальчиком и много плакала, когда видела, как плохо он себя чувствует. Я решила рискнуть и применила заклятие жизни, хоть ненадолго поддержать угасающую жизнь, надеясь, что случится чудо и его организм справится с болезнью, – Лайя замолчала, ненадолго погружаясь в воспоминания. – Он всё равно умер. Наверное, кто-то видел меня тогда, моё свечение при ворожбе. Меня обвинили в колдовстве, что я специально убила ребенка в угоду своей темной души. В одно мгновение селяне перечеркнули всю ту помощь, которую получали от меня раньше, забыли всё то хорошее, чему я способствовала. Они схватили и приволокли меня к моему дому. Били и держали. Кто-то из толпы сказал, что с ведьмой надо поступать так, как и она с ними поступила. Что за смерть ребенка нужно расплатиться смертью другого ребенка. Ведьминого отродья. А потом…заперев…заперев в доме Сантану, подожги его….Я ничего не могла сделать,– слезы потоком текли на рубашку эльфа. – Когда крики в доме затихли и моя девочка…– голос её сорвался и Фенрис сильнее прижал её к себе. – А потом тьма, живущая во мне, вырвалась. Когда я пришла в себя, все были уже мертвы. В тот миг я могла сожалеть только об одном, что не помню, как именно они умирали. Судя по состоянию их тел в отключке я пролежала несколько дней. Я отползла и спряталась, как раз вовремя. Прибыл отряд с ищейкой. Меня повезло. Меня не заметили, и я смогла скрыться.