Эмили Ли - Нити судьбы

Лайя замолчала, задумавшись, стоит ли рассказывать.

– Я заметил, что ты черпаешь силу у деревьев, но также и у солнца, и у земли, – высказал свои наблюдения Тэмин. – Да и то, как ты рассказывала о воде, говорит, что и её сила не чуждая тебе. Выходит, ведьмы универсальны?

– Не все, – уклончиво ответила Лайя.

– Я же говорил, что наша ведьма особенная! – торжественно произнес Тэмин, победно улыбнувшись Чонсоку.

– Да ну тебя,– отмахнулась Лайя.– Лучше пошли, потренируемся, пока есть время.

– Нет, сегодня у тебя тренировка с Фенрисом!

Лайя и Фенрис недоуменно уставились на него. Тэмин закатил глаза, всем видом показывая, что приходится объяснять прописные истины.

– Вряд ли тебе придётся сражаться с танэри, а вот солдаты инквизиции, возможно, ещё встретятся. Кто же тебе не покажет технику их боя, как не их бывший служитель? – проговорил юноша.

– Я маг, а не солдат, – напомнил Фенрис.

– Мечом махать умеешь весьма неплохо, значит, изучал, как минимум, основы и сможешь помочь ей,– парировал Тэмин.

– Не тебе говорить, что мне делать или не делать, – холодно проговорил эльф.

– Фенрис, не нужно, всё нормально, – Лайя успокаивающе положила ему руку на плечо, но тут же убрала, когда он зло посмотрел на её ладонь.

Мужчины продолжали сверлить друг друга глазами. Лайя не знала, что сделать или сказать, чтобы разрядить обстановку. Вмешался Чонсок, подзывая Тэмина и прося помощи в приготовлении. Эльф углубился в лес. Лайя облегченно вздохнула и пошла бродить по берегу. С лагеря доносился сердитый шепот воина, что-то выговаривающий Тэмину на азурианском. Через какое-то время все собрались на ужин у костра и молча ели. В воздухе витал отголосок недавнего разногласия.

– Я был неправ,– тихо сказал Тэмин. Лайя заметила, как Чонсок толкнул парня, отчего тот повторил уже громче. – Признаю, я был неправ, – было видно, что ему тяжело даются эти слова, – мне не следовало говорить в таком тоне и указывать тебе.

Фенрис едва заметно кивнул ему, показывая, что тема закрыта. Лайя гордилась сейчас Тэмином, и когда тот бросил на неё взгляд, то не удержалась, послала ему едва заметный воздушный поцелуй. Юноша увидел и улыбнулся в ответ. Фенрис тоже заметил, есть сразу перехотелось, он отложил свою порцию, ушел на берег и просидел там в одиночестве до самого заката. Лайя на этот раз захотела сторожить первой, поэтому, отправив мужчин спать, подкинула веток в костер, усаживаясь ближе к огню, терпеливо ожидая пока все уснут. Достала альбом, закрыла глаза и воспроизвела в памяти картину, которую хотела сохранить у себя на бумаге.

Эльф сидит на небольшом камне у самого края воды. Взгляд устремлен вдаль на воду и одновременно в никуда, поникшие, расслабленные плечи. Ветер раздувает его волосы, бросая на лицо серебристые пряди. Фенрис замер, не убирая их, хоть они периодически попадали в глаза. Пальцы закопались во влажный песок. Одиночество. Наверное, именно так со стороны оно и выглядит.

Карандаш тихо зашуршал, грусть и тоска охватили её, изливаясь на бумаге, оставляя след. Время стало снова существовать, когда последний штрих был закончен. Она принялась любоваться своим творением. Фенрис получился настолько реалистичным, словно Лайя рисовала его с натуры, а не по памяти. Что-то капнуло на бумагу, она с удивлением дотронулась до своей щеки. Девушка и не заметила своих слез. Чужое одиночество она, пропуская через себя, запечатала на бумаге. Рисунок, у него своя магия.

К ней подошел эльф, сменяя её, она поспешила закрыть альбом и спрятала его в сумку. Фенрис сел рядом.

– Что рисуешь? – спросил он тихо.

– Да так, то, что запомнилось ярче всего и хотелось бы сохранить надолго, – ответила она, испытывая неловкость, словно её уличили в чем-то постыдном.

– И что запомнилось в этот раз? – эльф просто спрашивал, а Лайе казалось, что она сейчас сгорит от смущения.

– Река, – наконец нашла что соврать девушка.

– Покажешь?

– Нет! – Лайя воскликнула слишком поспешно. Фенрис удивился и посмотрел на неё, но настаивать не стал.

– Можешь идти спать, теперь моя очередь – сказал ей эльф.

– Я хочу ещё посидеть, – прошептала девушка.

Мир, погруженный во мрак ночи, спал. Был только этот небольшой клочок земли, освещенный потрескиванием костра, и мужчина, который будоражил и волновал её, от которого разум призывал убегать и держаться подальше, а сердце заставляло бежать навстречу. Мужчина, который сейчас сидел совсем рядом, но так далеко, словно их разделяла целая пропасть.

– Фенрис, – наконец она решилась на разговор, который уже давно прокручивала у себя в голове. Чтобы не растерять свою смелость, она продолжила, не дожидаясь ответа, – ты мог умереть тогда, моя сила поглотила твою магию, а потом могла убить и тебя.

– Ну, со мной же сейчас всё в порядке, – ответил Фенрис, поворачиваясь к ней.

– Остальные ведьмы неспособны вернуть обратно магический дар, как это сделала я.

– Тогда мне повезло, что ты можешь это делать.

– Но ты же не мог этого знать! Никогда больше так не рискуй! Я не хочу, чтобы ты погиб. Только не из-за меня! – она не заметила, как в запале схватила его за руку.

– Но ты же больше не собираешься обращаться к тьме?

– Нет!

– Вот и хорошо, значит, мне больше не придётся рисковать, – эльф улыбнулся. Это было так неожиданно, что Лайя растерялась.

– Но другие…

– Ради других я бы не стал подвергать свою жизнь опасности, – тихо проговорил Фенрис, сплетая свои пальцы с её.

Лайя не нашлась что ответить. Не в силах больше сопротивляться своему желанию открыто, а не украдкой, любоваться им, девушка повернула голову и рассматривала его бледное лицо, освещенное луной. Эльф, слегка смутившись, потянул её на себя, устраивая её голову на своей ноге, укрывая плащом.

– Спи уже, – ласково пробурчал он, положив руку ей на плечо.

Лайя нашла его пальцы и снова сплела со своими. Почему с ними так? Почему иногда ночью падают все барьеры между ними, и они могут говорить о сокровенном, обнажая душу? Почему могут так легко и свободно касаться друг друга, словно знают друг друга уже давно, словно что-то значат в жизни друг друга? Что это за особый вид магии, который развеивается с наступлением утра? Лайя знала, что с рассветом вернется неловкость и стыд, что на неё холодно и безразлично будут смотреть его синие глаза, что они снова станут чужими. Но это будет завтра, а сейчас у неё есть это мгновение и тепло его рук.

Как ни старалась Лайя продлить минуты наедине с ним, сон всё же настиг её. Проснулась она уже под пение птиц и ярко светившее солнце. Первое, что она увидела, открыв глаза, это маячившее неподалеку заинтересованное лицо танэри. Взгляды, которые он бросал в её сторону, были настолько красноречивые и насмешливые, что Лайя на минутку закрыла глаза, пытаясь отложить неизбежные подколки со стороны азура. Кто-то рядом пошевелился, и девушка поняла, что всё ещё лежит на ноге у эльфа, держа его за руку. Она что, так и проспала до утра, а он так и остался сидеть? Создатель….Как теперь смотреть всем в глаза? Что они о ней подумают? Может, она и не была образцом добродетели в жизни, но понимала, что спать в обнимку с мужчиной спустя такое короткое время со дня знакомства, делает её в глазах общественности весьма легкомысленной особой, а уж если вспомнить все сплетни и разврат, которые приписывают ведьмам…Хотелось повыть. То время, которое она позволяла себе побыть с Фенрисом, было только её и уж точно не для обозрения окружающих. Лайя сожалела, что азуры увидели их вместе. Эльф слегка сжал её пальцы, словно успокаивая. Он что, тоже умеет считывать чужие эмоции?