Светлана Панина - Арасия. Возвращение

Угу, знает. Только что с того? Сашка бросил на Анну Михайловну мрачный взгляд и отвел его в сторону, делая вид, что внимательно изучает книги на соседнем стеллаже.

– Ольга Матвеевна сказала, ты опять приходил к ней, скандалил, – продолжила воспитательница, и Сашка понял, что с самого начала она говорила вовсе не о взломе класса и посиделках за компьютером в неположенное время. И что, пришла защищать эту дуру-директрису, которая ничего не хочет сделать, чтобы хоть что-то узнать о его родителях? Накатила обида уже на маму Аню, защипало в носу. Когда же они все поймут, что плевать ему на все их законы, положения и правила! Не хотите сами что-то делать – так дайте ему! Ведь есть интернет, разные сайты, столько возможностей! Но почему-то нужно ждать какого-то возраста, бла-бла-бла… Пустые отговорки, вот что это! В конце концов, через неделю ему исполнится пятнадцать, он не ребенок, кто бы что там ни думал! И Сашка продолжал сверлить злым взглядом корешки книг Дюма, Сервантеса, Жюля Верна…

– Саш, ты знаешь, я ничего не могу сделать, – участливо промолвила мама Аня.

Сашка не шевелился, игнорируя ее.

– Но, может, это тебя утешит, – терпеливо продолжала воспитательница. – Мне, возможно, не стоит этого делать, но большого вреда я не вижу. Да никакого вреда не вижу, что уж. Так что… считай это ранним подарком на день рождения. Саш, ну посмотри же…

Сашка нехотя повернулся, с вызовом глянул в ее озабоченное лицо. Не верил, что ей, действительно, есть до него дело. Сейчас, после ее слов о директрисе – нет. От этого чувствовал себя особенно одиноко, и дня рождения вовсе не хотелось. И подарков тоже – сейчас они казались подачкой. Единственный подарок, который его порадует, который исправит все, что случилось – адрес родителей. Ну или какая-то о них информация! Но Сашка знал, что так не будет. Так зачем это все?

И все же он опустил глаза и увидел небольшой сверток в руках мамы Ани – какая-то старая голубая тряпица…

В груди екнуло. Показалось, из открытой форточки потянуло холодком.

Да нет, не может быть…

Сашка глянул вопросительно, боясь надеяться.

– Это вещи, в которых тебя нашли, – улыбнулась воспитательница. – Я сохранила. Они вряд ли тебе помогут найти родных, но… Тут одеяльце, распашонка и еще… вот… шнурок с подвеской.

Затопило раскаяньем. Извинения скользнули в рот, но с языка не сорвались, не смогли. Сашка просто смотрел на маму Аню с теплотой и благодарностью, не зная, что сказать. А, может, просто не умел. А та разворачивала и разглаживала на коленях тряпицы. Небольшое одеяльце: в одном углу вышиты серебряным красивые цветы и какой-то замысловатый герб со стоящим на задних ногах пегасом. Смешную распашонку: длинную, всю в кружевах и оборочках, больше походившую на девчачье платье – такие Сашка видел только в исторических фильмах. И, наконец, воспитательница протянула ему тонкий кожаный шнурок, на котором болтался кулон из необычного материала, напоминавшего дерево, но с явным серебристым отливом. Круглый, с неровными краями, будто выточенный вручную. Сашка взял его в руку – чуть теплый, словно живой, точно не металл и не пластик. Неужто и впрямь дерево? Впился взглядом в непонятные узоры и знаки. Самый большой, в центре, походил на коряво нарисованный цветок. Вокруг непонятные закорючки-символы. Сашка провел пальцем по чуть шероховатой поверхности. Интересно, что это? Просто сувенир, купленный его родителями на память о каком-то путешествии? Или такой талисман? Или что? Повертел его в руках, изучая, потом поднял глаза.

– Мам Ань, спасибо, – пролепетал он, неожиданно назвав воспитательницу так, как раньше называл только в мыслях. Стушевался и завозился с одеялом, делая вид, что разглядывает необычную вышивку.

Анна Михайловна тихо откашлялась – наверное, запершило в горле, и заговорила, но голос чуть дрожал от сдерживаемых эмоций:

– Ты знаешь, тебя ведь нашли в центре города, кто-то оставил тебя на ступенях казино, совсем кроху, вот в этих одежках. Милиция тогда пыталась найти твоих родных, но… то были такие годы… А казино того уж нет, много лет как закрыли. Поди, и концов не сыскать, так что… Ладно, я пойду. – Воспитательница встала, ласково погладила Сашку по волосам. – Ты не показывай это никому, не говори, что я отдала тебе эти вещи, ладно? Не стоит. Лучше, если никто не узнает. Будет у нас одним секретом больше.

Сашка молча кивнул и только теперь решился снова посмотреть на маму Аню. Та подмигнула ему и поспешила к дверям.

– Анна Михална, спасибо! – крикнул он, когда она уже закрывала за собой дверь.

Сколько же вопросов роилось в голове! Компьютер пропел о победе его команды, но Сашка даже не дернулся посмотреть, сколько заработал опыта и серебра, какое место занял в рейтинге – до того ли! Вещи казались ему удивительными, будто вовсе не из этого века. Он и раньше знал, что родители оставили его почти сразу после рождения, но теперь силился представить себя, крошечного, одетого в это странное платье-распашонку. Не получалось. Отложил его и снова стал разглядывать деревянный кулон. Подумал и повесил его на шею, сунул под футболку. Взял одеяльце.

Комната вдруг поплыла перед глазами.

Сашка почувствовал, как внутри все скрутило, сдавило, будто невидимая сила пыталась вывернуть его наизнанку или перекроить по-своему: лишнее выбросить, нужное добавить. Хотелось закричать, но не было ни сил, ни воздуха, только чернота и боль. Стало совсем невыносимо, словно вот-вот сожжет изнутри. Мелькнула мысль, что больше он не вытерпит, и все неожиданно закончилось, и Сашке показалось, будто он упал с высоты.

Все тело болело. Ломило спину. Ноги и руки не слушались. Какое-то время он лежал, оглушенный, приходил в себя. Постепенно боль отступала, возвращались слух, зрение, другие чувства. Он начал ощущать прохладу и сырость, понял, что лежит на чем-то мягком и шуршащем, что вокруг приятно пахнет теплом, землей и жухлыми листьями. Наконец, Сашка решился открыть глаза, огляделся и резко сел, часто дыша и испуганно озираясь.

Он оказался на небольшой поляне, которую окружал густой лес. Очень странный, будто в морозном инее, но холода Сашка не чувствовал. Высоченные деревья путались серебристыми кронами, закрывали небо, едва пропускали солнце. Землю покрывали опавшие листья. Сашка поднял один – желтый, пожухлый, словно покрытый серебристым инеем, но теплый, бархатистый. Точно как его кулон. Под ногами лежало голубое одеяльце. А чуть поодаль виднелись остатки фундамента и стен, несколько полуразрушенных колонн – они почти затерялись в высоком зеленом кустарнике и сухой траве. Снова захотелось закричать, как во сне, чтобы проснуться, но не получалось – грудь сдавило страхом, да и в горле пересохло.