Данта Игнис - Анели. Битва за Землю

Я села на кровать, к которой меня подвели, и уставилась в пол. Кровать стояла посреди комнаты, только изголовье упиралось в стену. И мне здесь не нравилось. Я бы предпочла забиться куда-нибудь в уголок и остаться в одиночестве. О, как я желала одиночества и крепких стен вокруг. За которыми можно бы было запереться и оказаться хоть в какой-то безопасности. Хоть ненадолго. Отсюда надо выбираться. Интересно, куда они дели мою одежду? Я покосилась на себя – в этом на улицу нельзя. Но уж лучше в этом, чем остаться тут. Больше всего я жалела об обуви и пальто. Надо будет здесь как-то осмотреться. Вот только как?

Надзирательница ушла, и я решила проверить свою теорию. Тихо встала с кровати и пошла к двери. Не тут-то было. Какая-то девчонка заорала на меня, едва я приблизилась к выходу, и захлопнула дверь у меня перед носом. А потом красноречиво указала рукой на кровать. Я вернулась на место, не удержалась и залезла под одеяло. Укрылась с головой и свернулась клубочком, тяжело вздохнув.

Кажется, я задремала. Очнулась от того, что кто-то толкнул меня в плечо через одеяло. И еще услышала громкий девчачий голос. Кому-то опять что-то от меня нужно. Я решила не реагировать, авось отвяжутся. Глядите-ка. Тут уж если привяжутся, то не отвяжутся. Меня снова начали пинать и трясти, и я выбралась из-под одеяла. Надо мной стояла девчонка, которая переговаривалась с надзирательницей, когда та привела меня сюда. Она орала и указывала на дверь. Увидев, что я ничего не предпринимаю, схватила меня и грубо потащила к выходу. Я уперлась. Девчонка стала орать сильнее и больно дергала меня за руку. Но я только крепче уперлась в пол обеими ногами и решила никуда не идти. Мне надоело, что со мной обращаются как со скотиной. А еще я была уверена, что ничего хорошего меня за этими дверями не ждет.

Девчонка разозлилась не на шутку и уже собиралась ударить меня, когда к ней подошла девочка поменьше. Она стала между нами и что-то тихо сказала, а потом повернулась ко мне, ласково погладила по плечу и мирно заворковала, указывая на дверь. Нежно взяла меня под локоть и сделала аккуратный шаг к выходу. Я пошла с ней. Грех не пойти с единственным нормальным здесь человеком. Я надеялась, что нормальным. Это еще не точно. Мы прошли с ней по коридору, спустились на первый этаж по лестнице и снова шли по коридорам, пока не оказались в огромной ярко освещенной зале с множеством столом. За столами сидели дети, в воздухе пахло едой.

Ласковая девочка отвела меня к свободному столу, отодвинула стул и предложила сесть, а сама отошла, но вскоре вернулась с двумя тарелками с едой. Одну поставила передо мной, другую рядом. Видимо для себя, и снова отошла. Я решила расслабиться ненадолго и поужинать. На тарелке лежала каша с котлетой и пахло все это довольно вкусно.

Ко мне подбежали мальчишки и закружили вокруг впятером. Они толкали меня и смеялись. А один из них был из тех, кто раздевал меня недавно. Его дружки рассыпались в громогласных взрывах хохота в ответ на его слова. Хорошо, что я не понимала их слов. Он поднес свою морду, иначе не скажешь, вплотную к моему лицу, что-то выплюнул и попытался схватить за грудь. От унижения я не могла дышать. Я скрючила пальцы на манер птичьих и ударила его по лицу. Не сильно, желая не вырубить, но ударить обидно, расцарапать его наглую рожу. Мне это удалось. Он завыл, схватился за лицо и отскочил от меня. Его дружки испуганно глазели на него, застыв с раскрытыми ртами. Но он быстро пришел в себя. Отнял руки от расцарапанной щеки и широким шагом подошел ко мне.

Я втянула голову в плечи, ожидая удара. Но мальчишка только плюнул в мою тарелку, развернулся и, громко ругаясь, пошел прочь. Его стая последовала за ним.

Я едва успела выдохнуть, подняла глаза и увидела, что ко мне идет надзирательница. Когда кажется, что хуже уже быть не может, всегда выясняется, что может быть еще хуже. Девчонка которая привела меня сюда, села рядом и поставила на стол два стакана с чаем. Да… Ужин явно не задался. Надзирательница остановилась возле меня и рассматривала как диковинную зверушку. Под ее тяжелым взглядом я напрочь забыла про еду. Темноволосая заговорила со мной, как будто до нее никак не могло дойти что я не понимаю ни слова.

– Освоилась? Поняла наши порядки? Ну что? Как тут дела с этой ненормальной? – спросила она, скосив глаза на девочку рядом. Та ответила:

– Она вполне нормальная, просто не понимает нас и…

– Что и? Говори нормально, не мямли! – каркнула надзирательница.

– Я думаю, она нас боится, Ирина Александровна, – тихо добавила девочка и опустила взгляд.

– Что за чушь ты несешь? Чего нас бояться? Мы ее приютили, дали крышу над головой. Она шарахалась по подъездам. Еду… – тут надзирательница заметила что я не ем, подвинула ко мне тарелку и приказала. – Ешь, давай.

Я ее поняла. Но не была настолько голодна, чтобы есть еду, в которую плюнул тот пацан. В конце концов, уже сегодня обедала. Я покраснела и уставилась в стол, стиснув зубы. Вся столовая глазела на нас. Я кожей чувствовала все эти пристальные взгляды. И сказать, что мне было не по себе это ничего не сказать.

– Ешь, я сказала! – прикрикнула надзирательница и повернула голову к девчонке рядом. – Я думаю, она просто тупая!

– Но Сашка плюнул в ее еду! – возразила девочка.

– И что теперь? Теперь, может, прикажешь выкинуть хорошую еду? Из-за того что вы идиоты поссорились? Она должна пожрать. Нечего мне тут голодовки устраивать!

Надзирательница обошла стол, встала сбоку и подтолкнула мою голову к тарелке. Я дернулась, вырываясь. Тетка ловко переставила руку и прижала меня к столу, норовя воткнуть носом в еду. Я задела кашу лицом и только тогда смогла вырваться, соскользнув со стула. Отовсюду доносились смешки. Вытерла нос и злобно уставилась на надзирательницу. Я взбесилась. Ярость во мне клокотала и придавала столько силы, что мне казалось могу щелчком пальцев взорвать этот мир. Но вместо этого схватила тарелку с кашей и запустила в ненавистную тетку. Попала ей прямо в грудь. Содержимое частично прилипло к ее кофте, а остальное упало на пол вместе с тарелкой, которая остро звякнула и разлетелась на кусочки.

Сила сразу куда-то исчезла, вместе с яростью, уступив место едкому отупляющему страху. Сразу повисла тишина. Мир, словно замер, ужаснувшись моему деянию. Как будто это я повела себя неадекватно. Как будто это я ненормальная. Как будто это не надо мной издевались и унижали прилюдно. Люди такие лицемерные твари в большинстве своем. Им так хорошо удается играть этот отвратный спектакль, в котором кому-то дозволено все, а кому-то ничего, что невольно начинаешь сомневаться в своей адекватности и думаешь, а не перегнул ли ты палку.